Грен ушел к себе переодеваться. Когда он вернулся в гостиную, Туу-Тикки, в зеленых джинсах и рубашке, привязывала к ошейнику собаки длинный шелковый зеленый шарф с серебристым узором.

— Сойдет за поводок, — сказала она. — О, ты в кроссовках. Правильный выбор.

Они с собакой вышли за ворота и пошли по заросшей травой тропинке. У первого же поворота Туу-Тикки отвязала шарф и пес порысил куда-то в сторону.

— Жаль, я не знаю, как его зовут, — вздохнула Туу-Тикки, наматывая шарф на шею. — Даже позвать не смогу. Надеюсь, команду «ко мне» он знает.

Проверила это Туу-Тикки не сразу. Сначала пес оросил все травяные кочки и кусты, которые ему встретились. Потом несколько раз присел, отбегая подальше. На команду он пришел, Туу-Тикки и Грен погладили его по шелковистой шерсти, и пес легким галопом унесся вниз по холму.

— Он как будто летит, — заметил Грен. — Потрясающей красоты собака. Хочу себе такую.

Туу-Тикки с улыбкой посмотрела на него.

— Гулять. Купать. Вычесывать. Посмотри, сколько шерсти.

— Все равно хочу. Не прямо сейчас, может быть…

Пес наворачивал вокруг них круги, пока они спускались по холму к морю. Грен знал, что внизу проходит трасса, отделенная от холма сосновой рощицей. Пожалуй, идти до самого берега не стоило.

Заходящее солнце светило прямо в лицо. Далеко впереди сиял океан. Ветер дул от берега, растрепывая волосы. Грен взял Туу-Тикки за руку. Шли они в молчании. Им было хорошо и так. Незаметно они дошли до сосен — невысоких, искривленных ветром с моря, истекающих запахом смолы, смешивающимся с запахом океана. Пес, набегавшись, внюхивался в хвойную опаль, метил стволы. Грен оглянулся назад, на холм. Дом почти скрылся, только от медной черепицы на крыше отражались солнечные лучи.

— У нас очень красивый дом, — сказал Грен, разбивая молчание.

— Ситтин, — поправила Туу-Тикки. — Он же скрыт от человеческих глаз. Мы можем открыть его, но никогда не делаем этого надолго.

— А как же гости?

— А они его видят. И нас — сидов в ситтине.

— Люди пишут, что связываться с сидами и гостить в ситтине опасно, — улыбнулся Грен. — Но разве мы опасны?

— Для людей — возможно. Ты зачаровываешь.

— Ты тоже.

— А представь, как это действует на людей.

Грен нахмурился.

— К несчастью, я знаю. Лучше, чем мне бы хотелось.

Туу-Тикки остановилась, чтобы обнять его и поцеловать.

— Не грусти, — попросила она. — Все это в прошлом.

— Что я буду делать, если придут гости-люди, которые будут реагировать на меня… как люди? Я не могу… отвращать гостей. Мне так кажется.

— Попробуем решать проблемы по мере поступления. Твои братья с Прим и Трайм ведь тоже не вполне люди, а им это не мешает.

Они дошли до края рощи и повернули обратно к дому. Пес трусил рядом, вспугивая птиц из травы.

— Ты уже написала сестрам?

— Да, попросила адреса твоих братьев, рассказала о нас. Жду ответов. Знаешь, а я не уверена, что они друг с другом знакомы — я про сестер. Забыла Йодзу спросить.

— Думаю, они друг о друге как минимум знают.

Ветер, играя с шарфом Туу-Тикки, ненадолго прижал его край к груди Грена.

— Мне интересно, как они все познакомились, — призналась Туу-Тикки. — Грен с Прим и Тави, Грен с Трайм и Тами. Ведь твои братья, как и ты, не с этих земель. Странно все.

— Странно, — согласился Грен. — Но я уже начинаю привыкать к эти странностям.

Впереди них по холму карабкались длинные тени. Перед псом тоже бежала его тень. Грен шел и размышлял, кто же протоптал эти тропинки: за час с лишним они не встретили ни одного человека. И что именно включает в себя ситтин? Только дом и сад, ограниченное забором пространство? Или весь холм?

Из-под подошвы выкатился прозрачно-медовый камешек. Грен поднял его и сунул в карман. Уставший пес пошел рядом, высунув длинный розовый язык.

— Завтра снова с ним погуляем, — сказала Туу-Тикки, когда Грен распахнул перед ней калитку.

— А сейчас кормить будем? Мясом?

— Кашей и через час. Я нашла рецепт, духи еще днем сварили кашу. Оказывается, там должны быть рубец, сердце, мясо, костный мозг, три вида круп, оливковое или льняное масло и морская капуста. Запах стоял… — она покачала головой, всходя на крыльцо. — Хорошая у нас вытяжка на кухне.

— То-то котята забеспокоились. А им такую еду можно?

— Можно. И, кажется, им она нравится больше кошачьего корма.

За двадцать часов комы система обработала полученные терабайты информации, проставила маркеры, ссылки и связи, и ещё четыре часа Алекс просто проспал. Просыпался он медленно и неохотно. Окончательно его разбудил чешущий ухо Вьюн, пёс что-то задел когтями и взвизгнул. «Оставь ухо в покое!» — моментально отреагировал хозяин. Кобель подскочил и сунул Князю в лицо мокрый нос. «Да что ж ты делаешь?..» — Алекс поймал собаку за морду, вытер лицо и огляделся. Место было незнакомым. Абсолютно незнакомым. Вьюн махал хвостом и улыбался. Домов в этом стиле Князь не видел лет десять, с тех пор как перестал общаться с экологами-реконструкторами.

Ещё в доме обнаружилась архаичная сеть исторического протокола IEEE 802.11. И, кажется, это были ещё не все сюрпризы… Алекс совершенно не помнил, как он тут очутился. Он чувствовал голод и желание добраться до туалета. Князь сел, изучил себя. Все конечности были на месте, жёлтая карточка болталась на шее. Он где-то работал?

Алекс затребовал архивные данные, система предложила на выбор восемьсот семнадцать терабайт информации. Князь подавился воздухом. Уточнил запрос, попросив оперативные архивные данные. Система выдала информацию за последние четверо суток линейного времени. В данных был провал, но не это озадачило Алекса сильнее всего. Судя по данным системы, у него запускались летальные программы. Чуть больше суток назад он был убит. Князь зажмурился и попробовал коснуться пальцем кончика носа, палец ткнулся в подглазье. Да, программы успели отключить часть нервных путей.

Князь открыл глаза, поднял руки перед грудью и растопырил пальцы. Пальцы левой не разгибались до конца. Фигово. Очень фигово. Очень странно. В этом доме есть неврологическая лаборатория? Алекс скомандовал системе провести полную диагностику и запустить восстановление нейронных связей. Перебрался по кровати к краю, спустил ноги на пол. Упёрся ступнями в пол и медленно поднялся. Он чувствовал себя не слишком уверенно, но ходить мог.

За дверью был коридор и ещё несколько дверей. Князь нашёл и использовал по прямому назначению ванную, умылся и изучил себя в зеркало. Выглядел он уставшим, но и только. В ванной нашлись запакованные зубные щётки, которые Алекс опознал как образцы конца двадцатого — начала двадцать первого века, одноразовые бритвы того же периода. И упаковка зубной пасты в пластиковом тубусе. Князь оживился. На промышленном товаре должна стоять дата изготовления и срок годности, это точно.

Датой изготовления числился декабрь две тысячи четырнадцатого года. Алекс моргнул. Система утверждала, что он работал в своём времени, на одной из колоний Земли. Нет, ну это же не может быть розыгрышем?

Князь выкатился из ванной, вернулся в комнату. Его рубашка, джинсы и носки лежали на стуле, явно чистые. Алекс оделся, минут пять провозился с пуговицами на рубашке. Нашёл свои ботинки рядом с изножьем кровати, оставил их там. Вьюн закрутился у двери, оглядываясь на хозяина и размахивая хвостом.

Князь выглянул в окно. Там был цветущий сад, холмы за забором, ещё дальше — малоэтажный пригород. Алекс запустил сканирование доступных сетей, нашлись ещё несколько, включая полицейские и диспетчерские, все столько же архаичные. Соответствующие малоэтажному пригороду. В две тысячи трехсотых годах такие пригороды перестали существовать. Князь пожал плечами. Если здесь есть в доступе модули хроноразведки, то он сможет вернуться домой. Если нет…

Он вышел из комнаты, довольный Вьюн семенил следом. Принюхался — в доме пахло открытым огнём, натуральной едой, кофе и табаком, котятами и засыпкой для кошачьего туалета. Людьми тоже пахло, но странно. Голод тут же напомнил о себе. Алекс решил, что лестницу он одолеет, опёрся о перила и пошёл вниз. Вьюн его обогнал и поскакал по гостиной.