— Ага, — согласилась Камилла, взбивая подушки. Не то лучшее из возможного, что мог выделить ей интендант, а настоящие пуховые. И тюфяк ей наконец набили свежей шерстью, тугой, ровный, плотный, но не жёсткий и без комков свалявшихся очёсов. И кровать у неё теперь стояла, может быть, невеликой красы, зато просторная — а то кое-кто ночевал у неё чуть ли не чаще, чем в собственной комнате, а она за десять лет в доме Змея привыкла-таки к комфорту. — Свидание с мальчишкой вдвое младше меня.

— Ему почти пятнадцать.

— Хорошо, на десять лет моложе меня. Не переживай, дряхлая лысая тётка интересна парню исключительно как работодатель для него самого и для его отца. Он, видишь ли, слишком поздно выяснил, что мастер Теофилиус никакой не мастер, а такой же подмастерье, как и я, а стало быть, учеников брать не может. Полгода, по его словам, потерял, работая прислугой за крышу, стол и постель, под бесконечные: «Не лезь, не трогай, не подглядывай!»

Она встряхнула одно за другим оба одеяла и принялась раздеваться, демонстративно не замечая того, что любовник не торопится заняться тем же самым.

— Вообще, — прибавила она, — чем больше слушаю бывших учеников, и совсем не обязательно алхимиков, тем больше понимаю, что мне просто сказочно повезло с наставником. Не пускать ученика в библиотеку — это как?

— Это действительно мошенник, которому нужна бесплатная прислуга, — поневоле согласился Алан. — Ну, или его смущает орочья кровь ученика, и он не хочет рисковать ценными вещами. Книги и так-то недёшевы, а уж ваши специальные… С меня ведь брат Мартин слово взял, что я не стану пытаться вынести ваши атласы и справочники из библиотеки: где и на какие деньги потом заказывать новые, если что? Ладно, — помолчав, сказал он, — прости. Глупо в самом деле… Помощник — нормальный помощник тебе действительно нужен, а то эта девочка только и годится колбы мыть, даже мне это видно.

— И те бить умудряется по одной в неделю, — мрачно вставила Камилла. — Я ей уже пригрозила, что стоимость следующей вычту из её жалования, а драконье стекло стоит дороже, чем она сама. Правда, в результате меня отловил в посёлке её отец и предложил просто купить у него девчонку. И такая мелочь, как закон, запрещающий торговлю людьми, его не волнует.

— Здесь это в порядке вещей, — кивнул Алан. — А при чём тут отец Арслана? Сам он хочет к тебе в помощники, а отец?

— Отец и есть тот мужичок, который добывает и размалывает тальк для госпиталя. Ну, и на пудру для девочек из «Розы» и для адъютанта тоже.

— Да я бы тоже не отказался, — пробормотал Алан, проводя тыльной стороной руки по свежевыбритой и заметно раздражённой щеке: то ли бритва была тупая, то ли торопился и толком не распарил кожу.

— Я тебе лучше сделаю бальзам, как Каспару с Равеном, — пообещала Камилла.

Она легла, подвинувшись к стене, и Алан сел на край кровати, чтобы разуться.

— Этот тип хочет делать пудру из своего талька целыми мешками? — спросил он.

— Вроде того. Арслан уверяет, будто помогая Наркису, наловчился красить её почти в любой цвет, от аристократически-белого, но всё-таки ближе к реальной живой коже, а не рисовой муке, до бронзового через все желаемые оттенки. А его отец хотел открыть мыловарню на паях ещё с Наркисом. Сам понимаешь, полуграмотный орочий четвертушка — и действительный член Коллегии Алхимиков. У кого покупать будут охотнее? Наркис уехал, ничего он в этом захолустье не забыл, по его же словам, но теперь здесь есть я. А меня даже комендант уговаривал переложить варку мыла на делового партнёра, а самой писать статьи и получать патенты. И Форестер в который раз уже похожие разговоры заводит.

Коменданту она с некоторым опозданием (ну вот совершенно не до того было в праздники!) преподнесла бутылку настойки, сделанной с учётом пошаливающего начальственного сердца. Гарт охотно принял подарок и внимательно выслушал, как это следует принимать для наилучшего эффекта, а взамен велел, разговаривая с будущим деловым партнёром, не тушеваться и прямо грозить, что если сукин кот вздумает жульничать, разбираться с ним будет не далёкая и туманная Коллегия Алхимиков, а очень даже близкий комендант крепости. А то он, Гарт, знает здешний народец — пока не получат кулаком в морду, уважать не будут.

Интендант тоже клятвенно обещал присматривать за «сукиным котом», потому что мужичок он в самом деле ушлый, тёртого-бывалого напарника дурить не пытается, но с неопытной в торговых делах девушкой запросто может заныкать часть выручки. «А смысл мне связываться с человеком, которому я не доверяю?» — спросила Камилла. Форестер на такой вопрос только невесело посмеялся. «Эх, сударыня, — сказал он, — знали бы вы кому я даже на нашем складе могу доверять… На одной руке пальцев с избытком хватит».

Так что перспектива ехать в Бурую Скалу и брать там разрешение открыть мыловарню совсем её не радовала. Так она Алану и сказала, когда он спросил:

— А с чего такой тон? Чем тебе не угодила своя мастерская? По-моему, совсем неплохо иметь собственное дело.

Она негодующе фыркнула.

— Может быть, я тоже здесь ничего не забыла? И вообще… мне это не нужно и не интересно, но мне упорно навязывают это «собственное дело». Алан, я могу предположить, зачем это всё нужно интенданту — он в доле, очевидно. А вот зачем это надо тебе?

— Я не хочу, чтобы ты уезжала, — немного помолчав, сказал он.

— Ты не хочешь. А я?

— А мои желания тебе не интересны?

— Не больше, чем тебе — мои, — отрезала она. — Алан, вспоминай, пожалуйста начало наших отношений. Не то, как они видятся тебе, а как это было на самом деле. Что я тебе сказала в первое наше совместное утро? Не помнишь? Ты спросил, отшиваю ли я тебя. Я ответила: нет, если это будет просто секс для взаимного удовольствия; да, если ты хочешь чего-то большего. Ты пришёл снова, стало быть, согласился на мои условия. Из-за чего теперь проблемы? Из-за твоих мужских хотелок? Извини, вот уж что мне не интересно совершенно.

Честно говоря, она ждала, что он оденется и уйдёт. Ему очень этого хотелось, по лицу было видно. Он однако остался, но размолвка легла между ними просто физически ощутимо, испортив всё удовольствие от близости.

— Тебе надо жениться, — сказала она, укрываясь вторым одеялом (у Алана была изрядно раздражавшая Камиллу привычка наматывать на себя одеяло, точно рулет, — оставалось только радоваться своей предусмотрительности, заставившей её купить сразу два).

— На ком? — буркнул он.

— На милой, скромной, послушной девушке, у которой нет своих интересов, а будут исключительно твои.

— Я с нею сдохну со скуки, — вздохнул он. Ну, понятно: что ещё мог ответить мужчина, водивший дружбу с боевым магом? — Создатель, ну почему с тобой так сложно, а? Словно настоящую гюрзу в руках пытаюсь удержать, честное слово.

— Так я же и есть Гадюка.

— Да нет, — сказал он с невесёлым смешком. — Это ты поскромничала. Орки правы, ты — Гюрза*.

— Орки! — фыркнула она. — Орочий князёк страшно разочарован тем, что я не считаю его достойным своего дара. Я повторила ему вопросы коменданта — чего он хотел бы от Змеиного Хана такого, что не сможет взять сам? И зачем ему такие подарки? Разве он не воин и не мужчина, чтобы самому добиваться желаемого? Даже кое-кто из его свиты явно задумался, а он только посмотрел на меня так, что мне захотелось отравить его уже всерьёз. Исключительно в превентивных целях.

— Ты поаккуратнее с ним, — сумрачно предостерёг Алан.

— Знаю. Стараюсь. Но я же, Порождения Тьмы меня побери, сама добивалась всего! Легко, думаешь, деревенской девчонке было пробиться в ученицы к мастеру-алхимику? А женщине — звание подмастерья получить? Но я почему-то не ждала, когда мне какая-нибудь гадюка патент в зубах притащит. А тут ходит такой…

— Хрен косоглазый, — с усмешкой подсказал Алан.

Камилла опять фыркнула.

— Да Создатель с ним, что косоглазый, — сказала она. — На Арслана посмотришь, так у него орочьей крови вроде бы побольше осьмушки. А отец у него вообще вылитый орк, а не квартерон. Но стараются же оба сами чего-то добиться! Один пылью каменной дышит, а она совсем не полезна. Другой ради ключа от библиотеки себя предлагал Наркису, хоть и знал, как в посёлке будут на него смотреть после такого. А этот молод, здоров, военному делу обучен, что оружие, что броня на приличный дом потянут — а подайте-ка ему мир на серебряном блюде! Не желает он утруждаться, желает, чтобы хатун Гюрза приползла и подала ему готовенькое!