– Невероятно… – прошептала я.

– Но придется поверить, – донеслось из-за спины.

Я резко оглянулась. В середине комнаты стоит волк, который вчера прямо в этой комнате превратился в человека и назвался Вергеном. Если вчера он был совершенно нагим, то сейчас на его бедрах висит килт в красно-черную клетку. Ремень черный, с серебряными клепками и волчьей головой на бляшке.

Сердцебиение участилось, в страхе я попятилась, но потом уперлась в подоконник и замерла.

– Я… не слышала, как вы вошли, – пролепетала я, во все глаза таращась на широкие грудные мышцы волка.

Медленно, словно хищник, выслеживающий добычу, волк стал приближаться.

– Когда нужно, я могу быть бесшумным, – сказал он. – Как спалось, красавица?

Когда он остановился в полушаге от меня, я инстинктивно отклонилась, забыв, что позади пустота, и вывалилась бы в окно. Но горячая рука крепко обхватила меня и притянула к себе.

По мне прокатились волны жара, страха и чего-то, чему название я не знала. Волк наклонился надо мной и стал скользить взглядом по лицу, потом сполз ниже, и меня опалило, будто открыла заслонку в печи.

Его глаза сверкнули золотом, зверь шумно втянул воздух и сказал:

– Я спросил, как тебе спалось? Возьми за обыкновение отвечать, когда я спрашиваю.

Нервно сглотнув пересохшим языком, я проговорила едва слышно:

– Спасибо… Я хорошо спала.

– Прекрасно, Шарлотта, – довольно отозвался волк. – Я хочу, чтобы ты хорошо себя чувствовала.

Он оторвал меня от пола, словно вешу не больше кошки, и перенес на середину комнаты. Там поставил и, отшагнув, стал разглядывать, как корову на продажу. Он наклонял голову, то в одну, то в другую сторону, тёр подбородок, наконец, сказал:

– Этот наряд, конечно, довольно мил. Но я хочу, чтобы ты носила другое.

– Но это мое любимое платье, – немного осмелев, произнесла я.

Волк поднял взгляд, губы медленно и хищно растянулись в улыбке.

– Подаешь голос? – спросил он.

Я сжалась, вспомнив, как в деревне меня всю жизнь учили говорить только с разрешения или через поверенного мужа. Сейчас же посмела заговорить без разрешения, и теперь волк имеет полное право наказать меня за неблаговоспитанность.

В ожидании кары я зажмурилась. Но неожиданно щеки коснулись горячие пальцы, я резко открыла глаза и обнаружила лицо волка в сантиметре от своего. И без того трепещущееся сердце, забилось, как пойманная в силки птица.

– Не бойся меня, Шарлотта, – проговорил волк внезапно охрипшим голосом и провел пальцами по щеке до самых губ. – Ты уже заметила, я не похож ни на одного человека, которых ты знала прежде. Я хочу, чтобы тебе было удобно. Всё в этой комнате твоё, и разговаривать ты можешь тогда, когда захочешь.

Его пальцы коснулись моего подбородка и, прежде, чем я успела опомниться, он коснулся губами моих губ. Меня словно прошило молнией, по телу моментально растекся жар и запульсировал внизу живота. Я помнила поцелуи Грэма, но ни один из них не вызывал ничего подобного.

Волк продолжал целовать. Постепенно его губы становились настойчивей, руки обвили мою талию, и я ощущала, как мелкая дрожь охватывает всё тело. Дыхание участилось, груди потяжелели, я в смятении застыла в объятиях волка.

К своему изумлению обнаружила, что мне нравятся его прикосновения, которые будоражат и вызывают неведомые доселе ощущения.

Неожиданно волк отстранился и, подув мне на лоб, проговорил:

– Я не ошибся в тебе, красавица. Ты так чувственна, хотя сама не понимаешь этого. Но мы всё исправим.

С трудом справившись с трепетом и дрожью, я произнесла сдавленным голосом:

– Вы намерены меня обесчестить?

– Обесчестить? – переспросил волк с усмешкой. – Поверь мне, Шарлотта, многие женщины мечтали бы о судьбе, которая досталась тебе. Начать с того, что я тебя не съел.

Вспомнив, что передо мной не человек, а оборотень, который вчера вечером выглядел, как гигантский чёрный волк, я вздрогнула и хотела отойти, но его руки крепко держали меня.

– Я вам за это очень благодарна, – проговорила я тихо. – Но обесчещенной деве не место среди честных людей.

Глова волка запрокинулась, обнажились крепкие, белые зубы и по комнате прокатился гулкий смех.

– Милая Шарлотта, – проговорил зверь, наконец, перестав смеяться, – во-первых, у тебя превратные понимания о чести. Во-вторых, я хочу, чтобы ты стала моей. Чтобы ты хотела стать моей. А в-третьих, зачем тебе возвращаться?

В том, стоит ли мне возвращаться в деревню, я уверенна не была. Особенно после откровенных нападок Грэма, который, кажется потерял уважение к правилам и традициям и наплевал на честь. Но от моего путешествия зависела жизнь и благополучие деревни, поэтому сказала:

– Я отправилась через лес по делу. Мне необходимо вернуться в деревню.

– Это исключено, – резко произнес волк. – Ты никуда не пойдешь. А если вздумаешь сбежать, мой лес вернет тебя обратно. Ты ведь понимаешь, что это мой лес?

Меня одолели смешанные чувства. С одной стороны – ответственность за деревню, в которой живут не только селяне, но и мои родные. С другой – надежда на жизнь вне её правил. Оба варианта имели изъяны, и я не знала, какой из них больше.

– Я понимаю вас, – наконец, произнесла я, кивая.

– Называй меня Верген, – сказал волк. – Тебе нужно привыкать к моему имени и к моей сути.

– Почему вы меня не съели? – неожиданно даже для себя спросила я.

Глаза волка сверкнули, как золотые монеты, он прищурился и улыбнулся, как хищный кот.

– Красавица, ты слишком ценна, чтобы просто тебя сожрать, – произнес он. – Поверь, тебе есть куда более интересное и полезное применение.

Я шумно сглотнула и, сжав пальцами юбку, проговорила:

– Я уже поняла. Вы хотите насильно сделать меня своей женой.

Верген оскалился, и мне показалось, он сейчас превратится в волка. Но его облик остался человеческим.

– Хочу. Сделать, – сказал он хрипло. – Но хочу, чтобы ты этого тоже хотела.

Покачав головой, я проговорила:

– Я воспитывалась в строгости. И только что избежала, точнее отсрочила ужасную судьбу стать женой того, кого не люблю, и кто обращался бы со мной дурно. Поверьте, я не стану менять одно пленение, на другое. Я не стану женой того, кого не люблю.

Лицо волка исказилось яростью, брови сшиблись на переносице, ноздри раздулись, как у взбешенного быка, а глаза страшно загорелись жёлтым. В страхе я попятилась, ругая себя за то, что необдуманно разозлила зверя.

Он лязгнул зубами и прорычал:

– Мы будем над этим работать.

Я хотела спросить – над чем. Но побоялась, что он рассвирепеет еще больше. А волк проговорил всё тем же рычащим и гневным голосом:

– Ты станешь моей по доброй воле. А сейчас смени наряд! Эта святая невинность мила, но не для тебя Единственное, что в нем годится – это плащ. Ты в нем так притягательна… красная шапочка… Его можешь оставить.

С этими словами он крутанулся на месте и решительно направился к шкафу. Открыв створки быстро порылся в нем и вытащил желтый сверток.

– Наденешь это, – приказал он. – А после начнем.

– Начнем что? – едва слышно спросила я.

– Начнем всё, – отозвался он и бросил мне сверток.

Я поймала налету и замерла, ожидая, что волк уйдет или хотя бы отвернётся. Но зверь стоял передо мной в своем клетчатом килте и выжидательно смотрел желтыми, как солнце, глазами.

Чтобы скрыть смущение, я потупила взгляд, потому, что со стыдом осознала – на его мускулистое тело хочется смотреть неотрывно. Наконец, совладав с ощущениями, попросила:

– Вы не могли бы выйти?

– Зачем? – спросил волк.

– Вы ведь просили меня переодеться, – сказала я изумленно. – Я не могу предстать перед вами без одежды.

Волк фыркнул и проговорил:

– Ты же понимаешь, что это в ближайшей перспективе?

Но всё же вытащил из-за шкафа ширму и быстро выставил её между нами, огородив меня и трюмо с зеркалом. В щели между створками я видела, как он отошел обратно к шкафу и оперся плечом на угол, сложив руки на груди.