«Должно быть, старейшины», — подумала девочка.

— Ты не впррраве чего-либо тррребовать у того, — Говорящий-С-Духами выпрямился, — кто не подвластен тебе. Ты можешь лишь смиррренно ждать.

В голосе шамана слышалась насмешка. Старейшины зашептались за спиной вожака. Им не нравилось такое неуважение по отношению к Вождю.

Как и самому Амансизу. Чёрный зверь зарычал, оскалив клыки. И без того устрашающая морда стала ещё безобразнее.

Из древо-дома вышла волчица. Её коричневый мех блестел на солнце, подчёркивая её красоту. В отличие от вождя, что носил на себе грубо выделенные кости, самка фурри гордо ступала в костяных браслетах как на задних, так и на передних лапах. В загривок, что был длиннее, чем у самцов, были искусно вплетены кожаные шнурки. Набедренная юбка, из выделенной шкуры неизвестного зверя, доходила до самых пят. Шею украшало костяное колье.

Волчица встала по правое плечо от вождя.

— Говорррящий-С-Духами, — волчица низко склонила голову. Голос фурри был красивым и звучал, словно горный ручей. — Мы рррады твоему возвррращению, но хотели бы любезно поинтеррресоваться, что заставило тебя пррривести в стаю этих двоих?

— Слушай свою жену, Амансиз, — шаман ответил на поклон. — В ней больше здррравого смысла, чем в тех, кто заискивает перрред тобой, прррячась за спину.

Старейшины разгневано загудели. Но стоило вождю клацнуть в их сторону челюстью, как они тут же затихли. Юная кагэми прыснула от смеха. Шиварец недовольно шикнул на подопечную.

— Я отвечу на твой вопрррос, Хэстэ. Как вам всем известно, — шаман повысил голос, чтобы все собравшиеся легко слышали каждое произнесённое им слово, — черррез неделю состоится Мусабидже — испытание, что покажет, кому какая Судьба в стае уготовлена. Это состязание пррроходит каждый год с тех поррр, как Бинатанг Бесаррр пожеррртвовал собой, ррради пррроцветания нашего вида. Щенки, что десять ррраз наблюдали смену года, имеют пррраво испытать себя.

— Мы все это знаем, старррик, — оскалился вожак.

— И рррод, к которррому те щенки относятся, не имеет значения, — Говорящий-С-Духами улыбнулся. — Это десятая смена года Хеседа и Гебуры. Так неужели сыновьям вождя не будет дозволено пррринять участия в Мусабидже?

Рёв, что разнёсся по поселению, достиг даже вершин гор, спугнув с насеста серых птах — столь велик был гнев вождя стаи Канавар. Старейшины поджали хвосты, уши прильнули к голове. Вся поза старцев говорила о подчинении и смирении. Да и остальные фурри поселения припали к земле.

Маленькая брюнетка, пораженно, оглядывалась. Она не понимала их поведения. Насколько бы страшен ни был вожак, это не стоило такого унижения. Единственное, что её радовало, так это тот факт, что даже дёрнувшись, Хесед и Гебура продолжали стоять.

Стояли и шаман, опирающийся на посох, и жена вождя.

— ИХ МЕСТО У ЛИЧИНОЧНОГО ДЕРРРЬМА, А НЕ НА ИСПЫТАНИИ! — гремел голос Амансиз.

— Не забывай, что они имеют такое же пррраво на испытание, как и дррругие, — Говорящий-С-Духами небрежно подёргал одно из перьев в шерсти.

— Не забывай, что если бы не ты, их бы вообще не было, — вождь тяжело дышал.

— Ох, в этом скорррее виноваты весна и твоё неудеррржимое желание, Вождь, — шаман многозначительно посмотрел на коричневую волчицу. — Тебе ведь показалось мало, заполучить в жёны самую мудрррую, крррасивую, благоррродную из волчиц.

— Благодарррю за тёплые слова, Говорррящий-С-Духами, — Хэстэ положила лапу на плечо мужа, — но ты рррискуешь укусить моего мужа за хвост. А это может плохо кончиться, даже для тебя.

Было видно, как тяжело давалось вождю контролировать себя. В его жёлтых глазах пылала жажда крови. Крови шамана. Но отчего-то этот крупный мускулистый волк не спешил атаковать старика, что ростом доставал ему едва по грудь.

— Прррости старррого дурррака, Хэстэ. Я всего лишь хочу, чтобы закон соблюдался как положено.

— Все мы слуги законов. И не дело молодых рррешать вопррросы, что подвластны лишь старррой мудрррости. Пусть же этот вопрррос рррешиться волей мудрррейших, — волчица поклонилась шаману, — и старррейших, — лёгкий кивок в сторону старцев за спиной вождя.

Старейшины гордо выпятили грудь, показывая свою значимость, а шаман, так же как и т'эрка за его спиной, сдерживали смех.

Амансиз бросил уничтожающий взгляд в сторону шамана, щёлкнул пастью и скрылся в древо-доме. Хэстэ последовала за мужем, одарив холодной улыбкой старейшин. Уже под кроной дома, волчица обернулась и посмотрела на пасынков. Те, прикрыв глаза, поклонились мачехе. Хэстэ без единого слова вошла внутрь.

Часть фурри вернулась к повседневным обязанностям, но кое-кто ещё остался на площади перед главным домом, чтобы увидеть концовку спора. По большей части это были молодые щенки, ещё не достигшие десятой смены года. Им все ещё ничего не поручали, и они были полностью посвящены себе. Остались и те, кто в этом году должен был принимать участие в Мусабидже. Молодые волки и волчицы внимательно наблюдали за старцами, ожидая развязки.

Дюжина старейшин встали кругом зашептавшись. Шаман, ожидающий начала нелепого спора, пару раз дёрнул ушами, отгоняя назойливых мух, и широко зевнул.

— Они монгрррелы, — один из старейшин, с нервно дёргающимся глазом, поднял на Говорящего-С-Духами взгляд. — Монгрррелы не могут участвовать.

— Слышишь, Шептунья, — не оборачиваясь, бросил серебряный волк т'эрке, — твоих дрррузей называют монгрррелами. Их порррочут только из-за того, что их кррровь смешана. Видимо Старррейшины забыли, что когда в наш миррр пррришел Бинатанг Бесаррр, подобное случалось на каждом шагу. У всех была единая кррровь, так как и нарррод был един. И неважно было, какого цвета твой мех и форррма челюсти. Уже тогда молодые щенки в испытаниях показывали и доказывали свои умения. Готов поклясться кончиком хвоста Бинатанг Бесаррра, что и у ваших пррредков, о, Старррейшины, кррровь была не столь чиста, как вы надеетесь. Но это же не помешало вам, в своё вррремя, пррринять участие в Мусабидже.

Послышались смешки со стороны зрителей. Глаз осмеянного старейшины стал дергаться ещё сильнее. Волк, поскуливая, присоединился к новому витку обсуждений доводов против участия нежеланных гостей.

— Они не пррринимали участия в жизни нашего клана! — попытался другой старейшина, чей мех местами был спутан в грязные комья.

— Да, — шаман прикрыл глаза и склонил голову. Старейшина, чувствуя свою победу, расплылся в щербатой улыбке. Но она моментально слетела с его морды, стоило Говорящему-С-Духами поднять морду и, ухмыляясь, продолжить: — Но так же, как члены младших стай. Вот только незадача — черррез неделю они тоже пррридут испытать свои возможности. И их вы допустите. Ведь они пррринимали участие в жизни своих стай. Так же как Хесед и Гебуррра. Ведь как гласит старррая поговорррка «два фуррри — уже стая».

Новая волна смешков, более смелая и громкая, заставила опозоренного старейшину дёрнуть головой. Большой кусок грязи, прихватив с собой и часть потрепанного меха, упал под лапы старика.

— Но младшие стаи делают все, чтобы главный рррод пррроцветал, — вклинился третий старейшина, с низко опущенными ушами. — Они существуют на благо стаи.

— Но ррразве покинуть стаю и стать шептуном — не есть благо для стаи? Выполнять волю самого Бинатанг Бесаррра — куда уж лучше для пррроцветания. Или у вас есть возррражения и на этот счёт, о, Старррейшины? — было видно, что шаману осточертело все это препирательство.

На подобный выпад старейшины не могли ответить. Шептание между ними усилилось, перерастая в недовольное рычание. Так продолжалось некоторое время, пока наконец первый старейшина, с дёргающимся глазом не произнёс:

— Хесед и Гебуррра, монгрррелы стаи Канаваррр, допускаются до испытания Мусабидже. Коль такова воля Бинатанг Бесаррра, они с честью пррройдут его. Или же погибнут.

Старый волк облизал пересохший нос и бросил злобный взгляд в сторону ошарашенных братьев. Старейшины, под смешки и ворчания, удалились в главный древо-дом.