– И что потом? – мрачно спросила я. А кто бы на моём месте радовался металлическому ошейнику с подогревом?

– Потом мы снова пойдём вдоль границы. Пока через неделю не доберёмся до такого же лагеря.

– Бессмысленно. Ради чего? Чтобы поймать ещё несколько несчастных?

– Вроде того, – злая улыбка заиграла на губах Койгреах. – Я буду рад, если мы прекратим ходить туда-сюда. Но пока такого варианта нет.

Он помолчал, а затем добавил.

– Твой народ тоже кочует. Ты должна была привыкнуть.

– Мой народ кочует, когда того требует природа. Сейчас природа настойчиво говорит – пора найти укрытие в пещерах и переждать зиму.

– Точно, – Вельд отвернулся. – Но мой брат требует другого. Ладно, – он встал, – оставайся здесь или уходи, но к закату ты должен быть в моём шатре, иначе испытаешь боль.

Я воспользовалась его предложением и остаток дня провела, изучая окрестности.

Жизнь в лагере шла своим чередом.

Кто-то ухаживал за конём, кто-то чистил меч или шлем. Один измученный эльф перевязывал белой лентой ссадины на стоптанных ногах, другой смазывал обнажённое тело кунжутным маслом. Кто-то латал ботинки или пришивал подошвы к сапогам, кто-то чинил одежду или писал письмо домой. Несколько эльфов, собравшись в кучу, играли в кости прямо на траве и сплетничали, то и дело поминая незнакомые имена.

– Говорят, скоро нас назначат сопровождать караван, уходящий на восток, – услышала я голос одного, но дослушивать не стала.

Меня не столько интересовали солдаты, сколько животные и погодные знаки. Скоро должны были начаться заморозки. А потом подкатит веселый Йоль… Празднуют ли его Дети Луны?.. На глаза пограничникам я почти не попадалась, но те, кто встречал меня, обходили по широкому кругу, будто прокажённую, только завидев ошейник. К такому обращению я давно привыкла и не слишком удивлялась. К закату, как и приказал Вельд, я вернулась. Койгреах сидел на одном из сундуков, широко расставив ноги, на его предплечье устроился серый сокол. Оба были мрачны.

– Раздевайся, – бросил он, едва я показалась на пороге. Я замерла, как вкопанная. Такое не приказывают. В этом я была твёрдо уверена. О таком можно лишь просить.

Пока я открывала и закрывала рот, Вельд шагнул к насесту и ссадил сокола на него.

– Я сказал что-то непонятное? Раздевайся!

– Нет.

Вельд не стал спорить. Резко развернувшись, он приблизился и рванул в стороны ворот моей рубахи. Холодок прошёлся по груди, а следом – жёсткие цепкие пальцы. Так же бесцеремонно он сдернул вниз мои брюки. Я попыталась отвести его руки, но они налились нечеловеческой силой. Всё же я отбросила его назад, но и сама полетел следом, увлекаемая его рукой. Вельд скинул меня на шкуры, перевернул на живот и вывернул руку за спину. Я рванулась, но без толку.

– Ты будешь делать, как я скажу, – прозвенело у самого моего уха. Его рука нырнула между моих бедер и огладила внутреннюю сторону.

Проклятье. Даже сейчас эти касания были приятны и несли тепло.

– Нет, – выдохнула я, хотя тело прогибалось, позволяя Койгреах делать всё, что он хочет.

Вельд приподнял мои бёдра, заставляя плотнее прижаться лицом к ковру, и резко вошёл. Боль заполнила тело, ещё не исцелившееся после вчерашней ночи. Я сжала зубы. Вельд начал двигаться, с силой сдавливая мои бёдра пальцами. Руку мою он уже не держал, но сил отбросить его не было. Я не понимал, за что он поступает со мной так. Меня будто наказывали, но за что? И разве можно наказывать этим? Пытаясь сдерживать рвущиеся из груди стоны, я уже жалела, что не убила Вельда прошлой ночью, пока у меня был нож. Теперь в случае его смерти ошейник мог обернуться для меня чем угодно. Движения Вельда замедлились, и его руки скользнули вдоль моей спины ласковыми расслабляющими движениями.

– Зачем?.. – выдохнула я, невольно подаваясь навстречу. Я презирала себя, но понимала, что тепло, которое он мне дал, стоило любой боли. Но… Но зачем же так?

Руки Вельда прошлись по моим бокам и, подхватив меня поперек живота, заставили распрямиться. Теперь моя спина целиком прилегала к его крепкому торсу. Грудь Вельда тяжело вздымалась, я чувствовала это спиной, а ладонь легла мне на промежность и принялась играть со мной. Задвигалась в рваном ритме, а губы Вельда коснулись плеча.

Что за извращённую пытку придумал он… Доставлять удовольствие, чтобы причинить боль. И причинять боль, чтобы затем заменить её удовольствием. Койгреах пару раз прошелся рукой по моему животу, шепнул что-то мне в ухо, и я почувствовала, как меня заполнило его теплое семя. А через мгновение оказалась на одеялах – одинокая и ненужная, как рыба, выброшенная на берег приливом. Это было больнее того, что ощущало тело. Но куда большая боль ждала меня впереди.

Вельд

Сокол вернулся ни с чем. Он не сумел и близко подлететь к замку, где жил род моего настоящего, к сожалению, уже давно мертвого отца. Почему – я понять не мог. Это привело меня в ярость. Уже не первый день я был близок к тому, чтобы начать крушить всё вокруг, а теперь плотина внутри меня рухнула – именно в тот момент, когда этот проклятая дикарка сказала: «Нет». Гибкое тело извивалось в моих руках, пробуждая инстинкт к обладанию. Оно то подавалось навстречу, то силилось вырваться прочь. Каждое движение сводило меня с ума. А потом я очнулся. Я вспомнил вчерашний вечер и самый его конец, когда жажда прошла, оставив пустоту. Я хотел это тело надолго. Я хотел оставить дикарку себе насовсем. Она слишком страстно изгибалась под моими прикосновениями, чтобы так легко пустить её в расход.

Я замедлил движения, испытав непреодолимое желание коснуться, приласкать и покрыть поцелуями тонкие плечи. Её спина подо мной была мокрой от пота. Она выглядела гибкой и сильной, и я прошёлся по ней руками. Одно это касание заставило дикарку дрожать, как она не дрожала от моих угроз. Она слегка подалась бёдрами ко мне, подтверждая своё желание. Я приподнял её и прижал спиной к груди. До того момента я не думал о том, чего хотела она. Важнее было то, что чувствовал я сам. А это было что-то невероятное. Проклятье. Будто только об этой эльфийке я и мечтал. Лишь ткань рубашки, которую я не снял впопыхах, мешала насладиться ей сполна. Больше я не буду так торопиться. В следующий раз я испробую её целиком. Она покажет мне, как умеют ласкать её руки. А я уверен, они умеют это делать так же хорошо, как мои – убивать. Попытка возбудить пленницу ни к чему не привела, и я бросил это занятие.

– Прости, – прошептал я в самое её ухо и последний раз шевельнул бёдрами, доводя себя до финала. А потом, наконец, сделал то, о чём мечтал со вчерашнего вечера. Я сунул нос ей в волосы на затылке, крепко прижимая её тело к себе. Она пахла лесом, пылью дороги и дымом костров. Она не была создана, чтобы греть постель, но была теплее любой наложницы, обученной для утех. Хотелось её целовать. Но это было бы слишком. Она принадлежала мне, и она должна была это знать. Я оттолкнул её на ложе, а затем отдал мысленный приказ. Она изогнулась, хватаясь руками за ошейник и силясь сдержать крик боли.

– За то, что перечила мне, – шепнул я и, довольно улыбаясь, улегся рядом.

Находиться с ней в одном шатре было слишком тяжело.

Эта дикарка… Странно действовала на меня. От неё пахло лесом, живой травой… Той жизнью, которой я не видел никогда.

Убедившись в том, что она уснула и не последует за мной, я встал и, накинув на голое тело плащ, вышел за полог шатра.

Лагерь уже спал. Только вдалеке горел костёр постовых.

Я огляделся по сторонам и двинулся к реке – от моего шатра до неё было не более десятка шагов.

Покидать лагерь я не боялся – что может случиться со мной? Вряд ли на много миль вокруг есть хоть один маг, который мог бы тягаться со мной….

Последняя мысль оборвалась, когда по лицу меня ударили кожистые крылья.

Я выругался, послал импульс силы к кончикам пальцев и приготовился направить в них огонь – но не успел.