Тогда тот, над которым склонилась сейчас Рейвенклов, был Слизерином.

— Он не дышит, Хельга! — в слезах вскрикнула женщина.

— Я… Не хотел… — еле проговорил Гриффиндор, но был заглушен женскими всхлипами.

Рейвенклов тяжело встала с колен и вышла из комнаты, заклятием левитируя Слизерина за собой. Гермиона последовала за ней и за закрывающейся дверью успела заметить успокаивающую Годрика Хафлпафф.

Замок выглядел опустевшим, очевидно сейчас было время летних каникул и все ученики разъехались по домам. Через какое-то время они подошли к комнате Основательницы. Гермиона не могла не восхищаться количеством книг на полках. Тут были тысячи разнообразных томов с привлекательными для неё названиями: «Алхимия и Зельеварение: властители человеческих жизней», «Алхимия: от Аристотеля до наших дней», «Самые опасные зелья нашего тысячелетия». Оказывается, Ровена этим увлекалась. А что если… Она и была тем самым «алхимиком Х ст. н.э.»?!

Тем временем Основательница аккуратно уложила Слизерина и, вытерев набегавшие раз за разом слёзы, ещё раз проверила его дыхание. Через какое-то время женщина облегченно вздохнула: он был ещё жив. Схватив мантию и накинув капюшон, она поспешно вышла из комнаты.

Гермиона была всё ещё поглощена огромной библиотекой Рейвенклов. Подойдя ближе к полкам, она читала названия на корешках книг, однако взять ни одну из них не могла — её рука проходила сквозь них. Поморщившись от досады, Гермиона отвернулась от искушавших её томов и оглядела комнату. Тут всё было простенькое: небольшой письменный стол с возвышавшейся на нём стопкой книг, герб факультета, под ним узкая кровать в синих тонах, где лежал сейчас Салазар Слизерин, пораженный заклятием своего некогда лучшего друга. Возможно, примерно в этот отрезок времени и зародилась вражда между факультетами.

За дверью раздались голоса, кто-то приближался к комнате, Гермиона, забыв, что её никто не видит, поспешила спрятаться за шкафом с книгами.

Дверь отворилась:

— Ты так напугал меня, Салазар, — обратилась Рейвенклов к идущему рядом с ней призраку Основателя.

========== Часть 4 ==========

Поиски решения проблемы длились уже несколько недель. Рейвенклов перечитала десятки книг в надежде найти что-то, что может помочь душе Слизерина вернуться в его тело. Из своей комнаты почти не выходила, еду ей приносили эльфы-домовики. Гермионе эти дни казались раем: она всё же смогла прочесть хотя бы некоторые книги из драгоценной библиотеки Основательницы, сидя рядом с ней или слушая Ровену, которая любила читать вслух. Самую важную информацию Рейвенклов записывала в своём дневнике, в котором Гермиона узнала ту самую книгу, что занесла её на десять столетий в прошлое.

Основательница уже несколько дней переводила с древних рун рецепт зелья, которое, возможно, могло бы помочь. Весь процесс сопровождался обсуждениями со Слизерином и пусть Основатели были совершенно другими людьми, часто их разговоры напоминали гриффиндорке перепалки со Снейпом. Здесь она нередко вспоминала его и уже начинала скучать по профессору, хоть и отказывалась это признавать.

«А ведь Рейвенклов, видимо, любит Слизерина, — размышляла Гермиона, замечая иногда особенные взгляды женщины. — Хоть он этого и не замечает, всегда холоден, в точности профессор Снейп…»

От размышлений Гермиону отвлёк возглас Основательницы:

— Салазар! Я, кажется, нашла!

Слизерин, в тот момент задумчиво смотрящий вдаль из окна башни, резко развернулся и подошёл к Рейвенклов:

— Что там?

Ровена немного смутилась — он ещё ни разу не подходил так близко — и немного дрожащим от волнения голосом прочла получившийся перевод:

«При восходящей Луне наберите отцветшего златотысячника, отвар силу наберёт до полной Луны, освещаемый и Солнцем, и Месяцем. Как истечет этот срок, добавьте в зелье молодой крапивы, три слезы Огненной птицы и коготь Летающего ящера. Главной в зелье будет кровь человека, любящего всем естеством проклятого, ведь лишь любовь может спасти и уберечь душу, подарить жизнь и вернуть силы…»

— Очевидно, сложнее всего будет достать слёзы феникса и, видимо, коготь дракона.

— Я так не думаю, Ровена. Эти ингредиенты есть в моём хранилище, а вот любящего меня человека найти просто невозможно.

— Ты так считаешь?

— Я в этом уверен.

— Ну что ж… — Рейвенклов на мгновение задумалась, но лишь покачала головой и продолжила:

— Тогда начнем с настоя златотысячника.

— Это бессмысленно, Ровена.

— У тебя будет целый месяц, стоит только попробовать…

— Не думаю, что стоит.

— Не спорь со мной! Я уверена, что всё получится.

— Но…

— Хватит! Закончим этот разговор. Лучше сверим лунные календари и определим лучшее время для сбора златотысячника, — с этими словами она резко развернулась и пошла к шкафу, доставая из ящиков пыльные свитки пергамента и разворачивая их на столе. Рейвенклов, видимо, не хотела пока признаваться Слизерину в своих чувствах, а может, и сама еще в них не разобралась.

Видимо, сейчас самое время.

— Судя по моим расчётам, лучше всего будет сделать это послезавтра, — задумчивым голосом сказала Основательница.

— Ну конечно, если ты так считаешь, — с явной насмешкой ответил Слизерин.

— Да, а пока я займусь другими вопросами.

— Например?

— Например, почему тебя вижу только я.

Гермиона, читавшая оставленную открытой книгу, резко подняла голову: этот вопрос был интересен и ей, ведь у них с Северусом были лишь предположения на этот счёт.

— Удачи, — холодно ответил Слизерин и вновь развернулся к окну.

Рейвенклов же разложила перед собой несколько книг и погрузилась в чтение. Гермиона подошла ближе:

* «Что происходит с телом во время комы»;

* «Самые частые причины магических ком»;

* «Возможные последствия магической комы»;

* «Случай путешествий души у магглов»;

* «Кто может видеть душу человека, путешествующую вне тела».

Этот пункт и открыла Ровена:

«Кома — весьма редкое явление в мире магии, а случаи путешествий души в этом состоянии еще более редки и до сих пор мало изучены в современном мире, хотя бы потому, что знают об этом единицы, ведь видеть душу может лишь один человек. Эти люди редко делятся своими наблюдениями, ведь им мало кто верит, но факт возможного выхода души с неизменяемым состоянием тела остаётся неопровержимым. Итак, кто же может видеть душу? Скорее всего, тот, кто её полюбил…»

Гермиона закашлялась. «По-полюбил?! Она любит Северуса Снейпа?! Но… Это же какой-то бред! Да, может, он не такой ужасный, каким все его считали, может, он умный и интересный собеседник, у них с ним довольно-таки много общих тем, но… Какая, к чёрту, любовь?!»

После прочтения этой статьи и перевода с древних рун Гермионе стало казаться, что всё это написал Дамблдор. Тот тоже вечно говорил о всемогущей силе любви. Но… что в ней хорошего? Что хорошего в том, чтобы ночи напролёт думать лишь об одном человеке, а наутро просыпаться с мешками под глазами? Что прекрасного в том, чтобы скакать от счастья лишь от одного его взгляда? Все эти бредни для каких-то сентиментальных и нежных дамочек, готовых от безысходности кинуться на шею первому встречному. Но она же не такая, верно?

***

Следующий месяц был почти полностью занят готовкой зелья. Слизерин практически не принимал участия в процессе. Казалось, ему всё равно на себя, зелье и главное — на Ровену, от усталости она уже чуть не плакала. Лето кончалось, надо было готовить школу к приезду учеников, а из-за болезни Слизерина работы прибавилось — на Рейвенклов легло еще два дополнительных предмета: Зельеварение и Трансфигурация, помимо своих четырех. Женщина чуть ли не валилась с ног, но Слизерину было всё равно, он не поддерживал её даже морально.

«Профессор был совсем не таким. Конечно, тоже не подарок, но всё же он, по крайней мере, хоть немного участвовал в моей жизни: помогал на лекциях со Слизнортом, сидел со мной в библиотеке, с ним было интересно общаться. Но об этом можно подумать и потом, а пока сосредоточься на зелье», — одёргивала себя гриффиндорка.