Я и не заметил, что все наблюдают за моими упражнениями. Когда я взглянул на них, Катя фыркнула:

— Мальчишки всегда мальчишки, сколько бы лет им ни было!

— Не скажи, — отозвался Вольха, — с этим мальчиком я бы не стал связываться!

— Не может быть! — удивилась Катя, — Тоник всего два года занимается фехтованием!

— Значит, у парня талант! — решил Вольха, а Катя заинтересованно посмотрела на меня.

— Талант, говоришь? А есть у вас в расположении баня? — обратилась она к Вольхе.

— Как не быть! Конечно, есть! К нашему приходу протопят, помоемся, а если тебе одной страшно…

— Вольха! — прикрикнула Катя, — У меня муж есть. Вот он меня и помоет! Правда, любимый? — я важно кивнул.

Прибыла смена, Неждан с Третьяком, крепкие парни, под стать Вольхе с Дубыней. Дубыня вообще молчун, зато Вольха соловьём разливается. Хвост распушил перед моей Катей. Катя же мило улыбается, поглядывая на меня. Учится девочка, с парнями флиртовать, не обижая друга.

Шли довольно долго, потому что парни категорически отказались сесть на лошадей. У меня закралось подозрение, что они не умеют на них ездить. Мне казалось, что в это время все ездят верхом. Впрочем, причина может быть по другому поводу.

Вот и засека. Суровый воин у ворот спрашивает:

— Кто такие?

— Свои. На них напали поганые, мы помогли им отбиться, видишь, они и лошадок добыли. Сейчас к Микуле идём, с докладом.

— Почему парень вооружён, да и девка тоже? — строго спросил воин.

— Так бились мы вместе, плечо к плечу! Видишь, доспехи вражеские навьючены!

— Мало ли! Может, Князя Мстислава засланники!

— Микула разберётся.

— Не забудь разоружить, когда поведёшь в терем.

— Ну, ты, Доброжир, мнителен! Неужто наш Микула убоится отрока?!

— Бережёного бог бережёт… проходите, — открыл стражник ворота. Мы въехали на заставу.

Застава как застава: большой дружинный дом, отдельный пищеблок, баня дымится, особняком стоит терем. Также присутствует наблюдательная вышка, нечто, похожее на большой плац, вероятно, тренировочное поле. Всё функционально, ничего лишнего. Не хватает только клуба с духовым оркестром.

Мы подошли к дружинному дому, спросили у часового, где командир.

— Десятник ещё здесь, — был ответ.

— Зови, скажи, пополнение прибыло!

— Пополнение? — удивлённо спросил часовой, тут же расплываясь в улыбке, даже в темноте увидев, что один из нас — девушка.

— Слезайте с лошадей, — сказал Вольха, — нельзя здесь верхом.

Я сначала посмотрел, как сошла Катя. Катя соскользнула с лошади. Я сделал то же самое. Лошадки уже привыкли к нам, да мы ещё не тяжёлые.

А коновязь тут есть! Я привязал наш трофей к бревну, и встал рядом с Катей и Вольхой.

Вольха был на голову выше меня!

Вышел Микула, одетый в меховой полушубок, в волчьей шапке.

Вольха доложил о происшествии, представил нас.

— Что же вы хотите? — недоумённо спросил Микула.

— Понимаете, — проникновенно сказала Катя, — мы историки, изучаем быт, верования, обычаи людей. Ведь, сколько людей, столько и обычаев, правда?

— С этим трудно не согласиться, — признался Микула.

— Поэтому мы с мужем хотим пожить у вас, будем нести службу, ходить дозором, потом перейдём в другое место. Можно? — умоляюще спросила Катя.

— Хм! — ответил десятник, с любопытством разглядывая Катю, — У нас здесь мужской коллектив, ни женщин, ни девушек. Ты одним своим видом взбудоражишь всю заставу! Передерутся за тебя, вся дисциплина псу под хвост!

— Что значит, «передерутся»? — нахмурился я, — Она моя жена!

— Во-первых, не все поверят, больно вы молоды, во-вторых, передерутся за право идти с ней в наряд.

Пойдут в наряд, и, вместо того, чтобы смотреть вокруг, будут смотреть на Катю, и ронять слюну!

— Мы будем вдвоём ходить…

— Куда? Вы, знаете наши тропы? Сначала надо вас обучить, а потом… потом вы уедете. Вот нужна мне такая головная боль?!

— Понятно, — потупилась Катя, — сейчас мы уйдём.

— Куда уйдёте?! — удивился Микула, — Ночь на дворе.

— В лес, — пожал я плечами, — откуда пришли, туда и уйдём.

— На ночь глядя, никуда я вас, не отпущу! Ещё на банду поганых нарвётесь! Думаете, здесь одна такая была? Переночуете, утром поговорим. В моём тереме есть флигель, сейчас велю протопить печь, застелить постель. Не волнуйтесь, светёлка хорошая, когда приезжают гости, там живут, — Микула вздохнул, посмотрев на меня.

— Саблей владеешь, что на боку у тебя? — спросил он, я пожал плечами.

— Эту саблю он у поганого отнял, зарубил того этой же саблей, потом нам помог, зарубив другого, — подсказал Вольха, который стоял поодаль, но, видать, слух у него был, как у филина.

— Так было дело? — спросил Микула у Кати.

— Так, — кивнула Катя, — только я не видела.

Микула расхохотался: — Славные вояки у нас появились! Завтра проверю, ну, идите, баня протопилась, ждёт вас! Вольха, проводи, сначала попарь гостей, потом уже вы с Дубыней!

— Слушаюсь! — радостно отозвался Вольха.

— Ишь! Историки! Выдумают же! На что только не пойдут эти боярские дети. Думают, не узнаю! Ха! Обмануть Микулу Велесовича! — восторгался нашей хитростью Микула.

Вольха тоже слышал.

— Да, Лада, я тоже узнал тебя, — вздохнул Вольха, — помнишь, с горки катались, когда малые были? И «мужа» твоего я видел, только не сразу признал, возмужал парень, Ратибор, кажется? — я промолчал, а Катя сказала:

— Зови нас Катя и Антон! Забудь наши другие имена. И мы муж и жена!

— Ха! — усмехнулся Вольха, — Ладно. А что, мыться вместе будете? Впрочем, не моё дело, у нас дома часто мальчишки с девчонками вместе моются, это здесь, на засеке, все напряжённые ходят, так что, от греха подальше…

— Вот и баня. Заходите, ага, уже стол накрыт, квас, снедь. Вы, как вымоетесь, надевайте нательное бельё, выходите, снедать будем.

— Ой! — сказала Катя, — У нас же только нательное бельё, зимнего ничего нет, кроме вот этих доспехов, а в них мне не хочется здесь ходить. Есть у вас верхняя одежда для нас?

— Однако вы бежали быстро! Даже зимнюю одежду не успели прихватить. Не будут вас искать?

— Недели две у нас есть, — нерешительно сказала Катя. А я подумал, что такая красивая девочка, как Катя, вполне сойдёт за княжну, потому и перепутали. А кто я? Неужели опять брат?!

Вольха ушёл, я заглянул за дверь, ведущую вглубь бани, убедился, что там предбанник.

— Пойдём, Катя, здесь можно раздеться.

В предбаннике горела тусклая коптилка, так что, хоть Катя и стеснялась меня, в полумраке мы вылезли из скафандров, положили их в складные походные хранилища. Ведь рюкзаки мы не забыли! И были они особо прочные, так что от стрел даже царапин не осталось. Вынули оттуда нижнее бельё и шортики с маечками. Надеюсь, подберут нам куртки и штаны. Привыкли мы, что всё время попадаем в лето, думали, зимой в скафандрах походить. Оно бы можно, но я сильно успел соскучиться по Кате, а одеваться-раздеваться больно муторно.

В мыльне тоже был полумрак. Нащупав бадейку с ковшиком, плеснул на камни воды, оказавшейся квасом, сухой, духовитый пар тут же взвился под потолок, окутал нас жаром. Я нашёл веник, похлестал себя по бокам.

— Что это, Тоник? — спросила меня Катя.

— Веник, им парятся. Попарить тебя?

— Попарь. Ой! — я начал осторожно хлестать Катю, предложив ей лечь на полок. Катя захихикала:

— Что, не терпится? До постели никак?

— Катя, эта часть тела мне не подчиняется, — смущённо сказал я.

— Ну, так иди сюда, я думаю, сюда никто не войдёт? Знают же, что здесь мы?

Я уже молчал, не в силах ответить.

— Да и пусть заходят… — еле выдавила из себя Катя.

Потом мы мылись, надраивая друг друга губкой, смеясь от счастья, целуясь при каждом удобном случае.

— Ну всё, хватит, — наконец сказала Катя, — там ребята ждут.

Мы обмылись чистой водой, вытерлись полотенцем, что нашли здесь, оделись, и вышли к столу.

— Наконец-то! — облегчённо сказал Вольха, — мы думали, вы там утонули! Вот ваша одёжка!