Быстро покинуть ванную не удалось. Только сейчас Кошка заметила, что раковина сделана из дерева, и минут пять стояла и ощупывала ее, поглаживала, даже ногтем пошкрябала. И ведь не гниет, не портится, даже грибы не растут. И вроде бы ничем не полито…

«Интересно, а у нас такие продают? Хотя в мою ванну такая все равно не влезет. Но…»

Кошка еще раз погладила поверхность раковины, потянулась за мылом и снова зависла. Мыло казалось подозрительно знакомым. Впрочем, кто сказал, что Демон не отправляет мыло за рубеж? А с Леди из Фриско они, кажется, общаются.

В доме было тихо, но заглядывать к Туу-Тикки Кошка не стала. Если честно, она просто не запомнила, где чья спальня, и побоялась вломиться не туда, а о том, что мужа Туу-Тикки нет дома, просто не подумала. Голод напомнил о себе громким урчанием в животе.. Кошка остановилась у перил, осматривая гостиную сверху и пытаясь определить, где вход на кухню.

Туу-Тикки выглянула из кухни и помахала рукой:

— Я здесь! Еда готова, спускайся.

К нижней части лестницы подошел Кай и понюхал воздух.

— С добрым утром, — сказала Кошка, глядя скорее на собаку, чем на хозяйку дома. — Или не утром? Что сейчас? Никогда таких собак не видела. Что это за порода? Его можно погладить?

— Можно, если он согласится. Это салюки-брид. Ну, так у него написано в документах. Сейчас начало четвертого, самое время обедать.

— Салюки — это охотничья порода? Здравствуй, собака. Я пришла с миром. Тебя можно погладить? — Кошка показала собаке пустые открытые ладони, осторожно протянула руку и аккуратно погладила пса по голове. — Ты очень красивая собака. Как тебя зовут? Проводишь меня до кухни?

— Это борзая, — кивнула Туу-Тикки и стала смотреть, как Кай, едва заметно улыбаясь, ведет гостью к кухне.

— Замечательный пес! — Кошка остановилась возле обеденного стола и осмотрелась. Кухня была оформлена в том же стиле, что и остальные помещения. Кошка не удержалась и погладила спинку стула. Ей почему-то все время хотелось прикасаться к мебели.

— У тебя очень деревянный дом. У бабушки в деревне все стены внутри дома были обшиты вагонкой, но это давило и угнетало. А тут дерево повсюду, и оно успокаивает. Прости, я вчера была такая сонная и неадекватная, что ни спасибо тебе не сказала, ни поздороваться тольком не смогла. Я очень-очень рада, что мы наконец-то встретились, что можем говорить вживую, а не в сети, что я здесь. У тебя так уютно.

Кошка чувствовала, что всё больше волнуется и смущается, знала, что в таком состоянии легко прячется в улиточный домик, и, боясь замкнуться и «закуклиться», говорила всё подряд, лишь бы не молчать.

— Садись, — улыбнулась Туу-Тикки. — Ты не против рыбы? Если нет, я начинаю накрывать. Я тоже очень-очень рада. И будет здорово, если тебе здесь понравится. Дом да, очень-очень деревянный. Это канадский кедр в основном. Стиль «рустик», мне страшно нравится.

Она накрыла на стол, поставила кувшин с виноградным соком, достала из духовки форму с рыбой, а из пароварки — овощи, пододвинула поближе к Кошке салатницу.

— Что ты была сонная — это нормально. Я весной летала в Молдову, вернулась сонная до того, что уснуть не могла, даже лавандовая ванна не спасла. Пришлось тащить в ванну Грена и успокаиваться об него. Только он все равно уснул едва ли не раньше, чем донес меня до постели, бедолага.

— Пахнет аппетитно. — Кошка налила себе сока и наконец-то села за стол. — Так ты родом из Молдовы? У меня была подруга, твоя землячка. Вы даже чем-то похожи.

— Ага, из Кишинева. А теперь вот тут. Почти то же самое, только Сан-Франциско совсем субтропики, не средняя полоса, и тут море есть. В Кишиневе всех морей — четыре грязных искусственных озера, и то одно несколько лет назад осушили зачем-то, а снова так и не наполнили.

Туу-Тикки разложила по тарелкам рыбу и овощи и вздохнула:

— Очень здорово, что ты приехала. Может, хоть ты в отсутствие Грена последишь, чтобы я ела. А то я как увлекусь чем-то, так сразу про еду забываю, а Грен потом ворчит, что анорексия мне не к лицу. Правда, он все равно в воскресенье вернется. Но поздно, ночью, я думаю. Он с игр всегда поздно возвращается. Нашел себя в ролевом движении и бросился в него с яростью неофита.

— Так вы и вправду землячки. Но я про Кишинев почти ничего не знаю, только то, что рассказывала подруга. Она, кстати, тоже его с Сан-Франциско сравнивала. — Кошка разжевала первый кусочек рыбы и восхищенно посмотрела на Туу-Тикки. — Какая вкуснятина! Ты отлично готовишь. Уж теперь я точно про еду не забуду. И тебе могу напоминать, если хочешь. Я совершенно не разбираюсь в ролевых играх. Моя страсть — растения. И ты грозилась утроить экскурсию по саду.

— Вот поедим — и пойдем в сад, — пообещала Туу-Тикки. — Мы когда сюда въехали, тут только кипарисы росли у забора, и все, остальное уже я высаживала. Это тунец, я с утра была на рыбном рынке, там отличные стейки тунца продавали. Легко готовить, когда в доступе качественные продукты. Это вам не кошмарных трехгранный минтай!

— Так вот какой вкус должен быть у тунца. Я покупала его в Москве. Один раз. Больше не хотелось. Да и свежая полудохлая рыба из магазинных аквариумов мне никогда не казалась съедобной. А тут ведь поймали и сразу на прилавок? Хорошо, когда море рядом.

На самом деле Кошка недолюбливала подобные разговоры. Они всегда очень быстро начинали казаться ей пустыми и бессмысленными. Даже если это было не так по сути, ощущения оспорить не получалось. В надежде на скорое перемещение в сад, где можно сменить тему на что-то более разумное, Кошка тщательно старалась соблюсти равновесие между «съесть всё как можно быстрее» и «не показаться голодной сиротой».

— Что-то не так? — посмотрела на нее Туу-Тикки. — Тебе неуютно?

— Нет, что ты, — попыталась соврать Кошка, посмотрела в глаза Туу-Тикки и поняла, что все эти социальные реверансы — чушь собачья, что ей совсем не хочется юлить, что правда — единственное, что точно никогда не сможет обидеть ее подругу.

— Просто недолюбливаю светские беседы за столом, — потупившись в тарелку, призналась Кошка. — Есть в них что-то неправильное. Прости. Это не значит, что я не хочу с тобой говорить, или что весь предыдущий разговор был чем-то ненужным…

Туу-Тикки молча кивнула.

— Чертов английский «смолл толк». Ну и то, что я уж сколько здесь живу, а все еще в полном офигении от качества еды. Правда, аппетита мне это не прибавляет. — Она задумалась. — А знаешь, потому и не прибавляет. Потому что еда, во-первых, всегда есть и будет и, во-вторых, в ней есть все, что нужно, поэтому ее не надо много.

Она посмотрела на опустевшие тарелки, собрала их со стола и спросила:

— В сад?

Ну вот и как тут реагировать? Поняла, приняла, не обиделась, да еще и вину на себя перетянула. «Не умеешь ты, дорогая киса, с нормальными живыми людьми общаться. А с кем практиковаться-то? Лиса и Рыбка? Так они обе полоумные. Там только «улыбаемся и машем». Коллеги? Там вечные танцы с бубном. Родичи? Вот даже не смешно. Пушистый? Так я, как йогой занялась и со спиной подружилась, и вижу-то его хорошо если раз в год. Была Жаба, но где она теперь, только боги ведают. Что-то я как-то часто ее в последние сутки поминаю. С чего вдруг? Ладно. Об этом потом подумаю. Туу в сад зовет, а я тут в себе копаюсь, фиялка хренова».

— Прости, я немножко зависла. Да, пойдем в сад. — Кошка встала из-за стола, решительно отгоняя хмурые мысли.

Сад Туу-Тикки был разделен на три зоны: за домом росли фруктовые деревья, между ними и основным цветником был бассейн.

— Мы сначала за персиками или за розами? — спросила она, выводя Плюшевую Кошку в сад через задний ход. — Розы и прочие красивости в основном справа от бассейна, а фруктовый сад — за домом.

Кошка на мгновение задумалась.

— Давай сперва за розами. А фрукты с деревьев есть можно?

— Сколько угодно. Сейчас как раз персики и абрикосы. Черешня уже отошла, а цитрусовые не поспели. Ну и яблоки пока только ранние.