- И как тебе живется без магии? Вернее не так… Как живется Королеве без ее магических штучек?

- Ты это так называешь? – усмехнулась Регина. – Нормально. В первый год я пережила то, что не могу переноситься и убивать любого, кто меня раздражает. Потому что со мной была Кейли. Я ее не видела, но уже знала, что это самое главное волшебство в моей жизни. Это так отвлекло, что я смогла прожить и остальные года… забыв про все это…

- Мне настолько это дико от тебя слышать, что можно я попрошу повторить это? - Тинкербелл поймала ее взгляд и тоже заулыбалась. – Она того стоит. Прелестная девочка…

- Спасибо. Думаю, что в этом и моя заслуга есть.

- Конечно, в ней ведь твоя кровь течет…

- А это ты можешь повторить? – самовлюбленно попросила Регина. Усмехаясь и переглядываясь, женщины замолчали.

- И все же мужчина с татуировкой льва сделал тебя счастливой, - неожиданно, уже серьезно, отметила Тинкербелл.

- Ты ждешь от меня благодарности? – поджав губы, Регина отвернулась.

- Ну, зная тебя, я ничего не жду, - отозвалась фея. – Жаль, что ты не сразу доверилась пыльце. Все ведь…

- У меня могло и не быть моей дочери. И Робина сложно представить без Роланда…

- Или у вас было бы два ребенка и семья.

- Ты, правда, думаешь, что я ничего не чувствую? – не выдержав, Регина уставилась в глаза бывшей подруги. – Не было и дня, чтобы я не подумала о том шансе. Но его больше нет… И я не хочу…

- Давать себе новый шанс?

- Какой еще шанс? – взъелась Королева. – Тот, из-за которого я уведу мужа из чужой семьи? Где же хваленая порядочность фей? Разве ты…

- Я бы тебя поддержала, - жестко отрезала Тинкербелл. – Потому что видела, куда привела моя пыльца. К нему! И рано или поздно, но вы, все равно, будете вместе. Остальным просто надо с этим смириться.

То, что Тинкербелл ее прервала, лишило Регины всех слов для парирования. Они молча переглянулись и осознали, что еще многое хотят сказать друг другу. Но вместо этого Тинкербелл поставила точку.

- Проводишь меня?

Королева смогла только кивнуть и вновь они заговорили уже в холле, где продолжали чувствовать повисшее напряжение.

- Может, мне еще удастся пообщаться с Кейли.

- Возможно. Я постараюсь выделить время, чтобы вы увиделись. Тем более, что я не могу иногда устоять перед ее просьбами…

- Она умеет вить веревки из Королевы? – иронично отметила Тинкербелл. Регина успела кивнуть ей, а после отвлеклась на шум, раздавшийся за дверью. Распахнув ее, Королева не могла не подумать о том, что все бы отдала на свете, чтобы этот день поскорее закончился. Сейчас же оставалось смотреть на сидящего на ступеньке Локсли.

- Робин, - стряхнув с себя оцепенение, Регина первой шагнула на крыльцо и замерла от пронзившего все тело ледяного ветра.

- Я думал, ты спишь, - он приподнял голову, вглядываясь вперед и не позволив кому-то увидеть его лицо. – Не волнуйся, я посижу тут. А утром мы поговорим…

- Ты с ума сошел? Почему ты не дома? Робин, иди домой, - не выдержав, Королева склонилась и дотронулась до плеча мужчины. Если бы не стоявшая за спиной фея, Регина бы уже встряхнула Робина и заставила уйти. – Не надо здесь сидеть…

- Надо! Я хочу поговорить, - он повысил голос и все же уставился на нее – теперь женщина видела глаза, в которых пылали огни, подогреваемые болью и горечью.

- Благородный разбойник перебрал, - отметила Тинкербелл.

- Зачем ты напился? – с защемившим сердцем Регина следила за гримасой Робина. Не удержавшись, она провела ладонью по его колючей щеке, и Гуд, перехватив за запястье, не дал ей убрать руку. Ощутив, как мужчина прижался к ней, вздрогнув не от ветра, а от этого прикосновения, Королева вновь растворилась в ждущем чего-то большего взгляде.

- Ты же не оставишь его здесь? – вмешалась наблюдающая за ними фея.

- Робин, ты должен встать. Зайди в дом, - с трудом оторвавшись от глаз, в которых застыла невысказанные обида и непонимание, Регина выпрямилась и осторожно освободила руку.

- Я могу и здесь сидеть…

- Нет, не можешь. Я не хочу, чтобы ты здесь замерз и моя слава, как Злой Королевы, вновь вернулась. Вставай…

Робин ощущал столь знакомые духи, все еще чувствовал теплую руку у щеки. Только ради шанса все вновь это испытать, услышать натянутый, раздраженный голос, он встал и вошел в дом. Когда мужчина уселся на диван в гостиной, Регина заметила, что Тинкербелл стоит на пороге.

- Мы должны поговорить. О нас, – Робин отвлек Королеву, но она всего несколько минут выдержала их зрительный контакт. Сердце измывалось в оглушительном стуке и просило разрушить стену, что выросла между ними за прошедшее время. Приходилось стискивать зубы и переставать дышать – отвлекаясь на это, Регина могла сдержать себя.

- Я сейчас вернусь, - понадеявшись, что это не выглядит, как бегство, Королева вернулась в холл и натолкнулась на внимательный взгляд феи.

- Ему плохо.

- Ему будет утром плохо, - сдержанно отозвалась Регина.

- Ты хотя бы можешь с ним поговорить… Сделай это ради себя и него… И ради дочери.

Регина не нашла в себе сил, чтобы съязвить или даже просто кивнуть фее. Ощутив ее сомнение, понимая, что сейчас разум борется с сердцем, заставляя Королеву сходить с ума в этом безмолвии, Тинкербелл приняла верное для себя решение - она ушла.

Решив, что готова ко всему, Регина сделала несколько шагов и уже с порога в гостиную увидела, что Робин спит. Вспомнив, что никогда не видела его спящим, Королева вспомнила и то, что никогда не видела его пьяным, в ярости, огорченным, обиженным, отчаянно требующим ответа… Эти несколько дней дополнили сохраненный в сознании образ разбойника такими яркими штрихами, что Регине даже было страшно, что будет дальше. И все же она хотела и дальше изучать этого мужчину.

Внутренне передохнув, Королева подошла к дивану и подложила под голову Робина подушку. Склонившись и всмотревшись в знакомые черты, пересилив свое желание прикоснуться к его щеке, Регина перевела взгляд и заметила, что Гуд уронил вниз руку. На запястье все также красовался застывший и ждущий ее лев.

========== День четвертый. Среда ==========

Это мог быть один из самых обычных дней. Когда ей приходится после заваренного кофе готовить блинчики, поливать их вишневым джемом и отправляться выуживать из постели свою дочь. Уговаривать ее выползти из–под груды подушек, одеяла, следить за тем, чтобы она вновь не уснула в ванной, кормить ее, прислушиваясь к сонным вздохам, а потом одевать и везти в детсад. Только, получив краски и кисть, Кейли окончательно просыпалась, и Регина могла уезжать на работу.

В Сторибруке оказалось все по–другому. Кейли отчего–то просыпалась сама, выделяла себе время на изучение дома, умудрялась отыскать позабытую уже Региной вещь, допрашивать мать весь день, ожидая нереальной истории, и спорить, что так не бывает. Или могла встретиться с собственным отцом. Тем более, что сделать это было нетрудно, особенно, когда Робин спал в гостиной.

Делая глоток обжигающего кофе, Регина услышала голоса, различила среди них требовательный тон Кейли и, отвлекшись от плиты, поспешила на поиски дочери. Как и подсказывало королевское, неспокойное сердце, девочка была в гостиной – сидела на столике перед диваном, с которого за ней наблюдал Локсли.

– Ты не можешь быть Робином Гудом, – упрямо и даже жестко настаивала Кейли.

– Почему же? – Робин боролся с утренней тошнотой и прийти в себя ему помогала эта маленькая истязательница. Перед ней приходилось сдерживаться.

– А где твой лук? – указательный пальчик малышки взлетел вверх, и она стала похожа на школьную учительницу.

– Я не ношу его с собой. Он очень тяжелый, и я могу задеть кого-нибудь, – Робин невольно улыбнулся, видя в сосредоточенном лице малышки королевские черты.

– И ты попадаешь в яблоко? Так же не бывает…

– Я, конечно, не пробовал, но, думаю, что попаду. Только не сейчас, – Робин взъерошил волосы.

– А леди?! У тебя есть леди? – спохватилась Кейли. Ответ на этот вопрос больше всего интересовал Регину – ради него она отступила в коридор и прислонилась к стене. Все это время Робин молчал. А, когда решил ответить, то слов Регина не смогла разобрать – только раздавшийся вопль Кейли.