Разбор полетов на второй день проводился с активным участием комиссара Федорова. Боевое задание соединение выполнило на «отлично».

Битва на Волге продолжалась. Наш полк вступил в эту битву в сентябре 1942 года и участвовал в ней до самого ее завершения с небольшими перерывами. Отвлекался на время для боевой работы в интересах обороны Ленинграда. Так, 28 сентября мы еще бомбили аэродромы противника в районе Сталинграда, 29 сентября перелетели на постоянную свою базу под Москву, а 1 октября вылетали под Ленинград. Нам предстояло нанести удар по укрепленным районам — Новгород, Псков, а также по аэродромам Луга, Сольцы, Дно.

Разведку района боевых действий поручили Евгению Борисенко, и не случайно. Он в этом районе мог ориентироваться без карты. Вновь его задача состояла в том, чтобы и разведать погоду, и поразить цель, и передать на землю точные данные о разведанной цели.

Загрузка полная. Кроме внутренней подвески стокилограммовых бомб снаружи были подвешены две ФАБ-250. Для них нужно подобрать достойную цель. Они будут сбрасываться первыми. Поэтому маршрут полета летчик со штурманом построили так: сначала взять курс на укрепрайон Пскова, обнаружить цель и сбросить бомбы внешней подвески, дальше идти на Лугу, Сольцы и в заключение — на Новгород, который располагался ближе всех к линии фронта.

Экипаж рассчитывал на внезапность, так как в воздухе он был один. Высота полета — всего 2700 метров для лучшего визуального наблюдения. Погода безоблачная, видимость хорошая. Наземные ориентиры просматривались хорошо. Но расчет на внезапность не удался. Еще на подступах к городу его обстреляла мелкокалиберная зенитная артиллерия. Если цель крепко защищена, значит, есть что защищать. И в самом деле: весь железнодорожный узел забит эшелонами.

— Командир! На станции скопление эшелонов. Что будем делать? — спрашивает штурман Рубцов.

— Будем бомбить, лучшей цели не подобрать.

— Боевой курс!

— Есть, боевой.

Две бомбы внешней подвески сброшены. Самолет пошел на набор высоты, а в это время стрелок Давлетбаев доложил:

— Товарищ командир, в правом крыле пробоина.

— Понял, следи за воздухом, Сагындык!

— Есть, следить за воздухом!

Бомбы падали удачно. После мощных взрывов образовались пожары, а самолет уже держал курс на восток, на железнодорожный узел Дно и далее Сольцы. Предстояло разведать аэродром. Стрелок-радист Иван Чухрий передал на землю о состоянии погоды, характере цели, и весь наш полк вылетает на Псков. А разведчик продолжает свой полет на Дно.

Теперь оставшийся бомбовый груз нужно расходовать экономно. Сбросив две бомбы на железнодорожный узел Дно и прибавив в свой «актив» две пробоины, самолет направился на аэродром. Очередные две бомбы, видимо, попали в бензохранилище. Пламенем от взрыва осветило весь аэродром, и экипаж успел зафиксировать расположение самолетов, о чем и было передано на землю.

На аэродроме Сольцы так же обнаружено множество самолетов разных конструкций, в том числе и грузовых Ю-52, очень хорошо угадываемых с воздуха. Сбросив очередную порцию бомб, самолет с набором высоты взял теперь курс на Лугу. Облегченная машина стала более маневренной, в фюзеляже и крыльях зияют пробоины, но жизненные центры не затронуты, моторы работают хорошо, и экипаж продолжает выполнять задание.

На сей раз Борисенко успел набрать высоту пять тысяч метров, но и эта высота не спасла. Самолет был сразу же взят в клещи прожекторами, обстрелян из крупнокалиберной зенитной артиллерии.

Сбросив две бомбы по аэродрому, самолет, маневрируя, уходил от цели, и в это время снаряд угодил в правый мотор, он загорелся. Летчик боролся с пламенем, а штурман, успев заметить расположение самолетов, диктовал донесение на землю стрелку-радисту. Огонь погасить удалось, но правый мотор остановился. Его заклинило.

С остановленным винтом, на одном моторе очень трудно удержать машину по прямой. Левый мотор работал на полной мощности, с перегрузкой, но боевое задание еще не выполнено. Напрягая все силы, летчик на одном моторе повел самолет на Новгород. Самолет терял высоту. Летчик выдерживал курс, стараясь удержать высоту и направление, а штурман продолжал вести наблюдение за землей. Не долетев до Новгорода, он заметил на шоссе плотную колонну танков. Остаток бомб был сброшен по колонне, попадание удачное, образовались пожары. Теперь бы только перетянуть линию фронта!

— Радист, передай на землю: задание выполнено, самолет подбит, идем на вынужденную. И дай координаты танковой колонны.

Вот и озеро Ильмень. А за ним уже наша территория. Только бы дотянуть… Но подходящей площадки нет, кругом лес. Командир приказал экипажу оставить самолет и выброситься на парашютах.

Получив приказание, первым оставил самолет стрелок Давлетбаев. Чухрий задержался с передачей данных на землю и выпрыгнул позже. Штурман не хотел оставлять командира одного, думал, что он будет производить посадку. Борисенко настоял, и Рубцов выпрыгнул уже с высоты 150 метров. Садиться негде. Теперь очередь за летчиком. Оставив управление, он открыл колпак и… встречный поток воздуха прижал его к спинке сиденья и не давал возможности подняться.

Подавшись чуть вперед, он рывком выпрямился, уперся ногами в приборную доску, и его выбросило из самолета. Дернул за кольцо. Высоты уже не было. Выручило дерево. Купол парашюта не успел полностью раскрыться, зацепился за дерево, и Борисенко повис между стволами. Почти рядом раздался взрыв. Самолета больше не существовало.

А в это время земля, получив подробные данные о разведанных военных объектах, подняла в воздух самолеты всего соединения на их поражение. Наш полк бомбил железнодорожный узел Псков, где стояли вражеские эшелоны с боевой техникой.

…Резкая боль в правом плече и ноге мешала Евгению Ивановичу освободиться от парашюта и воздушного «плена». Много сил пришлось потратить на освобождение. Оценив обстановку, он раскачался, как на качелях, ухватился руками за ствол ближайшего дерева, отцепил парашют и по стволу спустился на землю. На ноге и плече была кровь. Болели ушибы, но переломов не чувствовалось. Перевязал, как сумел, раны, осмотрелся, прислушался. Вокруг тихо. Предположив, что фронт остался далеко позади и его никто не преследует, он направился на поиски товарищей. Он был озабочен их судьбами: не оказался ли кто по ту сторону, не завис ли кто на дереве, не увяз ли кто в болоте. Местность вокруг болотистая. Но погода стояла сухая и многие болота высохли.

Члены экипажа выпрыгнули в разных местах. Всех беспокоила судьба командира. Ведь прыгал он последним… Успел ли?

Все слышали взрыв, понимали, что это взорвался оставленный ими самолет, и каждый взял направление на этот взрыв. Первым встретил командира штурман Рубцов. Они были так рады встрече, будто год не виделись, затем появился Чухрий и последним — Давлетбаев. Все целы и невредимы. Больше всех пострадал Борисенко.

Собравшись вместе, они нашли удобное место, расположились на отдых, обсудили положение. Решили разведать местность, чтобы выяснить, на своей ли они территории или на запятой немцами.

Оставив товарищей, Борисенко пошел на разведку сам. Приблизившись к какой-то деревушке, он залег в канаве, внимательно осматриваясь вокруг. Светало. Неожиданно запел петух, за ним второй, третий. Евгений чуть не подпрыгнул от радости: раз поют петухи, значит, немцев здесь нет. Они бы давно перерезали всех кур. Но ради осторожности он крадучись добрался до крайней хаты. Постучался. Убедился: свои. И вернулся к товарищам.

Через несколько дней экипаж возвратился в расположение части. Полк еще несколько дней продолжал обрабатывать разведанные Борисенко объекты. Получив машину, экипаж Борисенко снова включился в боевую работу.

Двадцать пятую годовщину Великой Октябрьской социалистической революции Евгений Борисенко отметил удачным пораженцем цели на участке Великие Луки, Новосокольники, Невель.

После праздников полк снова перебросили на полевой аэродром под Сталинград. На сей раз нам с Евгением Борисенко и еще нескольким экипажам поставили особую задачу: каждому экипажу на каждый полет давали отрезок железнодорожной линии и ему предоставлялось право на этом отрезке выбирать цели по своему усмотрению.