А ещё он с некоторым недовольством признал, что требование старшего супруга не ходить в сокровищницу в одиночку, кроме раздражения, вызвало у него и совершенно непривычное ощущение чужой заботы. Такое же, как и приставленная к нему охрана — раздражение, возмущение, но где-то в глубине души и надежду на то, что раз заботятся, значит, зачем-то он своему навязанному супругу всё-таки нужен? Ощущение злило, но отмахнуться от него не получалось. Быть нужным хоть кому-то хотелось до исступления, как бы ни уверял он себя, что всё это не для него.

========== Глава десятая, в которой Волк и Снежный Кот совершают довольно неожиданные поступки ==========

— Вы не взяли плащ?

— Нет, — Гай посмотрел на небо: оно было ярко-синим, без единого облачного пёрышка, а солнце сияло так, что жарко было даже в простой кожанке с нашитыми в стратегических местах кольчужными заплатками.

Котёныш закатил глаза к этой невинной бездонной синеве.

— Гай, — сказал он с преувеличенной кротостью, заставившей старшего супруга насторожиться в ожидании выволочки, — ваш замок называется Бурые Скалы, если я ничего не путаю. Стало быть, это тоже где-то в горах?

— Я всю жизнь искренне так думал, пока не попал сюда, — усмехнулся легионер. — Но, оказывается, высокие лесистые холмы с лысыми верхушками — это вовсе не горы. Вы хотите сказать, что здесь у вас может за полдня похолодать так, что понадобится зимний плащ?

— Да не за полдня, — вздохнул младший. — За час-полтора с той стороны Алмазных Пиков наползёт снеговая туча, и весна отступит ещё на неделю-другую.

— Я могу вернуться, — предложил Гай.

— Не надо, — морщась, сказал Айс. — Или возвращайтесь, но тогда уж посылайте мне вдогонку своих легионеров, а сами не ездите.

— Верите в приметы?

— А вы — нет?

— Смотря в какие.

— Зря вы вообще со мной едете, — хмуро сказал Котёныш. — Солнцеликий точно устроит скандал нам обоим. Вам — за то, что участвуете в языческих обрядах вместо того, чтобы склонить младшего супруга к истинной вере. Мне — за то, что втягиваю вас в ритуалы, посвящённые местным божкам.

Ширина дороги только-только позволяла Гаю ехать верхом рядом с двуколкой Владетеля. Он бы охотнее сел в возок к младшему, но там просто не было места; к двуколке ещё и сзади был пристроен ящик, в котором кто-то шумно возился и временами протестующе вопил — то ли овца, то ли коза, не очень легионер их по голосам различал. За сухую и солнечную неделю после Равноденствия дороги не только оттаяли, но даже подсохли, и Айс, как наябедничали солдаты его старшему супругу, вовсю разъезжал по всяким рощицам и родникам, оставляя на мелких алтарях и у мостов подношения местной нечисти. Гай, правда, сильно подозревал, что ябедники сами подкидывали втихомолку по паре медяков к каждому алтарю: Отец-Солнце, понятно, сильнее слуг Тьмы, но он высоко, далеко и занят важными делами, а слуги Тьмы, всякие мостовики, водяники и лешаки — вот они, рядышком, и точно найдут время напакостить, так что лучше задобрить их. Во избежание, так сказать.

— Но если вы едете поклониться этому вашему Хозяину, — возразил Гай, — разве ваш супруг не должен сопровождать вас?

— Понятия не имею. Матушка никогда с отцом не ездила. Он меня брал лет с пяти, потом стал брать Ларса. Вернее, успел взять раз или два.

Он помрачнел, вспомнив брата, умершего от чёрной лихорадки, и Гай пожалел, что сиденье двуколки завалено всяким хламом: очень хотелось обнять Котёныша и сказать, что тот не один и больше не будет один. Айс, конечно, фыркнет и постарается высвободиться, но если и существовал способ приручить этого несносного кошака, так именно внушая ему снова и снова, что он тебе нужен. Не для постели. Не как дополнительный источник доходов. Просто сам по себе, какой есть, хромой и с нелёгким характером.

Мост через Гривастую остался позади, двуколка миновала, не останавливаясь, несколько поворотов к селениям, виднеющимся с дороги. Потом Айс остановился у почти заброшенного с виду мостика через совсем узкий в этом месте приток Гривастой, выбрался из двуколки и положил у столба круг сыра и хороший такой ломоть ветчины. Гай подумал, что лисы доберутся до угощения куда раньше мифических мостовиков, но оставил своё мнение при себе. Он даже спешиваться не стал, убедившись, что Айс прекрасно сам справляется с миссией «накорми зверьё».

Дорога за мостом превратилась практически в тропу, наискосок бегущую через красивую, в короткой и реденькой, но яркой первой травке и в солнечных брызгах каких-то первоцветов, долину.

— Что это за место? — невольно залюбовавшись свежими красками, спросил Гай.

— Хозяинов Дол, — не очень охотно ответил Айс. — За ним — Потерянное Ущелье.

— Орки говорили, это плохое место.

— Оно не плохое. Туда просто нельзя. Почти никому и никогда. Лет десять назад туда сунулся отряд из ордена Света Разящего — не вернулся ни один из дюжины отлично обученных бойцов, увешанных амулетами, как священные деревья — ленточками. Там обитает бог, дух этих мест… не знаю. Хозяин — и всё. И он не любит незваных гостей.

— Но вы там бываете?

— Пришлось, — морщась, сказал младший. — Дважды, но в первый раз мне и года не было. А второй — когда принимал наследство. После смерти отца я привозил хозяину дары, но видимо, не угодил.

— Почему?

— Потому что тоже не могу оставить крепости прямого законного наследника, — хмуро сказал Айс.

Волк помотал головой.

— Айс, вы так это говорите, будто я обязан знать этого вашего Хозяина. А я всего несколько раз слышал про него, и ни разу — что-то конкретное.

Владетель вздохнул.

— Простите, — сказал он. — Я и сам знаю по большей части легенды и предания, а насколько они соответствуют истине… Одну такую легенду Карл увёз в Ясный Плёс.

Волк хмыкнул, вспомнив утыканное огненными опалами, как булава — шипами, древко секиры, из-под лезвия которой свисали целые гроздья необработанных камней, клыков и когтей разнообразных хищников и просто ярких шнурков с кисточками. Топор великого орочьего шамана, с помощью которого тот призывал и изгонял души предков, удался на славу — гномы ржали всей слободой, подавая мастерам совет за советом, как лучше украсить церемониальный топорик тёмных эльфов, чтобы он выглядел настоящим Ловцом Душ. Получилось… внушительно и, на взгляд Гая, совсем не смешно.

— Но ведь орочьи шаманы в самом деле могут говорить с духами предков, — возразил он. — Стало быть, какое-то рациональное зерно в сказке, придуманной для получателя взятки, имеется.

— Конечно, — согласился Айс. — Гномы посмеялись, но работу свою выполнили добросовестно. Ловец Душ выглядит как настоящий шаманский посох, только в навершии у него не кристалл и не рог, а лезвие. А великий шаман Мэйхур жил в этих краях неполный век назад, так что ни один знаток не придерётся. Чтобы вывести на чистую воду обманщиков, надо приехать сюда и допросить гномов, но вряд ли они выдадут давнего и проверенного торгового партнёра. Или найти в Алмазных Пиках могилу настоящего Мэйхура и убедиться, что его посох, как и положено, лежит рядом с ним.

— Найти место, которое ни один орк не покажет по доброй воле, и найти доказательства, что это именно та могила, о которой говорится в слегка подправленной летописи?

— Именно так.

Они какое-то время молчали, только шумел бурный ручей, вдоль которого теперь шла тропа, пока Гай всё-таки не напомнил о Хозяине. Айс вздохнул совсем уж душераздирающе, но всё же, хоть и с великой неохотой, сказал:

— Хозяин якобы заключил договор ещё с Ульриком, что дозволяет людям обосноваться здесь, но взамен требует ежегодной дани и подарков от каждого Снежного Кота, вступающего в наследство. Сначала договор соблюдался, но потом кто-то из Снежных Котов его нарушил, и с тех пор ни один владетель не может дать крепости прямого законного наследника. Сыновья владетелей гибнут в стычках и засадах, умирают от болезней, нечаянно убивают друг друга в пьяных драках и прочими способами освобождают место для двоюродных-троюродных братьев. А те вступают в наследство, но точно так же не могут передать крепость и земли вокруг неё сыновьям.