— «Здравствуйте. С вами говорит Хлоя, личный помощник Элайджи Камски. Чем я могу быть полезна?..».
Комментарий к 17 *Тилапия — рыба. Фото того, что Рид хотел тогда приготовить — https://woman-academia.ru/uploads/models/post/preview_picture/000/115/667/detail_fit_710999_074348.png
*«Правило пяти секунд» — городская легенда, утверждающая возможность безопасного употребления продуктов, упавших на пол, если с момента приземления прошло менее пяти секунд.
*Радостин — отссылка; таблетки из игры «We Happy Few», помогающие не думать о плохом, погружаясь в мир навязанного добра (являющегося глюком). В одной из первоначальных сцен игры ГГ и НПС «разбивают» пиньяту, набрасываясь на конфеты в ее животе, но единорожек из бумаги оказывается огромной жирной крысой, а вместо конфет НПС жевали ее внутренности.
*Сапсан — высокоскоростные электропоезда.
====== 18 ======
Офис цвел и пах без Гэвина-мать-его-Рида. Повеселели новички, которых перестали подкалывать. Подобрели старички, которые теперь спокойно могли кушать пончики и перемывать кости новичкам между собой, не боясь осуждения. Казалось, что даже некоторые андроиды-патрульные начали чаще улыбаться. Джеффри Фаулер был, как всегда, рассержен и пытался расшатать тихую атмосферу в департаменте, ведь к концу подходил квартал работы, за который некоторые члены штаба успели отличиться, а это много бумажной работы и нервотрепок. На офисную часть стало даже как-то приятно смотреть. Все будто было на своих местах. Никакого ора, никаких стычек тупого с пассивным. Шел третий день без Рида, был четверг, начался май. Трудяги трудились, преступники находились, рейтинги держались.
По новостям уже успели передать и за теракт, и за взаимосвязь дел об охоте за девятисотками с другими всплывшими преступлениями с их участием. Оказывается, еще один террористический акт, но уже на мосту, произошел ровно в то же время в Грин-Бей. Взрывы оказались, к сожалению ФБР, связаны. «Киберлайф» молчали, президент Уоррен молчала, Маркус, которого начали чаще форсить по крупным новостным каналам, что-то пытался затереть, что никто ни к чему не причастен, но у него на плечах было слишком много всего, и заниматься конкретно девятисотками у него попросту не было времени. У департамента, нет-нет, да пронесется журналистский конвой. Фаулер чаще ругался на них, чем на подчиненных, что однозначно давало передохнуть погрязшим в бумажной волоките полицейским.
И только одно место веяло аурой всепоглощающего и давящего странного чувства, которое невольно возникает, когда ты сталкиваешься (по неосторожности или глупости) глазами с его обитателем. Столы напарников детектива Рида и Ричарда RK900. По спине невольно пробегали стада мурашек и стаи холодков, а в голове прокручивался примерный план завещания. На Ричарда было невозможно смотреть без боли в заднице и ненависти в сердце, без некоего сожаления к скучающему и слишком молчаливому андроиду. Во вторник с ним все было нормально, будто отсутствие Гэвина никак особо не повлияло на него. Ходил, говорил (исключительно с Коннором или Фаулером), работал работу. В среду Ричард начал чуть ли не отнимать дела из зубов стажеров, чтобы хоть чем-то себя занять. Даже вызвался сходить в ближайший «Старбакс» для всего отдела, а это, на секундочку, четыре подхода по шестнадцать стаканов самых разных чаев, соков и кофе. За напитки, конечно, андроида поблагодарили, кто-то даже попытался поинтересоваться, как у Ричарда дела, на что RK900 лаконично отвечал: «Работаю, как видите, и вам того же советую». Поглощенный бюрократией, степлерами и терминалом, он не вызывал ничего хорошего в сердечке любого, кто смотрел на его стол или (боже упаси) на стол Рида дольше трех секунд.
И в четверг та самая цепь, что сдерживала андроида все эти четыре месяца и которая недавно пропала с радаров, получив ушиб таза, пулю в ступню и в верхний холм Марса, а также нехилые побои в прошлые выходные… эта чудесно-живучая цепь перестала держать андроида в узде по причине элементарного отсутствия. Теперь Ричард был везде и всюду. Его энергию, которую он, видимо, привык вырабатывать для перепалок с Гэвином Ридом, стало некуда девать. Она лилась в полную чашечку Ричарда на головы тех, кто оказывался рядом. RK900 бдил и следил. Он знал абсолютно о каждом сотруднике, что он ел на завтрак, что съест на обед, какое дело кто расследует, с кем именно, как некоторые дела могут быть взаимосвязаны и даже то, почему Фаулер решился-таки назначить нового (пусть и временного) напарника. Ричард дышал чужим воздухом, но за трудоголизм (невъебенно нездоровый) стучать начальству было не принято. Да и само начальство прекрасно понимало, что с этим андроидом творится какая-то неведомая херня, в которую лучше не лезть, пока не шандарахнуло током.
Напарником (жертвой) RK900, который должен был не просто поработать с Ричардом, но и попытаться узнать причину его резко сбившегося ориентира, решили сделать Джулиана Нортмана. Простого парнишку, вот уже год честно повидавшего дерьма в работе копа и, казалось, готового к напарнику-андроиду последнего поколения (ха-ха). Офицер Нортман должен был попытаться нормализовать поведение Ричарда, которое, как предположил Фаулер, в компании с кем-то вновь будет перенаправлено, собственно, на компаньона, а не на мирно работающих копов за соседними столами. Напряжение, начавшее душить офис в это утро, спало, как только Ричард приветливо кивнул Нортману и согласился на предложенное им двоим дело. Простенькая пропажа андроида. Чисто для разогрева, чтобы посмотреть, как эти двое сработаются (уживутся друг с другом).
— Он затянулся и выдохнул эту дрянь мне в лицо! И скрылся за поворотом, — возмущенно сказала Кейт Крамб, тридцатисемилетняя женщина, получающая государственные пособия (за содержание под своей крышей андроида) и тщетно пытающаяся заткнуть вырывающуюся из-за уха прядь волос. Ее квартира в центре Детройта выглядела идеально, даже слишком. Сверкал пол, были свежими и ухоженными цветы, не было следов детей или домашних питомцев; Кейт Крамб была карьеристкой, работала в бюро международных отношений, а в свободное время редактором-лингвистом в районной газете.
Квартира среднего класса, без излишеств, была слегка разгромлена: разодран красный кожаный диван, и белая стена испачкана в чем-то голубо-зеленом. Наркотик ET-371, понял Ричард, попробовав сомнительную жидкость, слегка закристаллизировавшуюся. Наркотик легкий, разработан в этом году. Требует тщательной варки, при застывании оставляет полностью белый след (часть пятна на стене, видимо, впопыхах разлил, уже начала седеть). Для диллеров — находка, ведь благодаря тириуму 310 и сантирону 88*, присутствующим в составе и действующим друг на друга так, что не оставляют запаха для полицейских собак, делают наркотик практически неуловимым.
Джулиан допрашивал содержанку Уолтера (андроида модели WB200, драгдилера, сбежавшего из-под надзора Кейт) и никак не мог поспеть за ее быстрым лепетом. Она говорила уверенно, но так быстро, что слегка заспанный к концу рабочей недели мозг Джулиана не поспевал за подаваемой информацией. Ричард, когда новый-полицейский-рядом (Ричард отчего-то упорно не называл офицера Нортмана «напарником», предпочитая называть его НПР) закончил сбор информации, спросил его, что он думает. Джулиан и не догадывался, что это вопрос не столько профессиональный, сколько с подковыркой. «Ну, давай, пошути, что его сдуло ветром, а? Или что с его поимкой мы соберем не хилый навар. Хотя бы скажи, что этот андроид зря возомнил себя Хайзенбергом, только лишь из-за своего имени! Мне скучно с тобой, кусок мясного бревна» — мысленно взмолился Ричард, действительно разочаровавшись работой Джулиана Нортмана. Этот офицер не горел своим делом. Он просто приходил, смотрел на кровячку, записывал все, что хотел, в блокнотик и исчезал в закате. Работа полицейского требовала хотя бы маломальского участия, хотя бы попытки скорчить сострадальческую мину для жертв и потерпевших. Нортман же был просто непрошибаемым бревном. Несомненно, он неплохо справляется со своей работой (иначе бы его выперли к херам), но его безразличие даже андроидов смущало. «Наверняка мисс Крамб сейчас нуждается хоть в каком-то утешении. В конце концов, она выступает за права андроидов, наверняка переживает за Уолтера. Нортман ничего не предпринял для ее успокоения, а я тем более не стану, он сказал мне еще по прибытию к дому, чтобы я не появлялся до определенного момента». Ричард не препятствовал приказам. Не для кого было препятствовать. Нортмана он считал именно никем. Чужим дядькой, не более.
