– Человек? – спросил Сагитай.
– Нет.
– Сколько? – спросил Сагитай, чувствуя, как от нежданной встречи у него повысился пульс.
Яков, переключающий улучшенную версию детектора движений и биологических форм во все режимы, привстал.
– Пока один в машине. Скотины тут достаточно, еще живой, желтым подсвечивает. Непонятно.
– Чего ждем? Думаешь, он нас не видит? – спросил Сагитай.
– Командуй, – спокойно предложил Яков, отодвигаясь чуть в сторону, словно открывая дорогу.
– Пошли, вытащим его, – сказал Сагитай. – Еще за рулем у тебя гнуса не хватало.
– Товарищи… э-э-э… бойцы, мы тут вас подождем, – слабо предложил дед.
– Нельзя, отец. Только возле нас живыми будете. Не дальше трех метров. Это гнус! Понимаешь? Он без защиты тебя и рыжика твоего… – голос Якова, оборвался.
Обычно спокойный и уравновешенный, даже местами меланхоличный Яков занервничал, что не осталось незамеченным для Сагитая. Сагитай вышел и, не скрываясь, пошел к машине. Остальные последовали за ним. В машине, держась руками за руль, сидел лысеющий мужчина с несколькими пятнами на лице и на лысине в изорванном, грязном, некогда голубом костюме с подпалиной почти до дыр в районе левого плеча. Яков остановился в нескольких метрах.
– Стой, Сага. Он фонит, как три пятна. Девчонке к нему нельзя, – он кинул взгляд на Варвару.
– Стойте здесь, я сам, – мрачно сказал Сагитай.
Он решительно подошел к машине и потянул за ручку. Заперто. Гнус заперся изнутри.
– Ключи! – негромко скомандовал Сагитай.
Яков бросил ему ключи от внедорожника, которые Сагитай поймал на лету. Перчатки он надел еще до выхода из машины, поэтому тут же открыл дверь и, ни капли не брезгуя, вытянул существо наружу, бросив на землю.
– Wer du bist? Wer du bist? – подняв руку, словно защищаясь, спросило существо.
– Немцы! – ахнул дед. – Мало наших погубили, еще лезут?! – с пониманием того, что враг приобрел понятную форму, старика будто подменили. – Дайте мне его, я его сейчас придушу! Скотину он мне поганит, бабку извел!
Старик действительно ринулся к лежащему на земле гнусу, но Яков одним движением могучей руки остановил его.
– Не в немцах дело. Это зараза, отец. Вирус. Подходить нельзя.
– Как же так, ребятушки?! Как же так?! – дед Захар дышал через рот, его руки начали шарить по карманам, наконец нащупали в нагрудном таблетки, одну из которых он дрожащими руками положил в рот..
– Кomm mit mir…
Приглашающим жестом, все так же лежа на земле, успокаивающе сказал гнус.
– Дед, убираться тебе с внучкой отсюда надо, – сказал Сагитай, кладя руку на рукоятку меча.
– А куда же я пойду касатики? – растерялся дед.
– Ну уж не с нами точно. Мы сейчас туда двигаем, откуда эта зараза и идет, – ответил Сагитай. – Транспорт есть?
– Есть! – звонко отозвалась Варвара. – У меня мотоцикл в сарае. «Ява».
Бойцы вопросительно уставились на деда.
– Да, есть у меня старичок. Внучка только на нем покататься и приезжает, – вспомнил дед.
– Ну так садитесь на него и поезжайте отсюда. Где спрятаться можете? – спросил Сагитай. – Есть такое место?
Дед пожал плечами и умоляюще посмотрел на Якова.
– Куда им? – озвучил немой вопрос Яков.
– Куда? Куда?.. – мрачно переспросил сам себя Сагитай, глядя, как осторожно поднимается гнус, словно беззащитный гражданский перед держащим его на прицеле убийцей.
Но на самом деле все было почти наоборот. Убийцей был здесь тот самый гражданский, а стоящий перед ним боец и еще один невдалеке – лакомый кусочек для вируса. Две пышущие здоровьем человеческие особи, которые могут быть прекрасным продолжением колонии.
– Кomm mit mir… – повторил гнус и заискивающе обнажил десны красно-коричневого цвета.
– Поедете к трассе. Недалеко от того места, где мы тебя подобрали, где перевернутые машины, найдете уазик, в березу врезавшийся, и рядом серую «Ладу». Сожженную… Там должен быть робот недалеко на гусеничном ходу. Слышишь, дед? – спросил Сагитай, вытаскивая катану из ножен.
– Ага, – затряс головой дед.
– Подойдете к роботу, у него есть камеры. Покажете вот это, – Сагитай залез свободной рукой в карман, достал кожаный мешочек и кинул деду. Тот не поймал, но поднял его с земли, отводя подальше от глаз и пытаясь преодолеть старческую дальнозоркость, разглядывал предмет. – Это артефакт «муха», единственное, что спасет от воздействия гнуса, но гнус может его отобрать. Если оператор увидит, что у вас артефакт, за вами вылетят… наверное. «Муха» сейчас как пуд золота стоить будет. 36 часов у вас есть.
– Дай сюда, отец, – протянул руку Яков.
Он вытащил из чехольчика шнурок и жестом поманил Варвару. Привязав ей на шею талисман, едва заметно провел рукой по волосам.
– Mein lieber, mein guter soldat… – протягивая руки к маске Сагитая, заискивающе скалясь, произнесло существо.
– Идите, – приказал Сагитай.
Руки гнуса уже почти касались маски бойца. Яков развернул Варвару лицом к сараям, а Сагитай вынул катану и изо всех сил рубанул немца по шее, одновременно отступая назад. В последний момент он увидел нечто вроде растерянности в больных глазах существа. Шея издала всхлип, голова отлетела в сторону, а тело рухнуло вперед, на то место, где только что стоял Сагитай. Оставшись без управления, тело шарило руками и сучило ногами, словно пыталась нащупать стоявшего за секунду до этого перед ним человека. На секунду оно даже нащупало точки опоры и встало на четвереньки, толчок ноги человека откатил тело в сторону дома. Оно начало подниматься вновь, но еще один толчок, практически удар, заставил обезглавленное тело откатиться еще на пару метров. Сагитай вернулся к машине. Черная волна гибнущей травы, сопровождаемая пощелкиванием рассыхающейся растительности, двинулась от тела, переметнулась на недалекие деревья, листья которых стали скручиваться и чернеть, словно от нестерпимого жара.
Через улицу, а затем еще где-то из соседнего дома раздались крики. Человеческие, но одновременно лишенные эмоций.
– Быстрее! Где транспорт? – прикрикнул Яков.
Девушка метнулась в одну из построек. Яков за ней. Распахнув дверь сарая, она вывела вишневую старенькую «Яву». Ловко взлетев на нее, тут же пырнув ногой по кик-стартеру, Варвара завела аппарат, который на удивление тихо и ровно заработал.
– Деда, быстрее!
Дед Захар, туго понимая, что происходит, тем не менее сел позади внучки.
– Если что, солярку с машин слейте и робота заправьте, – дал последние наставления Яков.
– Хорошо! – звонко крикнула она.
Варвара несколько раз газанула и, пульнув землей из-под заднего колеса в открытую дверь сарая, сорвалась с места. Проехав по черному пятну мимо безголового трупа немца, она лишь на секунду задержала на нем взгляд и добавила газа. Рыжая копна ее волос, которую было видно, даже несмотря на сидящего позади нее деда, скоро скрылась в уходящей на восток деревенской дороге.
Из кустов, стоящих недалеко от сарая, показалось двое. Один без руки, в рвано-паленой полицейской одежде иностранного образца с пистолетом у пояса, другой – крупный мужчина без зубов, в одежде, уже не поддающейся идентификации.
– Наш выход, – процедил Яков, поднимая гранатомет к плечу.
Первым на мушку он взял однорукого с пистолетом у пояса. Хоть гранатомет и имел планку для установки различных прицелов, Яков разумно снял его, понимая, что в их случае он не будет нужен. Расстояние между ними было около двадцати метров, и, очевидно, гнус уже пытался свалить Якова, но артефакт делал свое дело. Мушка поймала грудь гнуса. Легкое, едва заметное ощущение холода коснулось его тела, и он нажал на спуск. Мощная отдача, из-за которой это оружие не стало распространенным, было сравнимо с ударом бойца среднего уровня в плечо, отчего тело Якова сотряслось, а грохот резким механическим лязгом ударил по ушам, поселив в них звон и гудение. Зато стоявший в прицеле однорукий разлетелся снопом брызг и клочков. Две ноги, прикрепленные к тазу, лохмотья одежды и прочной кожи с верхней части тела упали на землю в том же месте, остальное веером вылетело за пределы двора. Слыша только гул ушах, Яков направил ствол на другого, который, открыв беззубый рот, изобразил что-то вроде огромной буквы «О». На самом деле он кричал, но оглушенный Яков не слышал этого. Второй выстрел в букву «О» просто снес голову, раскроив верхнюю часть тела, которое, изогнувшись назад дугой, упало в пыль. Корова и все еще сосавший ее теленок, застучав копытами по деревянному настилу, покрытому соломой, задрожав мелкой судорогой, свалились, закатывая глаза. Молодые пирамидальные тополя, стоявшие за сараями, превратились в черные свечи.
