— Верно ли, что воскресший будет точно таким же, как и при жизни? — перебил Дракон, припомнив слова чернокнижницы.

— А, о некромантии подумал? — верно догадался король и засмеялся. — Нет, эльфийское волшебство к чёрной магии никакого отношения не имеет. Правда, насчёт людей не уверен: достаточно ли хорошо сохранился труп твоего человека? Оживлять лучше всего только что умерших, пока их не тронуло тление.

Эмбервинг скрипнул зубами и процедил:

— Сохранился. Который из них обещанный цветок?

Алистер указал на торчащий из земли камень, кажется, гранитный, но пронизанный серебристыми, похожими на вены прожилками, от которых исходило мягкое сияние. Прямо из камня рос невзрачный кустик с зазубренными листьями. Ничего особенного и уж тем более волшебного в нём не было. Дракон вообще принял его за чертополох и сурово взглянул на Алистера: а ну как опять шутить вздумал? Но король эльфов серьёзно ответил:

— Эльфийский цветок. Вовремя пришли, сейчас расцветёт. Остальное в твоих руках, господин дракон.

Эмбервинг подошёл к камню, разглядывая растение. Прежде он не заметил, но из кустика торчал коротенький побег с округлой шишкой на конце, вероятно, бутон. Распуститься из него, по мнению Дракона, могло только что-нибудь исключительно гадкое и уродливое. Не вписывался этот кустик в обстановку эльфийского сада, где цветы были один краше другого.

Прожилки на камне вдруг разом взбухли, Дракон ощутил всей кожей какое-то покалывание и осознал, что именно об этом моменте и говорил король эльфов. Он машинально подался вперёд, подставляя ладони, и бутон, отвалившийся от стебля, упал прямо в них, превращаясь сначала в сверкающую серебром каплю, а потом застывая в прозрачный камень, похожий формой и размером на персик. Нет, это даже не камень был! Что бы это ни было, оно пульсировало и было тёплым, как нагретый солнцем мёд, а на ощупь — как подстывшая смола.

— Хм, — удивлённо сказал Алистер, — какая необычная форма! Никогда такой не видел… Впрочем, цветку лучше знать, что тебе нужно.

— И что с ним делать? — не отрывая глаз от камня, спросил Дракон.

— А, дальше всё просто, — беззаботно сказал король, — всего-то и нужно, что положить камень мертвецу на грудь и окропить его своими слезами.

— Ха… — то ли выдохнул, то ли усмехнулся Дракон и повалился на колени. Его взгляд застыл, стал мёртвым.

— Что такое? — всполошился Алистер.

— Ха… — повторил Эмбервинг без выражения. — Столько усилий — и зря. Да я даже не плакал, когда он умирал у меня на руках! Драконы не плачут.

— Хм, — озадачился эльф, — никогда ничего подобного не слышал. Возможно, не тот повод был.

— Ха… — в который раз выдохнул Дракон. — Бесполезно… всё бесполезно…

На его лице проступило отчаяние, он ухватил волосы на виске пальцами, точно собирался выдрать их.

— Значит, не возьмёшь? — с надеждой спросил Талиесин, которого несколько обескуражило поведение мужчины.

Алистер опять неодобрительно на него зыркнул. Взгляд Эмбервинга прояснился, Дракон встал с колен, крепко сжимая камень в кулаке.

— Может, и без слёз выйдет? — проговорил он, и его истинный облик снова мелькнул секундной вспышкой.

На этот раз и король заметил. Глаза его разгорелись.

— А ты дракон с секретом, — засмеялся он. — Какие необычные на тебе чары! Сам на себя наложил?

Эмбервинг только поджал губы, но не ответил.

— Ну, не сердись, не сердись, господин дракон! — продолжая смеяться, воскликнул Алистер. — Хотелось бы мне взглянуть на тебя настоящего, может статься, однажды и увижу. А теперь поговорим о твоём возвращении во Внешний мир. Справедливо ли будет взять с тебя плату за обратный путь?

Дракон бережно спрятал камень за пазухой и внимательно взглянул на короля:

— Без этого ведь не выпустишь?

— Тебе это ровным счётом ничего не будет стоить, — махнул рукой Алистер, и в воздухе появилась иллюзия — сверкающий алмазами венец. — Если есть такой в твоей сокровищнице, то я хотел бы его получить. Он принадлежал эльфам, но был похищен из наших сокровищниц гномами.

— Сейчас погляжу, есть или нет, — кивнул Дракон.

Талиесин удивлённо приподнял брови. Алистер с интересом следил за Драконом. Эмбервинг же закрыл глаза и стал в памяти перебирать содержимое сокровищницы, он всё знал наперечёт. Королевских венцов в ней тоже было немало.

— Да, — сказал он, открывая глаза, — есть такой. Золотой венец, украшенный тремястами алмазов. Тысячелетия два назад попалась мне голова в таком венце.

Талиесин почувствовал лёгкую тошноту, безошибочно угадав, что, говоря о головах, Дракон подразумевал именно то, о чём говорил: оторванные или отрубленные головы. Алистер свои чувства скрыл, но явно, что и ему стало не по себе.

— Вот этот венец и отдашь мне, — только и сказал он. — Пошлю с тобой моего сына, чтобы он его забрал.

— Отец! — возмутился эльф.

— Не спорь, Талиесин, — строго сказал король. — Господину дракону и так нелегко приходится, не гонять же его туда и обратно из-за какого-то венца? Я открою тебе портал, через него обратно и вернёшься.

Он несколько раз хлопнул в ладоши, созывая эльфов. Те сбежались со всех сторон, в глазах замельтешило от разноцветных одеяний. Они принесли и поставили вертикально большое, в человеческий рост зеркало, совершенно круглое, в золотой оправе, покрытой эльфийскими рунами. Алистер встал напротив него, воздевая руки — рукава скатились к локтям, стало видно, что начиная от запястий кожа эльфа покрыта золотыми узорами татуировок, — и нараспев прочёл какое-то заклинание. Из зеркала полыхнуло бледным огнём, отражение заколыхалось, свилось в спираль, превращаясь в засасывающий воздух портал. Король эльфов отступил, давая Дракону и Талиесину подойти к зеркалу.

— Должен был открыться как раз в твоих краях, — сказал Алистер. — Давненько же я пространственной магией не пользовался!

Эмбервинг подошёл к зеркалу вплотную, потянул носом. Пахло знакомо.

— Да, — спохватился Алистер, — как же ты без колдовских сил-то будешь? Как устроен Внешний мир, я знаю плохо, но ты, должно быть, часто волшебством пользуешься?

Дракон только фыркнул: предрассудки! Но король в своих тревогах был искренен, так что пришлось что-то говорить в ответ. Дракон сказал правду:

— Есть рога или нет — на мою колдовскую силу это не влияет. А то, о чём ты подумал, со сломанными рогами никак не связано: я проспал десятилетие, вот ещё и не до конца проснулся. Но за заботу благодарствую.

И он первым шагнул в портал. Алистер подтолкнул сына следом.

Король эльфов не ошибся с заклинанием: в Серой Башне портал открылся прямо посреди поля, на котором крестьяне обычно сеяли пшеницу, от башни в ста шагах. Дракон с удивлением заметил, что пшеница уже в пол-локтя высотой. Вероятно, время в эльфийском мире шло иначе, чем во Внешнем мире, и несколько часов там равнялось нескольким месяцам здесь. Эмбервинг покачал головой и поворотился к порталу — тот выглядел, как обычная чёрная дыра в пространстве, — поджидая, когда оттуда появится Талиесин. Тот не замедлил появиться и, несмотря на скверное настроение, всё же огляделся не без любопытства: в человеческом мире он был впервые.

— Идём, — приказал Эмбервинг. — И смотри, не потопчи пшеницу.

Крестьяне, которые работали на другом конце поля, подняли головы и смотрели им вслед с явным неодобрением. Решили, что Дракон привёл в башню новую игрушку, на замену менестрелю.

Башня выглядела запущенной: разрослись вокруг основания сорные травы, обвило стены вьюном, прошлогодняя листва так и лежала кучами на дорожках и том, что осталось от грядок, дверь почернела от дождей…

«Ну и дыра», — подумал Талиесин, осторожно вышагивая вслед за Драконом.

Внутри башни толстым слоем лежала пыль — десять лет без уборки! — даже на полу оставались следы от сапог. Эмбервинг открыл дверь, ведущую в подземелье, и сказал:

— Не отставай. Это настоящий лабиринт. В темноте видишь, или факел запалить?