Теофиль осмотрелся вокруг. Участковый исчез за последней дверью с левой стороны длинной прихожей. На противоположном конце он увидел застекленную вверху дверь, скорее всего, там был санузел. Справа двойная дверь вела, наверное, в самую большую комнату, догадался Олькевич, слева были еще два входа в комнаты поменьше.

Из кухни доносился громкий голос пьяного мужчины, но Олькевич не обратил на это внимания. Он знал, что Криспин справится с алкоголиком. Они не раз бывали в таких местах, и каждый из них хорошо знал, что делать.

Он взялся за ручку первой двери слева, сильно толкнул ее и заглянул внутрь. Из мебели в комнате был лишь разложенный диван, застеленный серым, грязным пледом, стоявший у окна. Опершись локтями о круглую спинку, на нем стояла на коленях голая ровесница пани Гени. Большие, как арбузы, груди ритмично двигались, а обнимавший ее сзади маленький и худой как щепка мужчина, с козлиной бородкой и длинными волосами, спадающими на плечи, даже не заметил появления незваного гостя.

Олькевич на секунду замер, увидев такую картину, а потом не выдержал и громко рассмеялся. Они и правда выглядели карикатурно: огромная женщина и маленький мужичок, как цыпленок рядом со старой наседкой. Теофиль подумал, что у его жены Ядвиги, фигурой немного напоминавшей женщину на диване, по сравнению с ней небольшая грудь.

– Хватит кувыркаться, – сказал он наконец. – Милиция вызывает уважаемых граждан на разговор. Предъявите документы, – добавил он, а клиент, наконец его заметивший, замер от испуга.

– Что такое? – выкрикнула женщина. Она подорвалась с дивана, сбросив с себя тощего, и стала, расставив ноги, как будто собиралась напасть на вошедшего. Олькевич был, как всегда, по гражданке, поэтому она отнеслась к нему как к обычному клиенту, мешавшему ей работать. Она сделала два шага и остановилась в метре от него, оценивая свои шансы в драке с лысым нахалом. Теофиль с изумлением заметил, что ее грудь достает почти до пупка.

– Проверка! – ответил он, не отрывая от нее глаз. – Сядь и жди здесь. Я сейчас вернусь и тебя проверю, – приказал он. Он решил, что сначала осмотрит остальные комнаты и вернется сюда, чтобы внимательнее к ней приглядеться.

Женщина посмотрела на него, все еще ничего не понимая.

– Какая еще проверка, извращенец? Иди отсюда, это частный номер.

– Милицейская проверка, я бы даже сказал, общественного порядка, – сказал, широко улыбаясь, Теофиль, потянувшись при этом к подмышке, где у него была кобура с пистолетом. Но ему не пришлось доставать оружие. Он сразу заметил, что она спустила пар. Она вдруг вспомнила, что не одета, и попыталась прикрыться руками. Олькевич нахмурил брови, переводя взгляд с нее на мужчину.

– А ты иди на кухню, там пан сержант ведет учет. Давай быстро, – он посмотрел на него угрожающе, но не выдержал и опять захохотал, заметив растерянность клиента.

Женщина хотела что-то добавить, но Олькевич погрозил ей пальцем, указал место на диване, где она должна его ждать, и вышел из комнаты.

Мужчина с рубашкой и ботинками в руках быстро прошмыгнул мимо него и послушно пошел на кухню. Милиционер, больше не обращая на него внимания, пошел на другую сторону прихожей и толкнул двойную дверь в комнату, которая в лучшие годы этой норы могла быть гостиной. Он увидел перед собой лежавшую на кровати обнаженную, молодую симпатичную девушку, совершенно не вписывавшуюся в убогую обстановку. Посмотрев на ее улыбающееся лицо и рыжие волосы, он даже подумал, что огромная грудь той женщины ничто по сравнению с молодой попкой, и в сложившейся ситуации он предпочитает допросить рыжую. Он сделал шаг вперед, и в этот момент что-то тяжелое опустилось на его плечи. Он почувствовал резкую боль, прошившую позвоночник, но попытался повернуться в сторону нападавшего. Мельком он заметил мужчину в железнодорожной форме, замахнувшегося, чтобы нанести очередной удар. Олькевич прикрыл голову рукой, но, несмотря на это, мужчина, державший в руке немецкий парабеллум, попал в висок.

Милиционер крикнул от боли и с грохотом упал на пол. Железнодорожник долго не раздумывал. Он схватил с кресла плащ, перепрыгнул через лежавшего и выбежал в прихожую.

Обеспокоенный странными звуками, Обрембский бросил переписывать данные компании на кухне и выскочил в прихожую. Железнодорожник с плащом под мышкой был уже возле двери.

– Стой, стрелять буду! – крикнул участковый, заметивший ноги Теофиля в дверном проеме на полу и быстро сообразивший, что произошло. Он стал отстегивать кобуру на поясе, но не успел вынуть пистолет. Он увидел ствол парабеллума, направленный прямо на него, а потом раздался громкий звук выстрела.

Участковый удивленно посмотрел на дыру в кителе над левым карманом, к которому был пристегнут значок «За образцовую службу», и это было последнее, что он увидел. Он упал спиной на дверь ванной и осунулся на пол, оставляя на белой поверхности размазанную кровавую полосу…

Сержант Гжегож Коваль за всю свою жизнь слышал множество выстрелов. Но те, с которыми ему приходилось иметь дело, легко было идентифицировать. Это были выстрелы на стрельбище, произведенные его коллегами и иногда им самим. Лишь однажды он участвовал в настоящей перестрелке во время преследования известного познанского «охотника за головами». Тогда в первый и, он надеялся, в последний раз он был на волосок от смерти. Если бы тот стрелял лучше… Страшно подумать.

Поэтому он хорошо знал, что этот звук невозможно перепутать с каким-либо другим. Сейчас, сидя в кабине служебного микроавтобуса, он узнал этот щелкающий и одновременно грохочущий звук и не раздумывал ни секунды. Он вынул свой пистолет из кобуры, выскочил из машины и побежал к подъезду, в который раньше вошли милиционеры. Уже внутри он заметил, что по лестнице спускается железнодорожник.

– Вы слышали? Кто-то стрелял… – обратился к нему сержант Коваль.

Железнодорожник кивнул головой и вдруг вытащил из кармана пистолет. Не целясь, он нажал на курок, но промахнулся. Уверенный, что попал, он удивленно посмотрел на Коваля, который вместо того, чтобы упасть, молниеносно встал на колено и приготовился к выстрелу, целясь в нападавшего. Первая пуля попала в левую руку. Железнодорожник пошатнулся и выстрелил еще раз. Сержант почувствовал, что пуля оцарапала ему висок, но не выпустил пистолет из рук. Он перевернулся на бетонной площадке и, падая, разрядил всю обойму, стреляя наугад в направлении, где стоял преступник. Вдруг в подъезде стало очень тихо. Последнее, что запомнил теряющий сознание милиционер – это чьи-то шаркающие шаги на лестнице.

18:15

Вильда и Лазарь – это два соседних района в Познани. Но чтобы добраться из одного во второй, нужно пройти пешком или проехать на трамвае несколько километров. Все из-за железной дороги, разрезающей центр города пополам, именно она создает непроходимую границу между двумя районами. Дороги, соединяющие обе части Познани, проходят с одной стороны по мосту над рельсами и с другой – под ними. Проблема в том, что эти транспортные артерии соединяют два противоположных конца районов. В центрах Лазаря и Вильды нет сообщения, несмотря на то, что по прямой их разделяет всего один километр. Мешает железная дорога, очень оживленная, идущая от Центрального вокзала. Ежедневно по ней проезжают сотни поездов, и это не считая тех, которые по этой дороге лишь перегоняют. Невозможно себе представить, чтобы какой-нибудь чиновник из Управления железных дорог захотел облегчить жизнь горожанам, согласившись на строительство пешеходного перехода, который может дезорганизовать движение поездов. Проект был бы возможен лишь в том случае, если бы переход построили над рельсами, нельзя ведь ходить по ним. Но о таком пешеходном переходе никто не думал, зачем облегчать жизнь людям ненужными и дорогостоящими инвестициями, когда в стране кризис, и новые инвестиции, как правило, не окупаются. Люди ходят и ездят на протяжении многих лет в обход, и ничего с ними не случилось – зачем что-то менять? Но не все ходят как положено. Многим наплевать на строгие запреты и разогнавшиеся поезда. Они хорошо знают, как передвигаться, потому что давно знакомы с этой дорогой. Это жители обоих районов, работающие на железной дороге. Ни один уважающий себя железнодорожник не будет добираться из Вильды в Лазарь в обход, если по путям намного ближе. А при встрече с патрулем службы охраны железных дорог достаточно предъявить служебное удостоверение, и инцидент исчерпан.