Литмир - Электронная Библиотека

Сэм день ото дня креп, а я – нет и через неделю настолько ослабла, что во время обеденного перерыва клевала носом в машине и засыпала на диване, пока в духовке обугливались полуфабрикаты из «Маркс энд Спенсер». По ночам я не спала, пытаясь втянуть в легкие кислород, высовывалась из окна за глотком воздуха и не могла понять, что со мной.

– Я записал тебя на прием к врачу, – сообщил мне Сэм. – На пять часов. И не спорь.

Я чувствовала себя слишком слабой, чтобы протестовать. Сидела в приемной перед кабинетом терапевта, где концентрированно-болезненная атмосфера буквально удушала. Врач выслушал мои жалобы и, потеребив пегую бородку, успокоил: сказал, что мое состояние естественно и мне просто следует отдохнуть. Заверил, что скоро силы ко мне вернутся.

Через три недели их осталось так мало, что я едва могла сползти с кровати. И больше двух недель не ходила на работу.

– Мне все это очень не нравится. – Сэм наклонился надо мной, на лице его было беспокойство. – Я записал тебя к другому врачу. Надо выслушать мнение еще одного специалиста. Заеду за тобой в обеденный перерыв.

Сэм ушел, а я едва выбралась из постели и поплелась в ванную, но по дороге наклонилась, чтобы подобрать с коврика у двери почту, и отключилась. Больше я ничего не помнила. Сэм обнаружил меня на полу в коридоре с белыми, без кровинки губами и на «Скорой помощи» с воющей сиреной и включенными синими проблесковыми маячками доставил в больницу.

Следующие несколько месяцев я провела как в тумане. Но на каком-то уровне сознания понимала, что происходит. Я заразилась вирусным миокардитом, который так расправился со мной, что единственным шансом на спасение осталась пересадка сердца. Сэм постоянно был рядом. Сворачивался клубком в кресле рядом с кроватью. Каждый день меня навещала мама – приходила с приклеенной к губам радостной улыбкой. Вышагивал по палате, кивая головой и засунув руки в карманы, отец. Я засыпала под писк медицинских аппаратов и под него же просыпалась, не в состоянии понять, куда попала, пока не делала первый вздох. Больничную атмосферу ни с чем не перепутать: смесь дезинфицирующих средств с запахом прелой плоти, геля для рук и надежды. Читать не хватало сил, сосредоточиться на телепередачах тоже.

– То ли из семейства Кардашьян, то ли звезда мыльной оперы, – говорила Рейчел, пересказывая слухи из желтых газетенок, но я, то возникая из небытия, то вновь проваливаясь в сон, не могла взять в толк, кто с кем разводится и какая актриса в последнее время до невозможности растолстела. А какая – до неприличия отощала. Все казалось невероятно мелочным: то, над чем мы раньше с удовольствием смеялись в пабе, теперь не имело значения. Но я была благодарна Рейчел за то, что она меня навещала. Больше из моих прежних друзей ко мне никто не приходил.

Перед тем как на дребезжащей тележке привозили безвкусную еду, мать поднимала меня и приваливала спиной к подушкам. И мне не приходило в голову, что у нее это получалось, потому что я так сильно похудела. Она нарезала больничную еду на мелкие кусочки, и я, не в состоянии жевать, глотала их целиком. Что творилось в это время в ее голове? Может, она вспоминала, как я пухленькой девчушкой сидела на высоком пластмассовом детском стульчике, широко разевая рот, как птенец? Как ей удавалось справляться? Я ни разу не видела, чтобы она заплакала. Мне не сообщили заключение врачей, что для меня вряд ли удастся вовремя найти подходящее сердце. Я фактически умирала. Список тех, кому требовалась пересадка сердца, был бесконечным. По состоянию здоровья меня не выписывали из больницы, но и приоритетной претенденткой на операцию не считали. Каково это – готовиться к худшему? Не представляю. Мне делается больно, когда я думаю, через что им пришлось пройти: маме, Рейчел и Сэму, когда они, сплетя пальцы, сидели вокруг моей кровати и молились Богу, в которого не верили.

Отец, беспомощный и удрученный, тоже приходил каждый день, но подолгу не задерживался. А когда говорил, в его голосе звучали нотки бешенства. Хотя, возможно, он и вправду был взбешен. Каково наблюдать за тем, как угасает твое единственное чадо? Время тянулось бесконечно: врачи консультировались, медсестры суетились, в моей истории болезни появлялись новые записи, пока однажды не свершилось чудо.

– Мы нашли сердце, – сообщил доктор Капур.

Сердце идеально подходило, но, когда меня готовили к операции, никто не ликовал: все понимали, что этот дар судьбы стал возможен только ценой горя другой семьи.

Когда меня везли по коридору, колеса тележки ужасно скрипели, а свет над головой сиял так ярко, что мог, казалось, всосать меня и переправить в будущую жизнь, в которую я отчаянно хотела поверить.

Я думала, что хуже себя чувствовать невозможно, но когда через два дня я пришла в себя в палате интенсивной терапии, мне было так плохо, что стали одолевать мысли: уж лучше было бы умереть. Через трубку в руке в меня вливали разные жидкости, и грудной дренаж давил, как свинец.

Как-то раз Сэм опустился возле моей кровати на одно колено, и я, решив, что ему стало плохо от усталости, собралась вызвать медсестру.

Но, потянувшись к звонку, увидела на его ладони черную бархатную коробочку. Внутри оказалось кольцо с овальным сапфиром в окружении сияющих бриллиантов.

– Не очень романтическая обстановка, – начал он. – Но прошу тебя, выходи за меня замуж. Пожалуйста.

– Сэм? – Я не знала, что ответить.

Он вынул кольцо из коробочки и протянул мне. Я провела пальцем по синему, как океан, камню.

– Кольцо принадлежало бабушке, – продолжал Сэм. – Она хотела, чтобы я положил начало традиции передавать его в семье.

Я почувствовала в горле ком. Разум боролся с сердцем.

– Если это не нравится, могу купить другое.

Сэм растерялся, казался моложе своих тридцати лет, и мне стоило больших усилий не расплакаться. Я не позволила ему надеть кольцо мне на палец. Понимала, что не захочу его снять. И прошептала:

– Я не могу выйти за тебя замуж. Извини.

– Почему? Мы ведь с тобой обсуждали это и раньше.

– Все изменилось. Я теперь другая.

– Ты – это ты. – Сэм с такой нежностью погладил меня по щеке, что я чуть не упала в его объятия. Несмотря на мои немытые волосы и несвежее дыхание, он смотрел на меня так, словно я была самой прекрасной женщиной на свете. Но мне было нестерпимо угадывать в его глазах – там, где раньше теплилось желание, – тревогу.

– Сэм, я больше не хочу оставаться с тобой. – Я едва выдавила слова, от которых было больнее, чем от скальпеля, исполосовавшего мое тело.

– Я тебе не верю, Дженна.

– Это правда. Я стала сомневаться насчет нас еще до того, как все случилось.

– Ты говоришь так, потому что заболела…

– Нет, у меня давным-давно появились эти мысли.

– С каких пор? Раньше все было прекрасно.

Раньше… Безобидное слово, но именно оно отделяет все чертой на до и после. Стеклянная стена отгородила то, что раньше я могла делать, от того, что стало недоступным теперь.

– Дженна, скажи правду: ты же меня любишь?

Я оказалась перед выбором – солгать или сказать правду.

– Не люблю. – Я выбрала ложь. – Прости. – Решение было правильным. Для него.

Сэм начал что-то говорить, но я отвела взгляд. Мяла пальцами крахмальный угол простыни и уговаривала себя не поддаться слабости. Сэму будет лучше без меня.

Он положил кольцо обратно в коробку, и я вздрогнула, когда он с треском захлопнул крышку и, сгорбившись, пошел через палату. Меня так и подмывало крикнуть, что, конечно, я его люблю, но слова застряли в горле. Сэм постоял немного на пороге, и я прикусила щеку, чтобы не расплакаться. Рот наполнился металлическим привкусом крови и жалости к себе, и, пока он удалялся, в моей груди гулко колотилось подаренное мне сердце и чувство вины.

Через четыре месяца после трансплантации меня выписали из больницы. За мной приехала мама.

– Где отец? – спросила я.

Она не ответила на мой вопрос. Усадила на заднее сиденье такси с такой же заботливостью, какую проявляют новоиспеченные отцы, выходя из родильного отделения и прижимая к себе в мечтах о безоблачном будущем автомобильные люльки с новорожденными. Не обращая внимания на мои протесты и заявления, что я могу все делать сама, мать защелкнула на мне ремень безопасности и накрыла мои колени мягким шерстяным пледом.

3
{"b":"637544","o":1}