Когда от холода жмутся друг к другу в ночи поезда,

И коль случится проснуться, мы никогда не уснем.

Ее диапазона хватало, чтобы воспроизвести то, как пела Хелависа, хотя интонационно Тая была пока беднее — не хватало опыта и практики.

— Так дай мне воздух — я стану тебе крылом.

Я дам тебе бурю и, может быть, даже грозу.

Твое время течет за мной, как расплавленное стекло,

Мои сны о тебе далеко остались внизу.

Песня звучала обещанием. К ней хотелось повернуться спиной, потому что «я стану тебе крылом».

Крыльев не было. Это время отошло для Дороги, навсегда или нет — не узнать.

— И перед тем, как очнуться, смотри — с твоего корабля

Крысой прыгает страх, почти не касаясь бортов,

И ты видишь, как мимо плывет голубая Земля

На спинах холодных гладких черных китов, — в полный голос, от души пропела Тая и затихла. Глаза у нее сияли, щеки раскраснелись.

Со второго этажа тихо спустился Алекс. Он сидел на нижней ступени лестницы и слушал песни.

Все получилось. Нефка подождал, понял, что Тае хорошо и спросил:

— А про миндаль спеть можно все же? Щербакова?

— Конечно, — кивнула Туу-Тикки. — Гитару дать?

— У меня есть, — Нефка достал гитару — откуда, он пока не знал. Он посчитал, что Туу-Тикки заметит семь струн (а то шут знает, вежливо ли отказываться).

— В одних садах цветет миндаль, в других цветет метель…

Нефка отлично знал, что местами он подставляет не те слова. Но метель — тоже цветет.

Алекс подошел к родителям, сел рядом с Туу-Тикки, нырнул ей под руку. Он был уже выше нее, но сесть вот так, рядом, у него так редко хватало смелости… Туу-Тикки обняла его и Таю, Грен забрал ее гитару и поставил в стойку.

Они слушали — как пили воду в знойный день. Дети, взрослые. Да и были ли взрослыми эти сидхе? Был ли взрослым Нефка — цыган, и меч, и гитара?

Потом пели еще и еще. Коты распахнули входную дверь, и в проеме стояла, слушая, Звезда. Туу-Тикки спела Ocean Gipsy, аккомпанируя себе на гитаре, а Грен играл на арфе. Тая слушала, завороженная. Спел и Грен — «Мерлина на Урале», «Авалон», потом вместе спели «Об устройстве небесного свода» и «Дорогу сна». Тая спела «Королевну», «Gaudete» и «Дредноут». «Контрабанду» и «Дороги» Мельницы снова спели вместе, а потом, Тая и Туу-Тикки — «Эх, дорога» и «Бьется в тесной печурке огонь». К удивлению Грена и еще большему удивлению Алекса, Туу-Тикки и Тая знали множество общих песен.

Потом пел Нефка, пел много и обычно незнакомое. Духи принесли вина взрослым и сока детями. Потрескивало пламя в камине. Время от времени кто-то подходил и добавлял в огонь дров. Пришли коты, устроились вокруг людей — слушать и подмурлыкивать.

Туу-Тикки спохватилась, только когда перевалило за полночь.

— Хорошая Остара, — сказала она. — Но Алексу завтра в школу. И Оуэн так и не приехал…

Грен положил ей руку на плечо.

— Он приедет в субботу, он звонил. И правда, младшему поколению пора спать.

Алекс молча кивнул, неловко клюнул Туу-Тикки губами в щеку и убежал к себе. Тая потянулась, зевнула, спросила:

— Можно я орехами поужинаю?

— Конечно. Только фруктов возьми. Можешь просто приказать духам принести еду в твою комнату.

— Ага. Спокойной ночи.

Она улыбнулась Нефке и ушла наверх.

========== Глава 20 ==========

Грен расслабленно раскинулся на постели. Туу-Тикки свернулась клубочком у него под рукой.

— Двадцать лет… — негромко произнес он, — а все равно как в медовый месяц. Хочешь пить?

— Ага, — сказала Туу-Тикки. — Велеть духам принести тебе воды?

— Лучше красного вина с водой.

Они сидели в постели и пили, роняя капли с губ.

— Тебе ведь рано не вставать? — с лукавством спросил Грен. — Знаешь, мне все сильнее хочется надеть кожаный браслет.

— Понимаю, — кивнула Туу-Тикки. — Ну так надень. Ты давно его не надевал.

— Не могу же я думать только о себе, — возразил Грен. — Да еще гость. Та спальня — это слишком полное погружение, ты же знаешь. На несколько часов — только ты и я, да и от меня там… — он покачал головой. — Как хорошо, что я когда-то все же решился. И как хорошо, что ты меня поддержала.

— Ты ведь знаешь, мне тоже нравится, — заметила Туу-Тикки. — Сами мысли возбуждают.

Грен наклонился и поцеловал ее в шею.

— Да, — сказал он. — Меня тоже.

Часом позже, допивая остатки вина, они тихо разговаривали.

— Меня озадачивает, что Алекс категорически не идет на контакт с Таей, — сказала Туу-Тикки. — Он, конечно, тот еще затворник, но все же…

— Он ее побаивается, — объяснил Грен. — И немного ревнует тебя. Ты проводишь с Таей очень много времени.

— Ты тоже много времени с ним проводил поначалу.

— Меня он уважает, — сказал Грен, — а тебя любит. Просто не умеет это показать. Не беспокойся о детях. Я думаю, все наладится рано или поздно. Какие у вас с Таей планы на завтра?

— Ну, с утра у нее вокал, потом нотная грамота и гитара. А дальше я оставлю ее в покое. Она очень хорошо восстанавливается в одиночестве.

— Мне как-то дико понимать, что прежде оно было ей недоступно, — признался Грен.

— Советский Союз — это вечные проблемы с жильем, — объяснила Туу-Тикки. — У меня первая только моя комната появилась лишь в тридцать лет или около того. То, что у них с братом была отдельная детская — уже признак обеспеченной успешной семьи.

— Обеспеченной? — удивился Грен. — По Тае я бы этого не сказал.

— Отдельная комната для детей, — принялась перечислять Туу-Тикки. — Советские, но джинсы. Кружки и спортивная секция — они же платные. То, что она собиралась учиться до десятого класса, а потом поступать в вуз, а не работать сразу после восьмого. То, что мать часто ездит в санатории — за путевки надо было платить, они не были полностью бесплатными. То, что семья ездила на море отдыхать, пусть и не каждый год. То, что есть возможность, в том числе финансовая, отправлять детей за полстраны к бабушке на отдых. Собственный велосипед. Неплохая библиотека. Да, на Таю старались не тратить денег, да, у нее скрытый голод, но для того времени и места это не признаки бедности, это признаки пренебрежения.

— Я просил возмездия, виру и бонусы для Таи и ее родителей, — сказал Грен. — Вымотался страшно. Но оно того стоило. Реакция пошла сразу.

— Ты про подарок Эшу? Да, реакция пошла сразу.

— Думаю, там много всего еще будет, — вздохнул Грен. — Слушай, а сколько Первый Дом выделил денег на Таю?

— В общем, как обычно. Депозит на обучение в двести пятьдесят тысяч плюс двадцать тысяч в месяц. Конечно, тратится на нее меньше, и на Алекса тратится меньше, но у них будет доступ к оставшимся деньгам, когда они станут совершеннолетними.

Грен засмеялся.

— То ли дети у нас здоровые и неизбалованные, то ли ты гений экономии… Лерою и Оуэну хватило не только на учебу, но и на свое жилье и даже на свой бизнес.

— Меня это радует, — сказала Туу-Тикки. — И то, насколько они самостоятельные — тоже.

— И предусмотрительные. Ты ведь была у Оуэна дома?

— Да, на его прошлый день рождения.

— Заметила, сколько там комнат?

— Четыре. Две спальни, гостиная, зал для тренировок и две ванных комнаты. Ну и кухня.

— Вот именно. Он мне рассказывал, что когда покупал квартиру, закладывался на будущую семейную жизнь.

— Что-то он не торопится ее заводить.

— Ну… он же хочет познакомить нас со своим бойфрендом. Джейк Стивенс.

— По-моему, он все-таки побаивается нашей реакции, — вздохнула Туу-Тикки. — Я ждала их сегодня.

— Приедут в субботу. Зато сегодня мы отлично пели. У Таи потрясающий голос.

— О да. Интересно, кем она будет, когда вырастет? Она что-то говорила про ветеринарию.

— С таким голосом? Я не удивлюсь, если она в конце концов выберет профессиональную музыкальную карьеру. Посмотрим, конечно, что скажет Кайр, ну тот, кто учит ее вокалу, но вообще я думаю заявить ее на городской конкурс юных вокалистов осенью.