У истоков научного подхода к русской истории (в том современном состоянии, как мы осознаём науку о нашем историческом прошлом сегодня) стоят три замечательных немца: Готлиб Зигфрид Байер, Фёдор Иванович Миллер (Gerhard Friedrich Müller), Август Людвиг Шлёцер – все русские академики, исследователи русских древностей. В рамках научно-исторической мысли их трудами была сформулирована скандинавская концепция образования русской государственности, утверждена идея привнесения норманнами основ цивилизации в варварскую стихию славянских народов. Они сформулировали основные тезисы, подвели под общую идею набор предположений и толкований добытого фактического материала, горячо отстаивали свои выводы и убеждения, однако для цельной теории им не хватило прямых доказательств. Не было самого главного, чтобы выстроилась бесспорная научная база, – этимологии двух слов: «русь» и «варяги». Историческая лингвистика как наука во второй половине XVIII века только-только зарождалась, а стало быть, научное прозрение сих академиков проистекало из интуиции, впитанной с молоком матери и взращённой в любви к своей далёкой родине, к своему чужеземному роду. И эта любовь вольно или невольно переносилась в иное место, иное время и совершенно в другие обстоятельства.

Арист Аристович Куник (Ernst-Eduard Kunick) – ещё один замечательный немец, чей вклад в русскую историческую науку XIX в. переоценить невозможно. Едва ли не весь фактический материал, которым и сегодня оперируют исследователи происхождения Руси, был «нарыт» в средневековых письменных источниках русским академиком Куником. Даже норманнская этимология подводилась под слова «русь» и «варяг». Исследовательская составляющая по сути была завершена. До создания теории оставался не шаг даже, а полшажка…

Как бы там ни было, а вовремя подсуетился некий скромный специалист по германо-финским прибалтийским языкам – Вильгельм Томсен. В мае 1876 года доцент Датского университета читает в Оксфорде курс лекций под общим заглавием «The Relations Between Ancient Russia and Scandinavia and the Origin of the Russian State» – «Связи между древней Россией и Скандинавией и основание Российского государства». Оксфорд отпечатывает этот 150-страничный курс лекций – Oxford; London: James Parker and Co, 1877. Томсену прочат славу ведущего специалиста по русскому вопросу – его теория происхождения Руси от неких шведских рыбаков была тут же признана в научных кругах Европы. Откуда есть пошла земля Русская – уже не тайна за семью печатями: русского вопроса отныне не существует. Личность чистокровного норманна – датчанина по духу и по крови – как нельзя лучше соответствует авторству норманнской теории.

Готовится второе издание, немецкое, – уже обработанное и дополненное. Как мы сейчас, в эпоху рекламы и тотального господства торговых сетей, выразились бы – товар продвигается на мировые рынки сбыта. Инициатором немецкого издания выступает доцент истории Геттингенского университета доктор К. Гёльбаум (Hohlbaum), и в тираж 175-страничная монография выходит под научным оком сертифицированных историков – через год… «Der Ursprung der russischen Staates», 1879.

Цель немецкого издания – обратить внимание германской общественности и научных кругов на этот замечательный труд, который, ввиду самоочевидных достоинств, уже встретил заслуженное признание в Англии и Франции, равно как и в Скандинавских странах. Кто б сомневался?! Свидетельством тому является почётный отзыв о ней профессора Маурера (Ienaer Literatur-Zeitung. 1878. С. 256 и след.).

Рекомендуется эта образцовая монография немецким читателям весьма прозрачным напутствием Цицерона: nihil est in historia pura et illustri brevitate dulcius… Дескать, нет ничего проще, как создать новую проблему, разрешая старую. (Nihil est enim in historia pura et illustri brevitate dulcius, Цицерон, «Брут», 262).

В переводе на русский язык: «Начало русского государства» – монография Томсена издаётся в 1891 году.

Естественно, авторитетнейшие источники готовых знаний впредь ссылаются в замутнённом этимологическом вопросе на Томсена и его капитальный труд – смотри этимологические словари Преображенского, Фасмера и проч. Открываешь словарь – и ничего никому доказывать уже не надо, ибо всё давным-давно доказано и пропечатано в академических словарных статьях. Ткнул пальцем – вот и всё откровение.

Чем ещё стал известен Вильгельм Томсен научному сообществу? Он выдвинул гипотезу о родстве кавказских языков с этрусским. До сего дня ни доказать, ни опровергнуть сенсационную по тем временам догадку не представляется возможным: язык этрусков не расшифрован.

Чем ещё? В 1893 году Томсен спешит, как и в случае с Куником, предуведомить (Déchiffrement des inscriptions de l'Orkhon et de l'Jénissei, notice préliminaire, 1893) научную общественность о том, что он дешифровал орхонские и енисейские надписи, открытые российским тюркологом Радловым, Василием Васильевичем (вернее, ежели следовать принципам этногенной детерминанты, то русским учёным немецкого происхождения, чьё имя отродясь было – Fridrich Wilhelm Radloff). Наш пострел, так сказать, везде поспел – и ничего в том, что опять подсуетился да вовремя снял сливки с чужой темы, тоже вроде бы нет крамольного: нечего, дескать, рот разевать… и делиться надо – таковы уж нравы в научном мире. Великие учёные всегда были щедры и делились знаниями, но в жесточайшей конкуренции за первенство. Естественно, и Томсен щедр – он делится основами «своей» норманнской теории. Как говорится, куй железо, пока горячо. В 1896 году, уже в статусе члена-корреспондента Российской Академии наук (избран был в 1894), Томсен публикует свой труд, принесший ему заслуженную славу в академических кругах и весомое имя в научном мире. (Inscriptions de l'Orkhon, 1896.) Его именем названа улица в Анкаре, столице Турции, – Вильгельм Томсен Каддеси.

В 1902 году Вильгельм Томсен избран президентом своей альма-матер, то бишь родного университета, а в 1909 – и президентом Датского Королевского научного общества.

_________________

Норманнская теория как достоверная история. Томсен показал себя большим мастером исторического рассказа. Язык Оксфордских лекций и стиль их изложения, без сомнения, является заслугой датского учёного. Перо бойкое. Логика повествования безупречна. Эмоциональные акценты выверены и создают яркий образ у слушателя (или читателя). Текст не перегружен ссылками и цитатами. Силлогизмы подкреплены свидетельствами арабских авторов. Обращение к летописному материалу и толкование древних рукописей добавляют труду фундаментальности. Философические рассуждения о цивилизационной миссии норманнов, то бишь шведских рыбаков, и варварской сущности туземных племён: славянских и финских – пронизаны непоколебимой уверенностью автора в правоте своих суждений. Даже те места, где автор прибегает к сомнительным допущениям и предположениям, свидетельствуют: у автора нет ни малейших сомнений в том, о чём он говорит (пишет).

Ядро теории – исследовательская часть. Как две жемчужины в искусной оправе занимательного исторического рассказа – этимология слов «русь» и «варяг». Таким образом, его норманнская история стоит на трёх китах:

– Шведская этимология слова «русь»,

– Норманнская этимологоя слова «варяг»,

– Толкование строк Нестора-летописца о вокняжении варягов во главе с Рюриком и двумя его братьями как свидетельство о призвании скандинавов, от имени которых прозвалась земля Русской.

Предоставим слово Вильгельму Томсену, чтобы зазря не голословить.

Русь по Томсену – как то видится ему:

С. 96: Имя Ruotsi никоим образом не может быть объяснено исходя из финского языка, равным образом как и Русь – славянского языка. Следовательно, это должно быть иностранное слово, что со всей вероятностью указывает на скандинавское происхождение… Мы можем легко вообразить, что Шведы, которые жили вблизи побережья и регулярно пересекали Балтику с одного берега на другой берег, могли очень рано называть себя – не в качестве национальной принадлежности, но по роду занятий или образу жизни – robs-menn или robs-karlar или что-то в этом роде, то есть, в соответствии с первоначальным значением слова, «гребцы», «моряки».