— Значит, это сделал Гранден. Я знал, что у него была связь с моей женой. Элиза никогда не пыталась скрыть от меня свои интрижки. Напротив, она как будто похвалялась ими. Она… простите, мадемуазель, — спохватился де ла Рош, — все это отвратительно. Простите. И выбросьте из головы мысль о том, что совершили грех и должны за него расплачиваться. Вы в этом не виноваты.

Я знала, в чем я виновата. В собственной глупости и пугливости. Ничего бы этого не было, если б я в тот момент не пряталась за портьеру, а ойкнула или сделала вид, что хочу выйти из комнаты. Ничего бы тогда не было. Никакой ссоры не произошло бы.

— Согрелись? — де ла Рош обернулся ко мне.

— Да, — я немного покривила душой.

Мне до сих пор было холодно, не так, конечно, как раньше. Но я понимала, что в данное время он очень хочет избавиться от моего присутствия. Так и вышло.

— Тогда я отвезу вас домой. Не стоит сбегать из дома, если вы даже не знаете, куда именно направиться. А насчет вашего жениха, — тут он поморщился, — могу вам обещать, что за него замуж вы не выйдете.

— Как? — спросила я.

— Я еще не знаю. Но я непременно придумаю, как это сделать.

— Он совершил преступление. За это ведь положено наказание?

— Бедняга совсем не виноват в том, что на пути ему попалась Элиза.

— Что-о? Бедняга? — с ужасом повторила я, — да он чудовище! Настоящее чудовище!

Де ла Рош улыбнулся:

— Да, конечно, мадемуазель. Не обращайте внимания. Я, как обычно, говорю ерунду. Пойдемте. Скоро рассветет. Не хотелось бы, чтоб ваши родные обнаружили ваше исчезновение.

Я поднялась на ноги, обнаружив, что на одной из них не хватает туфли. Секунду спустя вспомнила, где именно она находится. В седельной сумке.

Не знаю, почему я не сказала об этом де ла Рошу. Почему молча ковыляла вслед за ним по полу, а потом по мокрой земле, то и дело попадая в лужи и морщась. Наверное, потому, что от меня всегда слишком много хлопот.

На голову мне нахлобучили какую-то шапку, хотя я пыталась возражать и говорила, что и без того достаточно мокрая и еще немного воды мне не повредит. Де ла Рош ничего не хотел слушать. Я совсем съежилась, с тоской размышляя, что же теперь будет. Конечно, избавиться от Грандена было бы замечательно, но что именно он намерен предпринять? Вдруг он скажет всем о том, что я видела? И все узнают, что я пряталась за портьерой и наблюдала за убийством, словно мне это было очень интересно. Какой кошмар!

Впереди показалось наше поместье. Оно выглядело спокойным и безмятежным. Все было тихо. Если б родные обнаружили мое исчезновение, то давно бы подняли бы всю округу на поиски. Значит, будем надеяться, хоть в этом мне повезло.

Де ла Рош спустил меня на землю. Окинул критическим взглядом и сказал:

— Да, вам сейчас бы не помешала горячая ванна. Бегите в дом поскорее и приводите себя в порядок. Если только не хотите посвящать своих родных в подробности вашего путешествия.

— Ни за что, — испугалась я.

— И не беспокойтесь о том, что вас выдадут замуж. Во всяком случае, не за Грандена.

— А вы, месье, вы ведь не скажете, что…

Он фыркнул:

— Ни за что. В этом могу поклясться.

Тут он наклонился ко мне и поцеловал в щеку. Я просто оторопела.

— Домой, — велел он, подтолкнув меня к дому, — если не хотите схватить воспаление легких.

Когда я кралась вверх по лестнице к себе в комнату, то напряженно прислушивалась к посторонним звукам. Мне очень не хотелось, чтоб меня обнаружили здесь в таком виде, мокрую, грязную, красную от холода и всю трясущуюся по этой же причине. Босую на одну ногу и в чужой шляпе. Господи, только сейчас сообразила! Я застыла посреди коридора. На мне же камзол де ла Роша! Мама дорогая! И куда я его дену?

Следующие полтора часа я была очень занята. Сперва приводила себя в порядок, лихорадочно пытаясь высушить волосы и смыть с себя всю грязь, и гораздо дольше думала о том, куда мне деть чужие вещи. Да и о своих подумать не мешало. Платье было мокрым. Если его увидит Анна, она сразу поймет, что я куда-то выходила в дождь. Достаточно того, что я потеряла свою шляпу, а мой туфель лежит в седельной сумке де ла Роша.

Впрочем, мне удалось найти выход. Все это барахло я как попало засунула на самое дно шкафа, зная, что Анна добирается до этого места лишь раз в полгода. До сей поры я сумею что-нибудь придумать.

Волосы все еще были немного влажными, но я сочла, что это куда лучше того, что было. У меня есть еще время, за которое они совсем высохнут. Хуже было то, что на полу я обнаружила засохшие грязные следы босой ноги.

Так что, до того, как слуги проснулись, я ползала по полу, вытирая грязь, словно последняя уборщица. Устала ужасно и думала только о том, как бы лечь в постель. Но едва переведя дух и стараясь прийти в себя, я услышала осторожный стук в дверь.

Это была Анна. Впервые за очень долгое время я была совсем не рада ее видеть.

— О мадемуазель Сюзанна, вы проснулись, — заметила служанка, — как ваше самочувствие?

— Хорошо, — отозвалась я, почти не покривив душой.

Признаков подкрадывающейся простуды я у себя не обнаружила. Была лишь усталость, но это вполне понятно, ведь последние три часа мне пришлось как следует потрудиться. Теперь я в полной мере оценила, как тяжело слугам, даже если они служат в таком доме, как наш. Бедные, несчастные люди! Каждый день так надрываться — это же кошмар!

— Давайте, я помогу вам одеться, мадемуазель, — предложила Анна, подходя ко мне и как бы невзначай оглядывая со всех сторон, — что это у вас волосы как будто сырые?

Странно, а я считала, что они давно высохли. Пришлось придумывать подходящую причину. А так как я так и не удосужилась придумать заранее оправдания своим поступкам, то как обычно сказала полную чушь.

— Пролила воду.

— Воду? — Анна заморгала.

— Захотела пить вот и пролила.

Служанка полминуты стояла как изваяние, соображая, как же это надо исхитриться, чтобы пролить воду из стакана на голову, но потом очнулась. За то время, что она у нас служила, пора бы было уже и привыкнуть к моим причудам.

При моем появлении разговоры в гостиной смолкли. Все уставились на меня.

— Сюзон, — прошептала мама, решившись заговорить первой.

Алиенор тут же выступила со своей партией:

— Зачем ты встала?

— Я здорова, — ответила я.

— Тебе нельзя вставать, Сюзон, — начала мама.

Но отец окинул меня внимательным взглядом и заметил:

— Она выглядит здоровой, Каро. Сюзон, с тобой все в порядке?

— Да, — согласилась я, — все в порядке, папочка.

— Слава Богу, — вздохнул он с облегчением.

Мне даже стало смешно, весь день они готовы были сдувать с меня пылинки. Преданно заглядывали в глаза и пытались предупредить любое желание. Даже неловко как-то, не так уж я была больна, если подумать. А если еще вспомнить, что ночью я предприняла неудачную попытку побега, то это вообще неуместно. Представляю, что бы они сказали, если б узнали.

После обеда приехал Гранден. В принципе, это никого не удивило, даже я припомнила, что он собирался сегодня нанести нам визит. Но все равно, мне стало холодно, хотя помещение достаточно хорошо отапливалось. Пытаясь скрыть свой страх от остальных, я подсела поближе к Алиенор и взяла ее за руку, чтобы чувствовать себя в безопасности. Нужно сказать, помогло это мало. Вот, разве что, сесть за ее спиной, а чтоб по бокам находились оба родителя. Мысль хорошая, но ведь не поймут.

Гранден, сев рядом с нами, для начала поболтал с кокетничающей сестрицей. Я не вставила в этот разговор ни слова, тем более, что ничего в нем не поняла, так как не слушала, думая только о том, когда он уйдет. Ведь не будет же он вечно здесь сидеть? Потом я долго размышляла на тему: что будет, если я сейчас встану и уйду к себе. Очень хотелось это сделать, но я все же не решилась. Чего доброго, родные опять пошлют за доктором.

Алиенор толкнула меня в бок и прошипела:

— Оглохла? Сюзон, проснись.