— Кто обрывает твои цветы? — тихо спросила Сильвия.

— Дети, — Тая начала рисовать цветы. — С низких веток. Им говорят, что мне больно, а они все равно это делают.

— А что происходит с плодами, когда они осыпались?

— Дети их собирают. Делают поделки, кидаются в машины, которые едут мимо. А взрослые меня не замечают.

— А кто говорит детям, что тебе больно, когда твои цветы обрывают?

— Учителя.

— Значит, тебя замечают учителя и дети?

— Да, — кивнула Тая. — Дети меня не любят. Им нравятся мои плоды и нравится шуршать упавшими листьями.

— А есть ли кто-нибудь, человек или животное, которому ты нравишься?

— Горлица, — ответила Тая. — И еще эльфы. Я им тоже нравлюсь. Они говорят, что я красиво цвету, что у меня густая крона и сильный ствол.

— Расскажи мне про твои корни. Какие они? Они глубокие? Или растут на поверхности? Может быть, у тебя воздушные корни?

— Они глубокие. Они достают до артезианских слоев и берут оттуда чистую воду. Их не видно на поверхности. И асфальт они не ломают.

Тая начала раскрашивать листву каштана.

— Кто-нибудь живёт у твоих корней?

— Дождевые черви, — сказала Тая. — И улитки.

— Они умеют с тобой разговаривать?

— Нет. Черви рыхлят почву, чтобы мои корни могли дышать. А улитки прячутся под опавшими листьями.

— А есть другие деревья, как ты?

— Рядом со мной нет. Я стою среди кленов. Они красивые.

— А что находится выше тебя?

— Небо. Самолеты. Облака. И телевышка.

— Нарисуешь небо?

Тая стала рисовать небо — чистую голубизну, белые пятна облаков и яркое желтое солнышко в уголке листа.

Сильвия наблюдала за ней молча, потом спросила:

— А небо для дерева точно голубое? Может, для дерева оно оранжевое?

— Для дерева оно синее, — Тая добавила щедрые мазки синей краски. — А самолетов и их следов дерево не видит.

— Хорошо. Заканчивай, а я договорюсь с твоей приёмной мамой о следующей сессии, — Сильвия мягким движением поднялась с ковра и вышла из кабинета, оставив дверь приоткрытой.

Тая закончила рисунок, добавив мазки белой краски на зелени, которые должны были обозначать цветы. Краска была не похожа на акварель — разные цвета не сливались, не смазывались. Тая посмотрела на картинку. Картинка получилась неплохая. Хотя папе бы все равно не понравилось.

Сильвия вернулась в кабинет и посмотрела на девочку.

— На будущей неделе я жду тебя в среду в это же время. И у меня к тебе просьба, Тая, если тебе захочется что-то нарисовать, нарисуй это и принеси мне, хорошо?

— Хорошо, — кивнула Тая. — Я люблю рисовать лошадей.

Она встала, оправила платье, посмотрела на свои пальцы, испачканные краской. Достала из сумочки влажную салфетку и принялась вытирать.

— Пойдём, там есть туалетная комната, можно вымыть руки, — доктор жестом позвала девочку за собой.

Тая пошла за ней. Она уже видела туалеты в разных общественных местах и все еще удивлялась тому, что там всегда чисто, хорошо пахнет, унитазы как в домах, а не дырки в полу, тому, что там есть горячая вода, жидкое мыло, туалетная бумага и бумажные полотенца.

Она вымыла руки мылом с ромашковым запахом, вытерла их тисненым бумажным полотенцем, причесала волосы. Поморгала. Линзы в глазах не чувствовались совсем. Хотя в понедельник в бассейне Тая потеряла обе линзы — просто забыла их вынуть, и их смыло водой. Тая никому об этом не сказала, просто взяла из упаковки новую пару. Она боялась, что ее будут ругать.

Нефка огляделся. Искомое место оказалось существенно лучше, чем он предполагал: не хижина в горах, не пещера возле луга с черными маками, а вполне нормальное человеческое место. Даже город вдалеке — большой и техногенный. И цветут где-то апельсины и миндаль. Или не апельсины, но точно миндаль. Весна.

Нефка спешился, потрепал Звезду по холке и медленно пошел вдоль прозрачной границы холма, а кобыла следом, покачивая головой за его плечом. Ходить им было еще с полчаса. Потом можно сыграть в любимую игру «так есть хочется, что аж переночевать негде».

Грен почувствовал приход гостя, но в дверь никто не стучал, и он продолжил играть на арфе. Гостей он ждал, правда, не дорожных — Остара, должен был приехать Оуэн. И Туу-Тикки с Таей скоро вернутся.

Нефка выходил Звезду и пошел к дому. Они побывали в разных местах, и, пожалуй, следы этих мест — штука совершенно лишняя. Он не знал, купаются ли лошади в море. Если и купаются — это можно отложить.

Нефка постучал, подождал, пока дверь откроют, и произнес.

— Здравствуй, хозяин. Можно ли попросить воды напиться?

Грен улыбнулся.

— И воды, и еды, и переночевать, и ванну. Входи. О лошади позаботятся духи.

Нефка понял, что шутка не удалась.

— Нет, так не годится. Духи могут позаботиться о ней в следующий раз. Мы много сделали вместе, поэтому на самом деле дай мне, пожалуйста, чашку воды и отдельно — еще ведро теплой воды. И с духами мне Звезду лучше самому знакомить.

Грен принес воды. Духи принесли пятнадцатилитровое пластиковое ведро с водой — зеленое, в ромашках. Грен стоял и смотрел, как пыльная вороная кобыла пьет.

Когда кобыла напилась, Нефка снял сумку и вынул щетку и скребницу. Попросил еще одно ведро, отошел чуть в сторону и, напевая про «я люблю свою лошадку, причешу ей шерстку гладко», приступил к чистке. Чистка процесс долгий и вдумчивый. Духи крутились вокруг, Звезда озиралась на духов.

— Они разумны?

— Да.

— Ясно. Мы довольно надолго. Я Нефка Чергеш, это Звезда — моя тезка, почти полная.

— Я Грен Эккенер, — Грен протянул руку. — Звезде нужна конюшня или ей хватит холма?

Нефка пожал руку. Здесь явно недалеко было до его родных мест и времен.

— А какая погода у вас ночами? Как пройдет равнодействие, мы двинемся дальше. Миндаль в саду у вас?

— Миндаль в саду, да, — кивнул Грен. — Ночами градусов пятнадцать.

— Думаю, что холма хватит. Звезда видит границы Холма, она понимает, что здесь приют. Мы пока не живые и не мертвые. Как так получилось, что в человеческом месте дом на границе жизни и смерти?

— Стараниями Первого Дома, — ответил Грен. — К нам многие приходят.

— А! Понятно. Что ж, спасибо Первому Дому за приют. Хорошая мысль. Мы здесь будем заниматься гигиеническими продцедурами с полчаса. Ну, может, чуть быстрее — с такими-то помощниками.

Звезда кивнула.

— Хорошо, — улыбнулся Грен. — Я пойду распоряжусь об обеде.

Нефка тоже улыбнулся, сверкнул зубами, ощутил пыль на коже.

— Я, как закончу, хотел бы сам помыться.

— Обязательно, — кивнул Грен и ушел в дом.

На крыльцо вышел Киану, скептически прищурился и начал наблюдать за гостями.

Гости между тем перешли к влажной чистке головы, потом к хвосту, потом к копытам. Духи подавали щетку и губку, чистили щетку скребницей и вообще сильно упрощали процесс. Нефка время от времени начинал болтать — по большей части чепуху, развлекая спутницу, которая и так не скучала. Так уж у них было заведено.

…Он приехал налегке — сумка да фляжка. Он привык, что ему везет. Ему опять повезло: кажется, в этом приюте продумано больше, чем обычно бывает в Домах-у-Дороги. Которые чаще всего гостиницы или кабаки.

Закончив, Нефка еще постоял со Звездой нос к носу, шепча ей всякие глупости про самую красивую женщину на свете — и пошел в дом.

— Ванная на втором этаже, вторая дверь направо от левой лестницы, — сказал Грен. — Комнаты справа и слева свободны. В шкафах есть чистая одежда и белье. Располагайся.

Деревянная ванна Нефку слегка озадачила. Но мало ли какие средства для обработки дерева могут быть в разных местах? Волосы отмылись только в третьей воде, но это и было ожидаемо. Старую одежду еще можно попробовать отстирать. Нефка заглянул в шкафы. Общее количество барахла, добротного и при этом одноразового, впечатляло.

Обычно Дом-у-Дороги ставит тот, кто считает нужным поставить в этом месте Дом-у-Дороги. И он же в нем живет. И принимает гостей. И откуда-то берет ресурсы на поддержку этого дела. Дорога платит удачей, гости — кто чем может. А у этого Дома ресурсов явно больше. Все ухожено, духи заговорены, кем бы они ни были (если они вообще были), нет ощущения надрыва и цейтнота.