Эдвард откинулся на спинку и медленно прихлёбывал по глотку. Он давно уже не слышал менестрелей своего народа. Увидел движение краем глаза и повернулся всем телом — закутавшийся в одеяло Томас сидел на верхней ступени лестницы.
Туу-Тикки грустно улыбнулась Томасу и раскурила трубку. По гостиной, колыхаясь от волн музыки, поплыл сладкий голубоватый дым.
Проворный предупредительный дух забрал из рук Эдит опустевшую наконец тарелку, долил ей вина, принес бокал для Томаса.
Младший Шарп напряжённо разглядывал всех присутствующих. Он вспомнил, что слышал голос отца, и это его напугало. Он не понимал, где они находятся. Но хотя бы Эдит была жива и, кажется, невредима. А где Люсиль? Надо предупредить остальных, что сестра опасна.
Мужчина на диване в халате шевельнулся, посмотрел прямо на него, и Томас узнал своего отца. Дёрнулся скрыться, но остался на месте. Он давно уже не мальчик и сможет постоять за себя. Даже если придётся драться, он стал достаточно силён, возясь со своей глиняной машиной.
Туу-Тикки, уловив эмоцию Томаса, отложила трубку, поднялась по лестнице, положила ладонь Томасу на плечо.
— Ты в безопасности здесь, — сказала она. — Вы все в безопасности.
Младший Шарп посмотрел на женщину снизу вверх, не вставая. Это было совершенно неприлично, но подняться он не мог.
— Рядом с ним никто не в безопасности, — коротко ответил Томас. — Скажите, моя сестра здесь?
— Ты ошибаешься, — Туу-Тикки провела по его спутанным кудрям. — Вон она, на диване, под пледом. В этом доме никто и никому не причинит вреда. Помочь тебе спуститься?
— Что это за место? Как мы сюда попали?
— Это дом смерти и возрождения, — объяснила Туу-Тикки. — Ситтин в ситтине. Ваш отец привез вас сюда.
— Он решил нас убить? — Томас вскочил, его повело так, что он с трудом удержался на ногах. Подхватил сползающее одеяло.
Эдвард наблюдал за их разговором, не шевелясь. Он не слышал, о чём они говорят, но легко мог предположить вопросы сына.
— Томас, — мягко сказала Туу-Тикки, одновременно подставляя плечо. — Иногда, чтобы исцелиться и вернуться к жизни, необходимо пройти долиной смертной тени. Ты еще совсем молод и можешь этого не знать, но твой отец — зрелый фейри, и он знает.
— Мой отец так же безумен, как моя сестра. Не знаю, что это за место, но поверьте мне, он опасен.
— Магия этого дома, духи этого дома не позволят никому навредить друг другу и нам, — Туу-Тикки чувствовала, как слаба рука, опершаяся о ее плечо.
Томас вздохнул, сдавшись.
— У нас дома ни магия, ни духи не спасали. Пожалуйста, помогите мне. Я хочу спуститься к Эдит.
— Пойдем, — Туу-Тикки забрала у него бокал и повела вниз, медленно и осторожно. — У нее трещины в костях ноги и сломаны ребра. Позже духи или мы с Греном проводим вас наверх.
Она довела Томаса до гостиной и усадила рядом с Эдит. Та кинула на него быстрый взгляд, облегченно вздохнула и взяла за руку.
Младший Шарп осторожно сжал её пальцы, накрыл сверху второй рукой. Она была жива, боги, она действительно была жива!
Эдвард отвёл взгляд от своего сына и его жены. Ещё несколько мгновений оставался неподвижным, потом поставил пустую кружку на пол и медленно поднялся. Достаточно медленно, чтобы Томас не заметил движения. Он помнил страх в глазах мальчика. Не оборачиваясь, ушёл наверх в комнату. Эдвард предпочитал не искушать судьбу лишний раз.
========== 23 ==========
Шевелиться отчётливо не хотелось. Открывать глаза не хотелось. Эдвард несколько вздохов так и пролежал — не открывая глаз и не шевелясь, пытаясь понять, почему сейчас и здесь он предпочитает быть мертвецом. Потом вспомнил — неожиданное известие о слишком раннем браке сына, долгую дорогу, кровь и глину на снегу. Смерть в умирающем ситтине. Мужчина открыл глаза и сел. Поморщился — болели плечи.
Тут по-прежнему пахло табаком и кофе. За окнами светило солнце. Эдвард осторожно поднялся, взял халат с кресла, отправился в ванную. Посмотрел на себя в зеркало и подумал, что в ночь Хэлоуина он мог бы пугать детей без грима и тыквы со свечой. Хотя его дети и в детстве этой тыквы не боялись.
В шкафу нашлась нижняя рубашка с длинными рукавами и штаны из грубой ткани подходящего размера. Эдвард некоторое время потратил, разбираясь с молнией на штанах, подивился такому изобретению. Оно было удобнее пуговиц, но норовило защемить бельё и более ценные, чем бельё, части тела. Вниз старший Шарп спустился, набросив сверху халат. Выходит туда, где будут женщины, в одной нижней рубашке он счёл неприличным.
— Доброе утро! — приветствовала его Туу-Тикки, сидящая в гостиной с трубкой, вязанием и электронной книгой на большом экране. Сегодня она была одета в темно-серую водолазку и длинную узкую трикотажную юбку. На ткани водолазки лежало нефритовое ожерелье, волосы были собраны в сложную косу вокруг темени, лишь на спине свободно лежала одинокая длинная прядь. — Люсиль спит, Томас тоже, Эдит проснулась, но не до конца, я к ней скоро поднимусь.
— Доброе утро, — коротко поклонился Эдвард. — Все пережили ночь, это хорошая новость.
— Да, все, — согласилась Туу-Тикки. — Но пройти долиной смертной тени вам все же придется. Всем, даже Эдит. Но это позже, в Йоль. Вчера был Самайн — время стертых дорог и открытых холмов. Идемте, я велю духам подать вам завтрак.
— Что это за мир? Я предполагал, что мы останемся в пределах Земли, но такого, — он показал на кофеварку и холодильник, — у нас нет.
— Это тоже Земля, — пожала плечами Туу-Тикки. — Просто первая четверть двадцать первого века. Кофе или чай?
— Кофе, пожалуйста, — Эдвард ещё раз осмотрел кухню. — Больше ста лет разницы. В мире живут ещё сидхе, кроме этого дома?
— Черный или со сливками? — Туу-Тикки включила кофеварку. — Есть полукровки, но поселений нет. Впрочем, мы привязаны к дому и мало путешествуем по этому миру, больше по Дороге. Но наш ситтин создан не сидхе.
— Со сливками, — старший Шарп отвлёкся от висящих непонятным образом на стене ножей и перенёс внимание на хозяйку ситтина. — Да, на нём магия не сидхе. Сколько времени мы можем провести здесь? Сколько потребуется детям для выздоровления, или мы ограничены в сроках?
Туу-Тикки поставила перед ним чашку, колбу кофеварки, сливочник, сахарницу.
— Вы не ограничены в сроках, — сообщила она. — Год, два, три — сколько понадобится.
Духи переложили омлет с грибами со сковороды на тарелку, нарезали хлеб, достали мед, масло, сливовый джем. Туу-Тикки налила кофе со сливками, но без сахара, и себе, и села напротив Эдварда.
— Мне нужен Видящий, — сказал Эдвард, когда омлет закончился и дух убрал со стола тарелку. — Я так и не смог найти ответ на вопрос, какой человеческой магией нас всех отравили.
— Найдем, — кивнула Туу-Тикки. — А какие проявления?
— Немотивированный гнев, склонность к насилию, неконтролируемое сексуальное поведение, сужение восприятия, общая астения. Ни я, ни моя дочь не можем петь. Мы не можем держать животных в ситтине. Сам ситтин умирает. Гнев и агрессия направлена на членов семьи. И сексуальное поведение направлено на них же.
Туу-Тикки задумалась.
— Их мать была человеком? Вы не любили ее, но не могли отказаться от секса с ней?
— Их мать была очень дальним потомком сидхе. А я искал женщину, которая может родить детей от такого, как я. Отказаться от секса с ней я мог, только если уезжал из дома.
— Похоже на сексуальный приворот, — предположила Туу-Тикки. — Может быть, на менструальной крови. Привороты на ней дают в качестве реакции зависимость, ненависть и неконтролируемое желание. Но как мог сдетонировать такой приворот с природной магией сидхе, я не представляю. И что вырастет из детей, родившихся в результате такого приворота, я тоже не знаю.
— Как мог этот… приворот измениться и изменить нас? — уточнил Эдвард.
— Да. Сидхе приворожить очень сложно, даже кровью, даже кому-то с кровью сидхе. И если приворот был, он был очень и очень мощный. Эти привороты и с людьми-то дают непредсказуемые результаты, а уж люди и сидхе… — Туу-Тикки покачала головой. — К сожалению, я теоретик, а не практик. Практикующие маги у нас бывают — один будет сегодня к полудню, но он-то как раз не сидхе, а лорд Хаоса. Правда, сидхе — тоже раса Хаоса. Посмотрим, что скажет он.
