Усадив гостя на стул, я сел напротив, и спросил прямо:

— Расскажешь, откуда вы? — Женя замялся, не зная, с чего начать.

— Ладно, скажи хоть, какой там сейчас год.

— Семьдесят пятый, а что? — машинально ответил он, потом спохватился: — Ой!

— Жень, ты пришёл ко мне, чтобы я отправил тебя домой? — пытался я поймать его взгляд.

— Нет, Тош, я просто хотел с тобой подружиться, правда. Не надо нас домой… Нас там хотели в детский дом отдать, разлучить, вот я и увёл брата сюда. Здесь хорошо. Тош, не надо…

— Как ты узнал, кто я такой? — спросил я. Женя удивлённо посмотрел мне в глаза:

— Ты, разве, не чувствуешь меня? — я прислушался к себе, и понял, что не могу его почувствовать, потому что от меня сильно «фонит». Катя бы его узнала, а я и раньше не разбирался в этих нюансах.

— Нет, Женя, — вздохнул я, — а что, правда, от меня такой сильный фон? — Женя кивнул:

— Ещё ни разу не видел такого, будто ты весь состоишь из… — Женька поперхнулся, и испуганно посмотрел на меня: — Так ты что, этот?..

— А что ты испугался? — удивился я.

— Нашли, всё-таки, — сник Женя.

— Объясни, Жень, я ничего не понимаю.

— Мы нарушили какое-то равновесие, нам нельзя здесь находиться, нас уже предупреждали. Что, отведёшь меня к своим? Где у тебя дверь?

— Разве не видишь? — удивился я.

— В туалете? — раскрыл глаза Женя, невольно улыбаясь, — Хорошо поставил, не всякий там будет искать! Я начал искать с кладовки!

— Жень, почему вчера ничего не сказал? Я уже сболтнул про тебя.

— Если ты не выдашь, меня никто не найдёт. Я ведь не зря попросился к вам, ты забиваешь моё излучение.

— А когда меня рядом нет?

— Нам надо на другую улицу переехать, чтобы меня увидели! — улыбнулся Женя.

— Жень, может, не зря вас ищут? Вдруг, из-за вас что-нибудь нарушится и пойдёт не так? Я спрошу, ладно? Не про вас, конкретно, вообще, — Женька вздохнул:

— Спроси… только они что, дураки? Не поймут, почему ты спрашиваешь?

— Жень, а почему вас хотят отдать в детдом? — Женька отвернулся, закусив губу. Зачем я спрашиваю? Вчера у меня спросили о родителях, приятно было?

— Понятно, пойдём обедать.

— Тоша, а как ты понял, кто я такой? — спросил Женя, — Если не видишь меня?

— Песня, — ответил я, — я жил в то же время, что и вы.

— Надо же! — Женя поскрёб затылок, — Это же невозможно, встретить в другом Мире земляка!

— Это что! Мы с Катей встречали своих двойников! Причём они тоже дружили!

— Тош, это какой процент вероятности?

— Я где-то читал, что, шанс встретить своего двойника, это, примерно, один из восьмидесяти миллиардов.

— Ни фига себе! — присвистнул Женя, отправляясь за мной к ребятам.

За обедом разговор зашёл о приближающихся школьных занятиях, и я поинтересовался у Женьки, как он будет учиться, без документов. Женька пожал плечами.

— Жень, а в какой класс тебе идти? — спросила Маша.

— В седьмой, — а я подумал, что «там» седьмой класс на уровне восьмого здесь, если я не ошибаюсь.

— Жень, я попрошу сестру сделать тебе документы, — сказал я, подумав, — будешь учиться вместе со всеми нами. Женя радостно посмотрел на меня:

— Правда?

— Да, Женя, пока я с сестрой здесь, будешь учиться с нами.

— А потом?

— С нами пойдёшь?

— Куда?

— Туда, где мы живём.

— А где вы живёте? В городе ангелов?

— А что такое? — удивился я.

— Нас сразу депортируют.

— Я встречался там с людьми и орками, живут, работают.

— Правда? — загорелись Женькины глаза.

— Правда, — ответил я, — только с Катей поговорю сначала. Я ведь ещё не взрослый. Пошли гулять?

Девочки помыли посуду, и мы побежали вниз по лестнице.

Женька оказался неистощим на выдумки, придумывая забытые мною игры, но, когда сгустились сумерки, он пошёл петь песни, зарабатывать на жизнь. От моих денег он отказался, сказав, что примет их, только как оплату за работу.

Вечером Катя сказала, позвонив, что придёт скоро домой!

А вот Димка наотрез отказался оставаться у меня на ночь, зато Маша сказала, что скоро у неё день рождения, и она всех приглашает.

— Маша, когда? — насели мы на неё. Маша долго не сознавалась, потом сказала, что пятнадцатого сентября ей исполнится тринадцать лет.

— Тошка, а у тебя, когда день рождения? — спросила меня Маша.

— У меня? — Я задумался. В той жизни у меня день рождения был 30 апреля, во второй жизни 30 апреля был мой день зачатия, а в этой?

— Ты что? — удивилась Маша, — забыл? Я покраснел, и она вспомнила, зажав ладошкой рот:

— Ой, я что-то не то спросила?

— Почему, всё правильно, просто это будет нескоро, в конце апреля. Мы с Катей будем далеко.

— Жаль, — вздохнула Маша.

Вечером я рассказал Кате о моём новом друге.

— Кать, сделай ему документы, пожалуйста.

— Если будешь послушным мальчиком, — улыбнулась Катя.

— Я очень послушный, — сделал я умное лицо.

— Ладно, сделаю, только дай мне его исходные данные, хотя бы возраст, про год рождения можешь не говорить.

— Могу и сказать, — усмехнулся я, — 1962 год.

— Какие вы все древние, как динозавры, а прикидываетесь детьми.

— Мы не прикидываемся, Катюш, мы дети.

— Особенно ты! — фыркнула Катя, — С десятком годовалых детишек.

— Катя! Это ваши проделки! Я физически ощущаю, как сползаю в детство! Боюсь, процесс ещё идёт! — Врёшь ты всё! — не поверила мне Катя, поднимаясь, — Пойду, отдохну, потом с тобой поиграю, малыш! — она слегка щёлкнула меня по носу и ушла.

И вот пришло первое сентября. Закончилось наше привольное житьё — бытьё.

Катя купила мне рюкзачок, куда сложила мои учебные принадлежности, одела в летнюю форму, с шортиками и красивой рубашечкой, обула в новые сандалики с белыми носочками, дала в руки красивый букет цветов, взяла за руку и повела мужа в школу, на торжественную линейку.

Пока нас расставляли по классам, Катя познакомилась с учителями, узнала, какие предметы будем изучать, покивала им, наверно, соглашаясь, как трудно с нами, балбесами, справляться. Учителя посочувствовали Кате, узнав, что она меня воспитывает одна, обещали за мной присматривать, не давать особо шалить. Знают они эту безотцовщину, у них полкласса растут или без отца, или с отчимами, что одно и то же, если не хуже. Ребята дичают, смотрят на всех, зверьками, огрызаются на любое замечание. Мой не такой! Знаем мы, у всех не такие! Правда! Смотрите, какой чудесный ребёнок! Прямо ангел! Вот-вот! Под ангельской внешностью всегда черти прячутся! Нет, мой Антошка лучше всех! Посмотрим, что за ангел ваш Антошка!

Такой, или примерно такой разговор состоялся у моей Кати с моими будущими учителями.

Нас построили, директор школы, Михаил Иванович, произнёс речь, поздравив с началом учебного года, выразил надежду, что отдохнувшие и окрепшие за лето ученики возьмутся за учёбу с новыми силами, и покажут прекрасные результаты в отличной учёбе при примерном поведении.

Все захлопали, выпустили на волю много воздушных шариков. Я пожалел, что у меня не было такого шарика, они были очень красивы, как были красивы наши девочки, Маша и Алиса.

Маша была уже большая девочка, это мы с Алисой выглядели так, как будто перепутали четвёртый класс с седьмым. Зато у Алисы были замечательные голубые бантики, под цвет глаз, такая же рубашечка, как у меня, и синяя юбочка, такой же длины, как мои шортики. Мы стояли рядом, похожие, как брат и сестра. Маша даже заревновала, но нас поставили в первый ряд, как самых маленьких.

Даже странно, когда играли, были все одинаковые, а сейчас только мы с Алиской стояли впереди, остальные нависали над нами сзади.

Зато мы были самые красивые, Алиска с бантиками и букетом, я с букетом разноцветных георгинов, в летней форме. Пришлось повозиться со своими и Алискиными коленками, чтобы залечить мазью все ссадины, чтобы наши ножки выглядели красивыми и загорелыми.

После линейки мы разошлись по классам. Здесь уже Маша взяла меня за руку и, под смешки наших одноклассников, и одноклассников Славки, повела меня в класс, усадила рядом с собой, за один стол.