– Будьте спокойны, нет повода для тревоги, – заверил я. – Если бы даже захотел изложить на бумаге, то не нашлось бы редактора, которой отважился бы напечатать. К тому же цензура не пропустила бы.

Слово сдержал. Ведь с того времени прошло более тридцати пяти лет. Многих участников тех событий уже нет в живых, распался единый Союз, а с ним померкла и слава некогда знаменитых своими достижениями колхозов «Дружба народов» и «Россия». У старожилов Петровки и Восхода остались лишь теплые воспоминания.

Что сталось со странными скульптурами и их авторами мне неизвестно. Возможно, они, как живописцы-абстракционисты выставки в московском Манеже, которую более полувека назад посетил тогдашний вождь Никита Хрущев, не выбиравший слов для выражения своих эмоций, удостоились звания «педерасты». Кстати, один из скульпторов-изгоев впоследствии создал памятник из черного и белого мрамора на могиле Хрущева, одержимого неистовой любовью к королеве полей – кукурузе.

Если бы кто-либо из мастеров отлил, изваял или высек скульптуру князя Владимира, Ивана Грозного или Николая 11, то его подвергли бы обструкции и объявили пациентом психиатра. Тогда, даже в голову не могло придти, что, спустя три десятилетия, будут торжественно открыты памятники князю Владимиру в Москве, Ивану Грозному – в Орле и бюст Николая 11 – в Симферополе. Особенно большие почести воздаются Ивану Грозному, которого царская династия Романовых считала деспотом, отцом жестокой опричнины во главе с кровожадным Малютой Скуратовым. Не удивлюсь, если и этот «деятель» вскоре будет вознесен на пьедестал. Прежние кумиры низвергаются, другие, как птица Феникс, воскресают из пепла. История, признанная быть точной и беспристрастной наукой, остается заложницей и наложницей конъюнктурной политики.

Справедливости ради, следует отметить, что при несовершенстве (а общество и государство, находящиеся в развитии не могут быть идеальными), недостатках и просчетах вдохновителей и строителей социализма, передовые хозяйства, подобные «Дружбе народов» и «России», не были «потемкинскими деревнями», а являлись флагманами, маяками трудовой доблести, оазисами благоденствия.

После развала СССР бездарные «реформаторы» старое и полезное разрушили, а новое, прогрессивное не создали, пожинают богатства и плоды трудов советских людей. Теперь в селах о дворцах культуры, спорта, о музеях, бассейнах, скульптурных композициях и фонтанах, даже не помышляют: не до жиру, быть бы живу.

Сидя за письменным столом, я размышлял над тем, в каком жанре лучше изложить материал, добытый в очередной командировке, в форме статьи, репортажа или очерка? Неожиданно дверь в кабинет отворилась. Порог переступил среднего роста офицер с двумя звездочками на каждом погоне и с нагрудным знаком «Отличник советской милиции».

– Здравия желаю! – по-военному приветствовал он, но руку к козырьку фуражки с красным околышем не приложил.

– Вам тоже желаю здоровья, – ответил я, соображая, что за причина могла привести блюстителя порядка в редакцию газеты и, как говорится, забросил пробный шар. – Если вы намерены опубликовать статью, то обратитесь к редактору.

– Редактор меня, пока не интересует, а статей в Уголовном кодексе предостаточно, – с намеком на криминал произнес он и только после этого представился. – Оперуполномоченный угрозыска лейтенант милиции Краб Борис Савельевич.

– Располагайтесь, – предложил я ему стул и поинтересовался. – Товарищ лейтенант, чем обязан?

– Конечно, обязан, милиция граждан по мелочам не беспокоит, – сухо отозвался он. Деловито расстегнул папку и развернул на столе номер районной газеты «Приазовская звезда». Мой взгляд зацепился за заголовок «Стены тонкие, замки ржавые», обведенный красным карандашом и услышал вкрадчивый вопрос:

– Вы сочинили?

– Да, но статья подписана еще двумя авторами: председателем и инспектором районного комитета народного контроля, – пояснил я. – Написана по материалам рейда, проверки технической надежности и охраны объектов торговли от расхитителей социалистической собственности.

– Можете не объяснять, это понятно из содержания статьи, – нетерпеливо перебил Краб и вслух прочитал строки, подчеркнутые красной линией, – В селе Уютное магазин «Продукты» с тыльной стороны, где расположен склад, сложен в полкамня ракушечника. Автономная сигнализация не работает, в ночное время объект не охраняется. С такой халатностью мириться нельзя. Управление торговли. в чем ведении находится магазин, обязано срочно принять меры по устранению выявленных народными контролерами недостатков». Вы сочинили или кто-то из других авторов?

– Дословно изложил фрагмент из протокола проверки. Никаких фантазий и домыслов, только железные факты.

– Ладно, двигаемся дальше, – снисходительно заметил офицер. – Я цитирую: «В поселке Родники техническое состояние магазина «Промтовары» оставляет желать лучшего. Входная дверь заперта ржавыми амбарными замками, которые окажутся бесполезными при проникновении извне, сигнализация примитивная». Ваш вывод?

– Да, на основе обследования состояния магазина, – подтвердил я.

– В таком случае вы наводчик, – строго, без тени сомнения изрек Краб.

– Наводчик? Вот так новость, как обухом по голове, – опешил я. – Почему вдруг?

– Не вдруг, как вы объясните тот факт, что до публикации статьи никто не обращал внимания на эти магазины?

– Покупатели обращали внимание, – возразил я.

– Это не ответ. Вы тщетно пытаетесь отвести от себя подозрение, чтобы избежать наказание. Все улики свидетельствуют о соучастии в злодеянии. Дело в том, что прошлой ночью в селе Уютное и поселке Родники совершены кражи на крупную сумму из отмеченных в вашей статье магазинов. В первый магазин воры проникли с тыльной стороны, проломив кувалдой тонкую стену, а во второй – через входную дверь, сбив ржавые амбарные замки.

Они воспользовались вашими рекомендациями. Эти действия квалифицируются по статье 140 (кража) Уголовного кодекса. Заранее предупреждают, что незнание законов не освобождает от ответственности, в том числе уголовной, за их нарушение. Также имейте в виду, что за дачу заведомо ложных показаний предусмотрена уголовная ответственность. А за чистосердечное признание и раскаяние – смягчение наказания на условное, то есть без лишения свободы и с шансом амнистии, – с важным видом менторским тоном, как будто с кафедры юрфака, отчеканил лейтенант.

– Спасибо за бесплатный ликбез, можете не просвещать, в вузе изучал основы правоведения, – вставил я реплику.

– Предупреждаю, так положено, чтобы потом не возникло претензий. Итак, вы рекомендовали…

– Никому, ничего не рекомендовал, – возразил я, понял у чему клонит сыщик.

– Как же не рекомендовал, в газете черным по белому напечатана информация о слабых, особенно уязвимых местах зданий магазинов. Вы это сделали сознательно по сговору с преступниками, отвечайте!

– Это ваши досужие измышления. Считаете меня соучастников?! – возмутился я.

– Должен отработать эту версию, не исключена ваша связь с криминалом.

– Очень оригинальная версия: журналист наводит воров на магазины. Сюжет для крутого детектива. Странная логика.

– Ничего странного, в реальности бывают истории покруче, – возразил он. – Недаром говорят, что чужая душа – потемки. Я доверяю не эмоциям, а фактам. Суть их в том, что воры действовали по вашей инструкции.

– Случайное совпадение.

– В случайности не верю. Весьма очевидна причинно-следственная связь между содержанием статьи и свершившимся преступлением, – блеснув философским термином, констатировал Краб. «Да, действительно, краб, Если вцепиться клешней, то не отпустит, ведь на кону поощрение по службе, очередное звание, премия, – с грустью подумал я. – Надо выдержать этот психологический прессинг, проявить силу духа и твердость характера». Сдерживая эмоции, я спокойно произнес:

– Если следовать вашей логике, то журналисту лучше не вскрывать недостатки, не критиковать начальство, а сочинять дифирамбы, панегирики, слагать оды и баллады. Если бы чиновники из управления торговли оперативно отреагировали на публикацию статьи и устранили недостатки, наладили сигнализацию, то воры не рискнули бы посягнуть на народное добро.