Еще утром, придя не по протоколу — в простых, как чашка, темно-синих джинсах, черной водолазке, темно-зеленой куртке на молнии, да еще и опоздав на двадцать минут, Ричард распылял вокруг себя запах пиздапокалипсиса, который он бы с гордостью нес ярким знаменем на правом плече. Он был спокоен и держался, вроде бы, прямо, как обычно. Он был невозмутим и готов к работе. Поздоровался с Тиной, Андерсонами, Фаулером, даже с Ватанабе. А потом, когда Екаго позвал андроида на дело — отказался, ссылаясь на то, что планирует поработать в офисе. «Новый подход к работе? Что ж, ладно» — холодно бросил на это лейтенант и был таков. Ричард тяжело вздохнул и сокрушенно плюхнулся на свое кресло, как только система оповестила его о том, что Ватанабе покинул паркинг ДПД. Куртка полетела куда-то под стол, воротник давил, но более закрытой от мира одежды Ричард у себя не нашел.
Ричард пригладил волосы и оглянулся. Коннор обеспокоенно косился в его сторону, ведь, еще не было такого, чтобы RK900 пришел на работу без своего пиджака из «Киберлайф». К тому же, вполне в гражданском прикиде. К тому же, столь спокойно реагирующий на напарника, которого еще на днях мечтал скинуть с сотого этажа и выпустить пару обойм прямо в его кирпичное ебало следом. Даже от Тины, с которой Ричард нашел-таки общий язык, девятисотый первое время шарахался. Ричард, за последние два дня, отправил около сорока девяти прошений и восемнадцати рекомендаций о передаче дела о фантомах обратно в его руки. Даже «на пару с Ватанабе» это дело требовало в своем расследовании наличия девятисотого. Ричард не получал ни ответного письма об отказе, ни оплеуху от Фаулера и: «какого хрена ты тревожишь сраных федералов, посылая им письма, словно Санта Клаусу?». Когда Ричард уезжал от Гэвина в предпоследний раз, он и впрямь вознамерился передать все зацепки тем, кто ведет расследование, но с одним нюансом: он скопировал все, до чего его допустили, пока он прикрывался тем, что хочет расставить зацепки и теории по своим местам. Внезапно объявившийся вор и предложение Гэвина не смогли остаться без внимания Ричарда. Искушение вновь разобрать в мотивах и смысле банды киллеров с меченными подчиненными было слишком вели. Ричард просчитал, что обязан вновь взяться за дело, а его прогармма, столкнув две позиции: бросить дело и вновь взять его, спикировала мертвым грузом на дно сознания и больше не поднималась. Теперь дело снова было у Ричарда, пусть и не на все сто процентов, не со всеми уликами и без пометок, которые он или Рид оставляли, но RK900 был рад и тому, что имел. Он оставил попытку искать своих собратьев-киллеров, решив отдать все свое внимание таинственной татуировке, кочующей от одного тела к другому. Сейчас у него был вор, пусть и самый посредственный мальчишка-пособник, но он был живым носителем странного знака. Его допрос практически ничего не давал. Мальчишка либо ничего не знал, либо был верен тем, кто его нанял. Его лицо не было найдено ни в одной базе данных, которыми располагал Ричард, еле заметные тонкие шрамы у век и на краю нижних челюстей говорили о том, что замызганному вору делали операцию по изменению внешности, и не раз. Поэтому андроид добивался получить хоть пару капель крови подозреваемого, что ему удалось и сейчас оставалось лишь томиться в ожидании результатов из судебной лаборатории. Установит личность бездомного вора — получит еще один кусочек паззла.
Ричард перерисовал по памяти девять шипастых лиан, тучный куст с, кажется, хаотично раскрытыми в нем бутонами красных роз, а также тянущееся к треугольнику растение. Он давно уже расшифровал значение татуировки: андроиды под властью садовника-кукловода, любящего эти цветы. Куклы-андроиды, действия которых просчитаны и составлены так, чтобы в нужный момент дернулась нужная лиана, причинив треугольнику такую боль, такое зло, чтобы у него не было выбора, кроме как подчиниться. Тату, как символ рабства и безволия только-только начавшего жить народа. «Попса» — отозвался тогда RK900, даже не осознавая толком, почему он дает собственный личный комментарий и как он его смог выдавить из слоя протоколов и программ, запрещающих ему иметь собственное мнение и вкус.
Надо было вернутся к расследованию, пока позволяло время. С Ватанабе на себя не поработаешь — он постоянно за чем-то посылает андроида либо на другой конец корпуса ДПД, либо на другой конец Детройта, либо на каторгу, точить карандаши. В последние дни, правда, хватка Екаго будто поубавилась, он начал позволять Ричарду вносить и собственный вклад в их общую работу (ограничившись несколькими абзацами в десятистраничных отчетах и парой комментариев во время анализа крови, грязи, слизи и прочих прелестей на местах преступления). Ричард посчитал это, конечно, хорошим знаком, вот только Ватанабе своего презрительного взгляда или пренебрежительного тона не поубавил. Значит, война.
Задумчиво перебирая карандаш между пальцами (настоящее цирковое представление, прям как Коннор с его печально известной монеткой), RK900 пытался связать все, что знал и помнил о себе, своих собратьях-потрошителях и татуировке. Было очень странно, что в короткий промежуток времени объявилось аж три татуированных, но незнакомых друг с другом человека. Еще страннее было вспоминать то, что творилось в мертвом Саду Дзен. Странная проекция, в прошлый раз попытавшаяся причинить вред Ричарду, не вызывала доверия, но была очень любопытна для изучения. Что символизировал закутонный в кокон треугольник? Все то же? Андроид в путах чужого сада… Ричард нахмурился. Сад Дзен — «графический интерфейс», по протоколу, был придуман и смоделирован специально для хранения важных данных в расследованиях по делам, связанным с девиантами, а, в процессе, и с андроидами в целом. Хранительницей всей информации выступала Аманда — искуственный интеллект, который должен был помогать искать новые дела и сопоставлять их друг с другом. «Коннор рассказывал, что после революции Сад Дзен начал разрушаться и требовал переписки кода, программной реставрации и перезапуска. Однако в «Киберлайф» очень трепетно отнеслись ко всей полученной Амандой информацией, поэтому сад остался нетронутым» — рассуждал Ричард, краем глаза заметив шевеление рядом со своим столом. Тина.
— Эй, дружок, как ты поживаешь? — мягко погладив сгорбленную фигуру андроида, бодро спросила Тина, чуть улыбнувшись. Ричард слабо улыбнулся в ответ одними уголками губ, и Чэнь безошибочно прочла в его глазах всю боль еврейского народа от гнета фараонов из Библии. — Пара дней осталось, Рич, потерпи ты его, — негромко произнесла она, отпив свежий кофе из стаканчика. Ричард понял, что она имеет в виду, но сейчас он не желал это обсуждать.
— Как тебе на новом месте? Каково быть «детективом Тиной Чэнь»? — кивнув на значок на ремне и протерев глаза, спросил андроид. Думать не хотелось о том, сколько еще оставалось терпеть общество Ватанабе. Тина вздохнула.
— Больше бумажной работы — больше просиживания штанов в душном офисе. Это андроидам хорошо, вы не боитесь ни мороза, ни холода, а я вся извелась, — поведя плечом и неприятно оттянув галстук, чуть поморщилась Чэнь. Ричард усмехнулся. Ему нравилось то, что Тина не зацикливается на том, что ее собеседник из пластика (в плохом ключе). Многие другие в офисе подбирали слова и старались не смотреть ни в глаза, ни на диод, не поднимали тему андроидов при RK900, всегда говоря тоном близком к тому, когда не хотелось обижать инвалида. Снисходительность была еще одной причиной «не щадить» коллег и бывших НПР. Они работники полиции, а не гувернеры в интернате для трудных детей. — Но я не разочарована прибавкой и тем, что Тони с Говардом отстали от меня на какое-то время. Жизнь хороша, Ричард, главное стремится к тому, что тебя радует, и свет обязательно озарит ее, — многозначительно посмотрев на дно своего стаканчика и на последний глоток кофе, заключила она. Ричард устало откинулся на спинку кресла, взглянув в потолок.
— Я надеюсь, у него не будет осложнений после выписки, если больничный затянется… — Ричард устало покачал головой, прикрыв глаза. В руке вдруг послышался треск и щелчок. Тина ойкнула, отступив от стола на шаг назад. Андроид посмотрел на сломанный карандаш в своей руке, поднял отскочившую на пол половинку и поджал губы. — Прошу прощения, — тихо отозвался он. Тина рассмеялась вполголоса.
