До брода, перекинутого к острову, оставалось несколько часов пути. Там перешеек из камней позволял перейти на противоположный берег реки.

Там, на другом берегу, повозка, гружёная тканями, двигалась вдоль отмели на юг, как и я. Рыжеволосая охотница сидела на козлах, среди скарба, а в кузове – ещё две, охотница и хранительница. Я отошла в тень. Встречаться с сородичами не входило в мои планы. «Придётся обходить реку широкой дугой, – подумала я, – у них зрение не хуже моего».

Я немного углубилась в лес – так, чтобы видеть соплеменниц. Перед глазами всплывали образы таких же обозов. Наши девушки часто бегают за покупками в деревни лунных. Старейшины ругают их, но не помогает – тканей мы не прядём, а тех, что выменивает Хранитель для клана, всегда не хватает.

Я ощупала краешек рубахи, торчавшей из-под доспеха. Не снимала её с того дня, когда в последний раз видела клан, и это устраивает меня в одиночестве. Но женские яркие наряды я помню. Они, признаться, радуют глаз. Мужчины поумнее сами возят своих женщин за реку – иначе те слишком часто не возвращаются назад.

С такой поездки всё и началось девять зим назад. Женщины так и не вернулись, а спустя три заката пришли ясноглазые чужаки – красивые, могущественные и бесцеремонные. От них веяло силой, которой никогда не достичь ни нам, ни Койгреах, что живут на плато Элреа.

При воспоминании о последних днях моего клана сердце сдавила боль.

Вельд

На тринадцатый день нашего безумно «осмысленного» путешествия у самого берега Дур Маур мы встретили первых нарушителей границы – две дикарки сидели на повозке, наполненной снедью и сукном. Ещё одна правила лошадьми.

Кто, хотел бы я знать, отпускает женщин одних в дорогу?

Я не понимаю этих лесных дикарей – и никогда не пойму. Из-за спины одной из дикарок виднелись лук и копьё: обычное оружие для охотников этих мест. Я наблюдал, как подходят к обозу пограничники, удерживая виверну на высоте. Завязался обычный разговор: солдаты выясняли, почему женщины пересекли границу, проходившую по реке. Женщины объясняли про переправу и разрушенный мост и постепенно выходили из себя.

Их объяснению поверил бы только идиот: они же на этот берег попали по мосту… Ходили торговать с крестьянами, скорее всего. В повозке лежат ткани, а не шкуры – значит, они возвращаются назад. Не повезло. Встреча с отрядом не сулит им ничего хорошего. Домой они не доберутся. Разве что без контрабандного товара и порядком подержанные. Разделить добычу с солдафонами было слишком для меня, тем более затевать ссору на этой почве. Так что мне предстоит стоять в стороне, пока другие веселятся.

Разговор же явно заходил в тупик.

Одна из нарушительниц границы рванула с плеча лук, другая вскочила, начиная торопливо бормотать заклятье. Пожалуй, у них и правда были основания считать, что они выберутся из передряги живыми. Вряд ли пятёрка пограничников была готова встретить друидессу.

Хранители этих дикарей – Гуиллт – называют своим домом дикую природу. Их возможности разрешают говорить с волками, живущими в чащобе леса, найти общий язык, понять даже самые старые деревья и проследить путь молний из скопления грозовых туч.

Умение перевоплощаться в животных дает им в руки ключ к управлению врагами на расстоянии.

Внешний вид друидов обманчив, илюзорное умиротворение скрывает под собой инстинкты хищников и беспощадность стихий.

Они не слуги духов, и воля друидов не способна повлиять на их решения, но вся природа вслушивается в их речи, для нее друиды – своя кровь.

Они могут призвать духов – и те направят врагов по ложному пути или сразят их молнией. Или высвободят свой собственный дух, который предстанет перед другими Первородным Зверем, которым руководят инстинкты выживания.

Силуэт друидессы заколыхался, и я понял, что она обретает звериный облик.

Вспышка цветного света окутала солдат, затуманивая их сознание и замедляя реакции.

Всполох молнии поразил одного из врагов и продолжал кружить вокруг него, поражая раз за разом.

Лоза, покрытая ядовитыми шипами, выросла из верхушки ее посоха и, обвив одного из нападавших, обрушила наземь.

Солдат, замахнувшийся на друидессу, отвлёкся на атаку охотницы, и в ту же секунду выскочивший невесть откуда хорёк набросился на него со спины.

В следующую секунду воющий порыв ледяного ветра пронзил наших воинов, отбрасывая их.

Не дожидаясь, пока они поднимутся на ноги, друидесса бросила в сторону солдат волшебное семя. Упав на землю, оно взорвалось первородной энергией, ослепив огненной вспышкой даже меня.

Лианы и корни вырвались из земли, оплетая солдат. А через секунду холод поразил врагов, заставив их замереть на месте.

Не дожидаясь, пока друидесса применит весь оставшийся арсенал, я приказал виверне спикировать вниз.

Развернув животное, я швырнул в сторону лучницы магическую паутину. Белые нити оплели её руки, сделав лук бесполезным. Друидесса, заметив новую угрозу, попыталась направить очередное заклятье в мою сторону, но виверна легко ушла от атаки – животным не нужны команды, чтобы спасать жизнь.

Я метнул в друидессу заклятье тишины, препятствующее дальнейшим попыткам применить магию, и пограничники неторопливо принялись выворачивать ей руки.

Мне просто интересно. Как наши патрули справляются с мышами и кроликами?

Командир наряда отсалютовал мне клинком. Я взмахнул в ответ рукой, не желая доставать оружие попусту. Начался откровенный грабёж. Солдаты разбирали ткани и вино. Мысль о том, что всё это следует отправить в столицу, явно не приходила им в голову. Мне было всё равно. Впрочем, поразмыслив, я опустил виверну на землю и, спешившись, выбрал из добытого скарба пару бутылей вина и кусок солонины. Прислонившись к боку животного, откупорил бутылку и, надкусив мясо, запил вином. Вино и правда было неплохим. Скорее нашим, чем их. У лесных эльфов вино быстро становится терпким, в нём почти нет сахара. Наше куда мягче и нежней.

Мой народ любит комфорт. Так повелось давным-давно, может, это и стало причиной того, что наши предки заключили сделку с демонами. Лесные же всё ещё верят, что возможно счастье в единении с природой.

– Снимаемся, – бросил командир и покосился на меня.

Я пожал плечами. Меня забавляло, что он опасается принимать решения, не получив моего согласия. Следовало как можно скорее что-то предпринять, чтобы убраться из этой глуши. Идти против короля я не могу, но он повёл себя подло. Возможно, это значит, что я имею право на ответную подлость. Я ещё не решил.

Альдэ

Параллельно с телегой, которой правили девушки, будто бы вместе с ними, но по другому берегу реки, я шла уже довольно долго, когда увидела в небе силуэт крупного крылатого животного. Зверь был далеко, но не узнать виверну я не могла. Я встречала таких всего раз, и тот день стал роковым – именно тогда погиб мой клан. Тогда я так и не смогла ничего сделать. Но я всё ещё была охотницей. Даже если я не смогла защитить своих соплеменников, я могу искупить хотя бы часть вины, спасая тех, кто ещё жив.

Я крепче сжала копьё, не зная, броситься к реке или прочь. Девушки продолжали ехать, ничего не замечая. Кажется, они даже напевали что-то, хотя расслышать их я и не могла. Виверна медленно приближалась, и я уже могла разглядеть пеший отряд, идущий следом. «Странный патруль», – подумалось мне. Я видела не так уж много патрулей, но те, что встречала, состояли просто из пяти–десяти солдат.

Я продолжала бежать вдоль берега, когда солдаты нагнали повозку.

Мне оставалось только укрыться и наблюдать.

Чужаки-Койгреах были вооружены обычными своими чуть изогнутыми мечами. В левой руке у каждого был баклер, маленький металлический щит, который они обычно привязывают к руке – это позволяет им удерживать щит и в то же время использовать руку.