В середине месяца, в честь празднования полугода со дня признания андроидов равными людям, в магазинах брендовой одежды вроде «GAP» или «O’stin» была проведена акция: две недели, посвященные андроидской тематике, тому, как они похожи на людей, как люди похожи на них. Была выпущена специальная линия одежды, на которой обязательно красовался всем знакомый синий треугольник, а если это были вещи с рукавами, то и с голубой светоотражающей лентой. Не все были в восторге от тех элементов одежды, которые напоминали о днях рабства, однако в основном отзывы были положительны, ведь более шестидесяти процентов выручки с проданной одежды пойдут на строительство новых корпусов для «общежитий» для андроидов. Детройт начал отходить от снега и грязи, он оживал, на улицах все чаще начали появляться свежие фрукты и овощи, цветы. Правительство даже дало выходной в одну из пятниц, объявив день не рабочим, поскольку выходные являлись пасхальными. Такой расклад был как нельзя кстати: два с половиной бессонных месяца Гэвин пожелал нагнать с лихвой, в обнимку с шоколадным цыпленком и парой киномарафонов.
Поздним вечером, в четверг, Гэвин был практически окрылен новостью о предстоящей «пятнице сна». Он даже напевал себе что-то под нос, изредка зевая, пока складывал отчеты для сдачи Фаулеру — его продуктивность немного снизилась, но раскрываемость была на достаточном уровне, чтобы и начальство не зудело, и андроид никакой левый не смел на место Гэвина зариться. Судьба-злодейка в этот тихий апрельский вечер свела Коннора, Хэнка, Ричарда и Гэвина на одной тропинке — по пути к подземной парковке. Ричард шел впереди, разговаривая с Коннором на какие-то свои андроидские темы, пока Хэнк и Гэвин неловко топали позади.
— Я помню, что у тебя как-то давно был напарник-андроид, — вдруг тихо сказал лейтенант, поравнявшись с Ридом. Тот выгнул бровь и кинул на старого полицейского презрительный взгляд. Ну, началось. — Чего ж ты так шугаешься Ричарда, мать твою?
«Так он не растрепал?» — отметил с облегчением Гэвин, впервые благословив старого алкаша за то, что на момент нападения на Рида Люка тот беспробудно пил и ему нихуя не рассказали об опасном девианте. Гэвин сунул руки в карманы кожаной куртки, проигнорировав Хэнка (он и не настаивал на разговоре, просто волновался за Коннора, который волновался за Ричарда, который, блять, как в ебаной гусенице, волновался за их с Ридом конфликтные отношения). Гэвин вспомнил старые пылкие речи напарника, который (по виду) чуть ли не в верности был готов присягнуть, лишь бы Рид начал считаться с ним, серьезно отнесся бы к их сотрудничеству. Просто признал бы в Ричарде что-то рангом повыше, чем фен или сушилку для обуви.
Детектив глянул на идущего вполоборота RK900, оценивая его. Впервые за много дней, Гэвин действительно рассматривал андроида, пытался анализировать его так же, как его самого изучал RK900. Говорят, за месяц общения можно узнать все о человеке, за два — начать понимать язык его тела, а за три — наконец подойти и познакомиться, а не сталкерить, словно больной ублюдок. Но что, если за все эти три месяца не было никакого общения от слова совсем? Да и «человек» был не совсем человеком?
Ну, Гэвин сразу определил, что RK900 носит все тот же андроидский пиджак, все те же вещи — Ричард отказывался носить что-то разнообразное, ему было безразлично, во что он одет (даже то старое пальто, которое он носил в феврале, надевал лишь при необходимой конспирации на заданиях); что глаза у Ричарда — все те же светло-серые фонарики, что и всегда. Но сам взгляд чересчур синтетического манекена был слишком очевиден. Ричард был очень спокоен, и все движения его тела были будто специально механическими. Гэвин отметил это, но тут же забросил мини-расследование о том, почему андроид старательно притворяется андроидом (анекдот какой-то, ей богу). Рида не должны интересовать роботы. Не должно интересовать то, что творится с ними, как они реагируют на что-либо, какое имеют мнение о волнующих их событиях. Они ведь просто притворяются, всегда и везде, правда? Всего лишь сканирование чужого настроения, чужой мимики, чужих чувств, а позже — плагиат? О каком собственном мнении идет речь? Верно? «Машина всегда будет машиной»? А что же тогда Люк? Почему тогда Гэвин ожидал и хотел верить в то, что Люк действительно влюблен в него? Потому что он видел в нем живую душу? Или просто принимал желаемое за действительно? Машина же не чувствует? Правда? Правда? Правда, Гэвин?
Детектив Рид, к своей досаде, нервно вздохнул, тут же притворившись, что закашлялся, и схватился за голову. Три месяца практически без сна — на кофе, нервах, да Святом Духе. Три месяца он сам себе ебал мозги (Ричард же молчал, как рыба, а обязанности надо кому-то исполнять, блять). Три месяца в голове Гэвина происходило что-то между клипом «Fun ft. Janelle Monáe — We Are Young»* и штилем в море, как при минус одном бале, нахуй. Три месяца Гэвин наблюдал, анализировал, адаптировался, раскладывал все по полочкам в своем мозгу, а в определенный момент снова скидывал все на пол, поскольку составленное мнение казалось неправильным, чужим, навязанным, глупым, неадекватным…
Полетела крыша к звездам, называется. Ебануться в край, Господе Иисусе! Гэвин-мать-его-Рид! Взрослый дядя, детектив, гроза молодых мягкотелых выпускников Полицейской Академии. Тот самый Гэвин Рид страдает из-за андроида! Словно пьяный философ, проснувшийся поутру в горах и узревший силу пиздеца мозгового штурма, страдает за и вопреки! Что, если все не так, как есть? Что, если андроиды не симулируют, а сами каким-то хитровыебанным способом синтезируют из себя дружелюбие, страх, любовь, злость, обиду? Что, если Гэвин Рид поверит в живых андроидов, то Вселенная схлопнется в трубочку и пространственно-временной континуум пошлет всех на хер и переродится в десятиметровую пачку чипсов, парящую над пустотой космоса на сине-зеленом фламинго? Этот ебанутый вопрос: «Что, если…?», допускающий миллион бесконечностей и вероятностей любого ответа — просто сводит с ума. Гэвина как-то так припекло, что он позвонил Лане часу во втором ночи, чтобы поорать ей в трубку, как ему хуево: он грустит, злится, истерит, всех ненавидит, и, вроде бы, все на кругах своих, вот только он все это делает не совсем в тех сферах, в каких привык! Лана девушка добрая. Двадцать восемь долларов — и она, несмотря на сонливость, выслушала Гэвина, позевала ему в телефон, дала выговориться, а дальше он сам себя начал лечить, Лана даже не успела дать ему советы для снятия стресса, как он ее поблагодарил и бросил трубку.
Гэвин Рид, поздравляю, вы: идиот, параноик, трус, истеричка, а еще озабоченный. Почему последнее тоже про вас? Гэвин Рид, вы пять минут молча пялитесь в глаза Ричарда. Гэвин Рид, сука, вернись из страны кошмаров в реальность!
Детектив Рид резко остановился, они вошли в зону паркинга, а он и не заметил, как ушел в себя. Гэвин в тысячный (сука) раз залип на глаза RK900. Ему от их вида, почему-то, лучше и чище думалось, хотя все, кого не встреть, говорят, что глаза у напарника жуть какие стремные, будто душу прожигают. Он все еще смотрел, вернее, на подсознательном уровне ощущал, как что-то светится, крутится, работает по ту сторону радужки. Ричард, который тоже не спешил разрывать зрительный контакт, остановился неподалеку перед Гэвином. Во время своеобразной «прогулки» андроид слушал Коннора, что-то даже пытался отвечать, но он замечал, как пристально на него смотрит детектив Рид. RK800 тоже не слепой, чтобы не заметить того, что происходит. Под предлогом: «ой, мы же хотели Сумо вычесать, он так линяет по весне, покусики, до завтречка» — Хэнк с Коннором ретировались, оставив напарников наедине. Как только автомобиль лейтенанта скрылся из виду, детектив Рид будто очнулся ото сна, он начал искать глазами свой автомобиль, кажется, игнорируя то, что в трех метрах перед ним стоит Ричард и терпеливо ждет исхода ситуации. Ну, как терпеливо, он сложил руки на груди и перебирал между пальцами блестящую черную зажигалку. Зачем она ему? Кто знает.
