— Порядочные люди так не поступают. Отвратительно! Ужасно! Просто некрасиво!

Я стала осторожно пятиться к лошадям. Сестрица нашла новый объект, не нужно ей мешать, только себе во вред.

Я уже почти добралась до места, но тут за спиной грозный голос Алиенор припечатал:

— А ты куда?

Не таясь, я одолела оставшееся расстояние бегом, со второй попытки вскочила в седло и стукнула лошадь пятками в бока. Она сорвалась с места и помчалась вперед. Нет уж, хватит с меня на сегодня. Давненько я не ругалась с Алиенор, но прямо камень с души упал. Все-таки, я высказала ей все, что думаю. В другой раз будет знать, как выдумывать всякую чушь про родную сестру.

Дом уже был совсем близко. Я глубоко вздохнула. Нужно приготовиться к новой сцене, на этот раз в присутствии родителей. Алиенор наверняка все выложит, сгорая от праведного гнева.

Войдя в дом, я почти столкнулась с мамой, которая окинула меня внимательным взглядом и должно быть отметила мое состояние как не совсем обычное.

— Что случилось, милая? — спросила она.

— Ничего, — я помотала головой, старательно пряча глаза, — ничего, мамочка. Просто мне захотелось вернуться домой.

— Хорошо, — сказала мама, — нет ничего страшного в том, что тебе надоела прогулка. На улице слишком сыро после дождя.

Я кивнула и попыталась прорваться к лестнице. Мама остановила меня новым вопросом:

— Где Нора и месье Гранден?

— Они уже подъезжают, — ответила я, не сомневаясь, что это правда.

Что им там делать? Разве что, Алиенор еще не весь пар выпустила и ругает Грандена на чем свет стоит.

— Сюзон, гостиная направо, — предупредила меня родительница.

После чего мне пришлось покорно топать в указанном направлении.

Алиенор с гостем вернулись минут через пять. Сестрица была мрачнее тучи, а Гранден достаточно раздражен, чтобы сломать первое, что подвернется ему под руку.

— Как прогулка? — осведомился у них отец.

— Отлично, — отозвалась Алиенор, отыскав меня глазами.

Из ее взгляда я поняла, что главное впереди. Однако, она промолчала о грандиозной ссоре, которая произошла. Что ж, это радует. Впрочем, чему я радуюсь, глупая? Позже, когда гость уйдет, она возьмется за меня всерьез. Ох! Я тяжело вздохнула.

— Все в порядке, Сюзон? — тут же поинтересовался папа.

— Да, — поспешила я его заверить.

Мама завела с Гранденом беседу, в которую постепенно включился и отец. Сперва гость отвечал сухо и односложно, но потом все-таки разговорился. Алиенор молчала и кидала в мою сторону угрожающие взгляды. Я слишком хорошо знала им цену.

Я конечно в разговорах участия не принимала и в переглядки с сестрой играть не хотела. Сидела у окна и вытягивала длинные нити из узорчатой салфетки, лежащей на маленьком столике. Она была затейливо вышита заботливой рукой Анны. Бедная Анна! За каких-нибудь полтора часа я смотала ее салфетку в клубок. На столе лежал лишь уродливо скомканный комок материи со стянутым узором и безобразными дырами. Подошедшая мама мягко разжала мои руки и тихо проговорила:

— Достаточно, милая. Пойдем, пора пить чай.

Всеобщее приглашение разумеется пролетело мимо моих ушей. Но это никого не удивляло.

За столом Алиенор разговорилась, на время забыв, что злится на меня. В беседу втянулся даже робкий Эрнест, предпочитающий помалкивать в присутствии жены. Только я молчала, глядя на дно чайной чашки. Единственное, что отличало это чаепитие от любого другого, было мое внимание. Обычно, я не прислушиваюсь к разговорам, занятая своими мыслями. А тут в голове было пусто и я от нечего делать слушала, о чем беседуют остальные. Тему как обычно нашла мама. А так как ее интересуют лишь дворцовые интриги и большая политика, то естественно она завела разговор именно об этом.

Я выслушала немало дворцовых сплетен, преимущественно о людях, существование которых никогда меня не интересовало. Не скажу, чтоб это было особенно скучно, но все эти истории почему-то были очень похожи. Я уже хотела отвлечься и подумать о чем-нибудь другом, как вдруг мама завела речь о куда более знакомом лице. Я просто глаза вытаращила, глядя на нее ошеломленным взглядом. Она говорила о Денизе! Матерь Божья! Моя мама, давно не бывающая при дворе, знала о Денизе такое, о чем я, находившаяся с ней бок о бок в дружеских отношениях и понятия не имела.

Остальные заметили мое изумление. Отец спросил:

— Сюзон, что такое?

— Дениза Лагранж? — повторила я.

Алиенор приподняла брови:

— Да, а что случилось?

— Я ведь очень хорошо ее знала. А это впервые слышу.

Мама хмыкнула:

— Сюзон, детка, ты никого не удивила.

— Вы с ней разговаривали? — поинтересовалась сестрица.

— Конечно.

— О чем?

Я пожала плечами. Разве все упомнишь!

Разумеется, родные не нашли ничего лучше, как засмеяться. Им это показалось очень забавным. Гранден тоже присоединился к ним. Почему бы и нет? Я сдвинула брови и отвернулась от них. Почему я должна все помнить?

Допив чай, все вернулись в гостиную. Сидя рядом со мной, Алиенор снисходительно проговорила, обращаясь к гостю:

— Сюзон очень рассеянна. Мы давно к этому привыкли. Просто удивительно, что сегодня она хоть на что-то обратила внимание. Обычно, она витает в облаках. Сюзон, ты меня слышишь?

— Очень хорошо, — зловеще прошипела я, — спасибо, сестричка, за исчерпывающий доклад. Ты уверена, что ничего не упустила из виду?

Вряд ли, Алиенор могло это понравиться. Она тут же вспомнила о своем плохом настроении.

— Не начинай снова, — предупредила она тихо.

— Это к тебе относится. Нора. Ты начинаешь, а вовсе не я.

Гневно посмотрев на меня, она тряхнула головой и громко сказала:

— Скучно, правда? Сюзон, сыграй что-нибудь.

Мне захотелось ее стукнуть. Я только скрипнула зубами.

Родных захватила эта идея. Ну, еще бы.

— Да, милая, — улыбнулась мама, — сыграй, пожалуйста.

— Что-нибудь веселое, — добавил отец, подмигнув мне.

— Похоронный марш? — буркнула я себе под нос.

Никто этого не услышал.

— Хорошая мысль, — сказал и Эрнест, поймав гневный взгляд жены.

Я выслушала их всех по очереди, а после отозвалась:

— Не могу. У меня пальцы дрожат. Видите? — и я растопырила пальцы, которые на самом деле не думали дрожать.

Алиенор мне очень захотелось посоветовать поиграть самой, если уж ей так хочется музыки.

Папа хмыкнул, покосившись в сторону гостя. Мама закусила губу. А Алиенор разозлилась еще больше. Она сдвинула брови так, что на переносице образовалась маленькая складочка. Ох, и достанется мне сегодня!

Погрозив мне втихомолку кулаком, Алиенор демонстративно зевнула, прикрыв рот ладонью. Гранден тут же поднялся со своего места и начал церемонию прощания. Я видела, что мама была сердита на сестрицу за этот жест, но не могла ей посочувствовать. Зевок Алиенор был единственным ценным жестом из всех, которые она сделала за сегодняшний день.

Когда Гранден откланялся и ушел, я встала со своего места и заявила, что устала и хочу спать.

— Она хочет спать! — громкогласно воскликнула Алиенор, — утомилась, бедненькая.

— Прекрати, Нора, — сердито сказала мама, — Сюзон не виновата в твоем скверном настроении.

— Ты так думаешь? — скептически заметила та.

Махнув рукой, она продолжала:

— Скверное настроение в нашей семье прощается только Сюзон. Бедная, несчастная девочка! Носитесь с ней словно курица с яйцом. А она только и знает, что скандалы раздувать.

— Нельзя же так, Нора, — укоризненно сказал Эрнест.

И совершенно напрасно.

— Что-о? — протянула сестрица, — ты-то что вмешиваешься? Это наши семейные дела, к которым ты никакого отношения не имеешь.

Эрнест поник.

— Нора! — гневно прикрикнул отец, — достаточно на сегодня. Иди спать. Все идите спать. Уже поздно.

И вид у него при этом был очень решительный, словно еще немного — и он вытолкает всех нас вон в шею. Никто не стал с ним спорить. Мы поднялись со своих мест и, пожелав друг другу спокойной ночи, вышли и разошлись по своим комнатам.