— Что теперь? — заметив, как андроид остановился рядом с первой ступенькой одновременно с ним, раздраженно спросил Рид. Прекрасно понимая, что именно ему сейчас ответят.
— Позвольте помочь вам подняться на второй этаж, — протянув руку ладонью вверх, галантно предложил Ричард, еще раз улыбнувшись. Рид фыркнул.
— Пошел нахуй! — резко ответил он. Андроид не опустил руку. — Я тебе не сраный инвалид, который не в состоянии пройти даже чертову лестницу без посторонней помощи, — ступив на первую ступеньку, добавил Гэвин, глядя вверх. Раньше он не задумывался, сколько блядских ступеней в этой блядской лестнице надо пройти блядскими ногами, чтобы оказаться на блядском втором этаже. Сейчас требовались мужество и сила, чтобы покорить этот Эверест и не ударить в грязь лицом перед идеальным во всем напарнике, в глазах которого Гэвин (он был уверен) выглядит еще более жалко, чем когда-либо до этого. Что было не совсем так. Ричард помогал не из жалости, а потому что хотел поддержать и помочь. Не из-за давящего на тириумный насос чувства, заставляющего холодеть кончики пальцев, а вопреки ему. Просто, чтобы напарник не страдал. Просто, чтобы Ричард смог хоть как-то загладить собственную вину перед тем, что притащил Рида на задание. А за каждую рану, полученную напарником, андроид винил именно себя. Ну, эти два дурака пока не научились читать мысли друг друга, так что…
Преодоление первых трех ступенек стало маленькой победой для Гэвина Рида, пока он не наебнулся с костылем и не полетел вниз, прощаясь с остатками целых костей. Ричард был к этому готов, ему не впервой приходилось страховать напарника в моменты его упрямства, так что и сейчас он сработал на отлично: поймал в тот момент, когда между головой Рида и первой ступенькой оставалось расстояние меньше ладони. Рид вцепился мертвецкой хваткой за костыль, который секунду назад предал его, сдав на волю гравитации и неуклюжести. Он зажмурился, а, когда открыл глаза, увидел сосредоточенное и пресное выражение лица Ричарда. Андроид молчал, хотя его так и подначивало сказать: «Вам стоило послушать меня и не упрямиться».
— Только попробуй что-нибудь вякнуть, — процедил через зубы Рид, пока Ричард аккуратно поднял того на ноги и поставил, сам схватив здоровую руку напарника и вложив в свою.
— Осталось четырнадцать ступенек, сэр, — не обратив внимание на грубость напарника, отчеканил RK900, беря один из костылей под мышку. Гэвин тяжело вздохнул, чертыхаясь. Дожили, блять. Мир точно сошел с ума. — Вы сможете, — чуть склонив голову и посмотрев наверх, заявил RK900. Гэвин издал «пфек», усмехаясь. Оптимизму его группе поддержки, состоящей из одного андроида, можно было лишь завидовать.
Упираясь кулаком в ладонь RK900, который крепко сжимал костяшки Рида, Гэвин совладал с не слушающимся телом, пусть и трясся при каждом шаге, то ли от перенапряжения в мышцах, то ли боясь навернуться, но уже не один. Ричард переводил взгляд под ноги детектива и вновь наверх, к уже виднеющейся двери в его комнату. Как Рид только смог докатиться до подобного?
— Сколько врач дал вам времени на восстановление? — вдруг спросил Ричард на последней ступеньке, до этого исправно молчавший и не будоражащий сумбурные мысли Гэвина. Рид поперхнулся, покачнувшись назад, однако андроид был быстрее: перехватил руку напарника в другую, кинув вперед костыль, а освободившейся приобнял за плечи, наклоняя вперед. Сцена дешевая, как помада Кэтти Пэрри, но возымела свой эффект.
— Руки убрал, — прорычал Рид, нахмурившись. Ричард закатил глаза, меняя положение и подхватывая Гэвина под руку, уже менее бережно вытаскивая на площадку второго этажа. — Тебе какое дело? — выхватывая поданный второй костыль, с вызовом спросил Рид.
— Я составляю вам больничный, мне нужно знать примерный срок вашего отсутствия на работе, — без тени сомнений ответил Ричард. Рид снова издал непередаваемый звук, будто давясь своим возмущением.
— Ты ебу дал? — округлив глаза, повысив тон, спросил Гэвин. — Мне не нужен никакой больничный! Отлежусь ночь и завтра на работку…
— Вы ударились головой при падении или мне это лишь кажется? — иронично заметил Ричард, чуть ссутулившись и смело положив руку на плечо Гэвина. — Вы недееспособны, сэр. Если уж взяли привычку идти против меня, то хотя бы против себя не ходите. Сжальтесь над своим телом.
— Мое тело — мое дело, отъебись, — хлопнув по руке охуевшего робота, гаркнул Рид, направляясь в свою комнату. Ричард шумно пропустил воздух, глядя в пол и прикрывая глаза. Он был очень возмущен. Даже обижен.
— Я составил заявление, так какой срок вам рекомендовал врач? — громко спросил Ричард, не шевелясь.
В комнате Рида явно происходило что-то интересное (из-за закрытой как обычно двери ни черта не слышно), судя по шуму, и детектив каждую секунду выдавал матюки за матюками, пока андроид терпеливо ждал ответа. Через двадцать минут, полных боли и злости для Гэвина и нетерпения с тревогой для Ричарда, Рид вышел из своего убежища, в затертой футболке, тапках и невероятно широких шортах, растрепанный, будто участвовал в петушином бою. Зато сам переоделся. В домашней одежде, пусть и с повязками, ранами, проступающими из-под них, Рид начал восприниматься как-то иначе. В департаменте он выглядел как помесь броненосца и дикобраза, готовый атаковать по поводу и без. А дома… дома, где нет ни коллег-сплетников, ни лишних андроидов, ни истеричных «жертв» и «потерпевших», часто давящих на мозги, Гэвин выглядел почти миролюбиво. Лишь прежнее недовольное выражение лица, чуть вздернутый в приступе брезгливости верхний край губы и недоверчивый, исподлобья, взгляд говорили, что перед тобой Гэвин-мать-его-Рид и никто иной.
— Эта сука сказала, что я должен разлагаться под домашним арестом почти шесть недель! — дыхнув в сторону, ответил-таки детектив. Ричард кивнул, его диод мигнул желтым, и заявление отправилось на почту Фаулера. — Это нечестно! — стукнув носком костыля по полу, словно ребенок, выпалил Гэвин. Его досада перерастала в разочарование с каждой минутой. Вина Ричарда (надуманная им же вина) начала сдавливать ворот его рубашки.
— Простите, — отступая назад на полшага и пропуская идущего в сторону ванны разгоряченного Рида, коротко произнес Ричард, сам не зная, для чего.
— И за что ты тут извиняешься? — не закрывая двери и идя к раковине, раздраженно спросил Гэвин. Ричард, стоявший в дверях, сложил руки за спиной и пожал плечами, когда их взгляды встретились в отражении зеркала.
— Вас ввели в операцию из-за меня, — коротко пояснил андроид, нашедший ответ. Гэвин умылся ледяной водой, прогоняя сон, начавший тыкать иглами в его глаза, опускать веки, обмазывая их суперклеем. Щеки и виски, горевшие огнем, закусал морозец, а потом прильнувшие перья теплого комнатного воздуха. Насухо и грубо вытершись, Гэвин повернулся к напарнику, опираясь одной ладонью о край раковины.
— Ты не виноват, что герой из меня больше на решето похож, чем на ответственного копа, — усмехнулся Рид, подбирая костыли, до этого опирающиеся о ванную. Диод Ричарда (нахуя он его то снимает, то надевает?) начал мигать желтым и не прекращал. — Хочу есть, сил нет, — перевел тему Гэвин, остыв окончательно. А Ричард не стал продолжать неприятную обоим тему разговора, ведь, открылась новая — спуск с лестницы.
Ричард молча протянул руку, многозначительно посмотрев в уставшие глаза детектива Рида. Тот отвернулся в сторону, нехотя подавая свою. Это не смущение. Это не смущение! Нет! Гэвину очень обидно, что кто-то видит его в столь беспомощном состоянии, так еще и помогает. Очень некомфортно ощущать себя жалким человечишкой под плечом у практически непобедимой машины. У Рида за спиной много лет без внимания к себе (со стороны других лю… разумных существ), и вдруг нахлынувшая забота Ричарда, обескураживает, выбивает дух и, волей-неволей, заставляет сомневаться и щуриться от неуверенности. А не наебут ли Гэвина с этим? Ричарду, вроде, действительно что-то надо, дружба, там, нормальные коллегиальные отношения… но это так странно. Он слишком старается, не знает меры. Все это так ненормально для Гэвина, мудака, роботофоба, уже лет десять не зависающего ни с кем веселее жмуриков или наркоманов, пойманных в ночном патруле. Так знакомо и так далеко.
