— Когда я сажала сад, я о нем не подумала, — призналась Туу-Тикки. — Но, кажется, у меня еще есть местечко под пару деревьев. Так что мы можем его посадить. Но осенью. Деревья лучше принимаются по осени. Сейчас цитрусы цветут, так что их нельзя пересаживать. Как ты себя чувствуешь?

Тая прислушалась к себе. Она напробовалась йогуртов, от обилия запахов и красок рынка у нее кружилась голова.

— Нормально, — ответила она. — Поедем домой.

Дома Тая помогла Туу-Тикки убрать продукты в кладовую и в холодильник. Погладила котов. Пожалела, что Нефка со Звездой уже ушли. Сунулась было к Алексу — ей хотелось поболтать, но оказалось, что Алекс еще в школе. Тая села за его стол, включила паяльник, потыкала разогревшимся жалом в канифоль. Запах был тот же, что в мастерской у папы, но выглядела канифоль иначе — чистая баночка, никакой пыли. Тая пододвинула к себе текстолитовую плату с дорожками и попыталась припаять к ним какую-то детальку, но взяла слишком много припоя, и тот растекся по плате, заливая дорожки. Тая дрожащими руками попробовала расчистить промежутки между дорожками, но только пережгла их. Выключила паяльник и почти выбежала из комнаты.

Она переоделась в домашнее и спустилась на кухню, где Туу-Тикки готовила. Хотела помочь — но дуршлаг с рисом, который надо было промыть, вывернулся из рук и рис высыпался в раковину; непослушная луковица ускакала куда-то под холодильник; в желтом перце обнаружился крупный извивающийся зеленый червяк. Над разрезанным червяком Тая всхлипнула.

— Ну-ну-ну, — успокаивающим тоном сказала Туу-Тикки. — У тебя был тяжелый день, ты устала. Просто посиди со мной. Паэлья — простое блюдо, я справлюсь и одна.

Тая послушно опустилась на стул и свесила руки меж колен.

— А духи? — спросила она.

— Если все поручать духам, разучишься делать самые простые вещи, — объяснила Туу-Тикки. — Так что раз в неделю я все-таки готовлю сама.

— Чаще, чем раз в неделю, — поправила Тая. — Духи только помогают.

— Ну да, — согласилась Туу-Тикки. — И уборка. Уборку в таком большом доме я бы без духов не потянула. Тави — это моя старшая сестра — нанимает прислугу. Тами — тоже старшая, но младше Тави — просто завела пару духов и еще кучу роботов-пылесосов. Ну а у меня просто духи.

— Вы с Греном сами их приручили?

— Нет, что ты. Их закляли Хаору и отчасти Эшу, еще до того, как мы с Греном здесь поселились.

— А как вы познакомились? — Тае стало любопытно. — Мои родители просто учились вместе.

— Мы проснулись здесь, в этом доме, спустились в гостиную и познакомились, — улыбнулась Туу-Тикки, промывая мидии. — А до этого мы жили и умерли совсем в других местах.

— Умерли? — испугалась Тая.

— Почти умерли. Мы с Греном — самоубийцы. Просто Первый Дом Хаоса не дал нам умереть до конца. Они решили, что мы нужны именно в этом доме.

— Смерти и Возрождения? Получается, вы первые здесь умерли и возродились?

— Да, все так, — задумчиво сказала Туу-Тикки. — Знаешь, а ведь мы и правда первые. Раньше я об этом не задумывалась. Спасибо тебе.

— Вы всегда были сидхе?

— Сложно сказать, — Туу-Тикки покачала головой. — В нас всегда была кровь сидхе, но Первый Дом ее усилил и подавил человеческую. Так что проснулись мы почти людьми, а сидхе стали постепенно, со временем.

— Но если твоя мама была человек и папа был человек… — начала Тая.

— Я не знаю, кто был мой биологический отец, — призналась Туу-Тикки. — Моя мать родила меня не от мужа. У Грена сидхе — дед по отцу. Мы их никогда не видели.

— И что, могло оказаться так, что это один и тот же сидхе? Тогда…

— Не могло, — возразила Туу-Тикки. — Мы сидхе почти в полную силу, и мы не похожи. Кстати, с прадедом Грена я знакома — он нашел его в землях сидхе, мы там были.

— А как так получилось, что сидхе оказались в мире людей? Я думала, они давно ушли.

— Не все и не отовсюду. Есть дорожники, как ты и Грен, они ходят между мирами. Есть места, где границы между мирами истончились, и там тоже есть дети от союзов людей и сидхе и прочих ши. Помнишь, мы с тобой смотрели «Константина»?

— Ага. А разве Джон Константин сидхе?

— Нет, он почти человек. Но вот Габриэль…

— Она? — изумилась Тая.

— Больше чем наполовину. Она много снималась, но у нее очень мало детских фильмов.

— А какие есть?

— Она играла Зимнюю колдунью в «Хрониках Нарнии». Ты их уже читала?

— Нет еще. Я почитаю.

Паэлья пыхтела на сковороде. Туу-Тикки оглядела Таю и предложила:

— Пойдем обработаем тебе десну?

========== Глава 23 ==========

— Что? Что случилось? На тебе лица нет. — Туу-Тикки взяла Грена за руки. — Грен?

Грен, только что прошедший сквозь зеркало, несколько раз глубоко вздохнул.

— Кай не вернется, — сказал он.

— Он…

— Нет. Пока нет. Но скоро. И он не пришлет нам сменщика.

— Что с ним?

— Старость, — тяжело вздохнул Грен, позволяя усадить себя в кресло. — Просто старость. А из молодых собак никто не хочет жить в мире людей.

— Мы придем проводить его, — пообещала Туу-Тикки.

— Да. Придем, — Грен успокаивающе сжал плечи жены. — Не в этом году. Просто Кай слишком стар, чтобы дальше жить в человеческом мире. Он хочет встретить старость дома. Со своими правнуками.

— Понимаю, — кивнула Туу-Тикки. — Но ты так взбаламучен, что я подумала о самом худшем.

Она села на подлокотник кресла. Грен приник к ней, чувствуя ее ласкающие пальцы в волосах.

— Просто — двадцать лет, — объяснил он. — Понимаешь? Я не знаю, как я буду без Кая. Как мы все будем.

Туу-Тикки кивнула.

— Подождем немного и возьмем щенка, — сказала она. — Просто собаку.

— Ирландского сеттера?

— Почему бы и нет? Ты вроде хотел его когда-то.

— После Кая — будет сложно.

— Будет, — согласилась Туу-Тикки. — Кай был член семьи, а это будет просто собака. Но Тая — она хочет собаку.

Грен посмотрел на Туу-Тикки снизу вверх.

— Я думал о лошади. В штате Вашингтон есть конезавод ахалтекинцев.

— Одно другому не противоречит, — улыбнулась Туу-Тикки. — И потом, надо еще придумать, где коня держать и все такое.

— Да в «Белом ветре», они согласны, я говорил с Линдой, — отмахнулся Грен. — Проблема в другом. Выберет ли кто-то из молодых лошадей Таю, или она им не понравится.

— Не попробуем — не узнаем. На день рождения?

— Ну да.

— Значит, щенка возьмем летнего, на осенний день рождения, — улыбнулась Туу-Тикки. — Чтобы не смазывать впечатление.

Тая сидела на своем компьютерном стуле с мягким сиденьем, подлокотниками, сетчатой спинкой, регулируемой высотой и пятью колесами и болтала ногами. Компьютер был включен, и Тая вроде бы даже играла в игрушку, но мысли ее были не здесь. Совсем не здесь.

Она не подглядывала за приемными родителями. Не пыталась. Видела, как они обнимаются, но не слышала, о чем они говорят. Грен был расстроен. Туу-Тикки его утешала. Судя по тому, что он успокоился и они целовались, утешила.

Это-то и было странно. То, что он показал ей свою грусть. То, что она не ударила его в больное место, а постаралась залечить его. Мама так не делала. Она всегда била в больное место. Всех. Отец никогда не показывал ей, что огорчен или устал. Никогда в этом не признавался. Как будто только у мамы было право на то, чтобы устать, и чтобы огорчиться, и чтобы разозлиться, а вся семья только ходила вокруг нее на цыпочках. Но и маму папа никогда не обнимал и не утешал. Ну то есть обнимал когда-то, у Таи остались смутные детские воспоминания. Но это было слишком давно.

До сих пор она не задумывалась, почему это так. Просто принимала как данность. Так было везде — ну, почти везде. В кино, в других семьях, насколько Тая могла их видеть, в ее собственной семье. Не обнимались дед и бабушка; почти не обнимались супруги в кино. Все были сами по себе, наособицу, и каждый старался быть сильным и не показывать слабость.