========== Часть 1 ==========
Это было слишком.
Все было слишком.
Слишком горячо. Слишком трепетно. Слишком нежно. Потом слишком страстно. Слишком восхитительно. Захватывающе. Удивительно. Ново. Необъятно. Неописуемо, и…
Слишком страшно и необычно.
Между ног скручивался тугой узел возбуждения, губы дрожали, когда он разорвал поцелуй. Перед глазами, закрывая весь обзор, было лицо Чхун Сама, его румянец, блестящие возбуждением глаза.
Мин Гем почти мечтал провалиться сквозь землю. Но сил хватало только продолжать цепляться за толстовку и смотреть в лицо, дышать воздухом, который они перегоняли из губ в губы.
И не падать. Хотя бы просто не падать, и пусть себе поджилки трясутся от возбуждения и от того, что его захватил этот момент, эта минута, пока они целовались под звездами и город раскинулся вокруг них, как на ладони, крошечный, сияющий огнями.
Город, где не хватило бы места банально спрятаться друг от друга, где они в итоге были обречены все время сталкиваться.
Вампир снова наклонился к его губам, а Мин Гем был и рад, он привстал на носочки, цепляясь еще крепче, еще отчаяннее, пока наконец не решился схватить Чхун Сама за шею, и поцелуй стал слишком жадным, слишком горячим.
Легкие горели от недостатка кислорода, и они ненадолго разомкнули губы, вдохнули, и обратно, будто губы — магниты противоположных полюсов, обреченные притягиваться друг к другу.
Он столько пытался сбежать от него. От собственных чувств. Позволял себя целовать другому, чужому. Спал, пряча мокрое лицо в подушку, надеясь забыться.
А сейчас внутренне удивлялся, почему ладонь на его шее не сжимается, только бережно поддерживает, не душит, но помогает дышать.
Он стольким обязан, что даже страшно.
И он влюблен настолько, что сегодня, стоило ему увидеть, как Чхун Сам тащит за руку того парня…
Сказать, что он взревновал — как ничего не сказать. А когда увидел то, как они едва не поцеловались…
Он даже не помнил, как рука дернулась, как он облил их. И плоховато помнил, что сказал сразу после этого. Помнил только, как нутро выжгло злостью, а потом слезы, слезы, бесконечные слезы, к которым он уже даже сам привык.
И Чхун Сам. Его руки на щеках. Его лицо. Глаза. Губы. Его тепло.
— Люблю тебя… — губы немели и не слушались, горел лоб, щеки, шея.
Ким отстранился и прикусил губу, потом снова задушил поцелуем, яростным, радостным, пьянящим, и Мин Гем задыхался от того, как стучало в чужой груди, прижавшейся к его, сердце.
Потом он помнил, как его поднимали на руки, как свистел в ушах ветер. И помнил пьянящее ощущение счастья, разлившееся по венам, будто заменившее ему кровь.
***
Страшно. Его тело было полностью в следах от клыков. Они быстро прекратили кровоточить, они были неглубокими, но эти следы кровавых вампирских поцелуев смущали так, что он закрывал пылающее лицо.
Ким Чхун Сам, наполовину вампир, наполовину человек, целовал его тело и ласково кусал, слизывая выступающие капли крови, и, Господи, дай ему сил не умереть от смущения и возбуждения прямо здесь и прямо сейчас.
Это было больно, это было реально больно, но он был настолько возбужден зрелищем, ласкающими его тело руками и губами, что просто не замечал. Он только краснел от мысли, что Ким Су Иль, который наверняка, как нормальный вампир из книжек, обладал хорошим обонянием и слухом, почти наверняка знал, чем они сейчас занимаются.
Губы у Чхун Сама были горячие и мягкие, целовал он трепетно и осторожно, то и дело вскидывая глаза, проверяя, что Мин Гему нравится происходящее.
Юноша прикрыл глаза и со стоном откинулся на подушку, когда цепкие пальцы стянули с него джинсы, покраснел, когда вместе с ними спало и белье. Открывать глаза в такой момент? Нет уж.
Мин Гем сводил худые ноги, вернее, пытался это сделать, но Чхун Сам не позволял, мягко, но настойчиво разводя их руками.
— Позволь мне… Позволь мне увидеть тебя полностью, — парень краснел, но пытливо смотрел, и Мин Гем сквозь щелочки глаз видел, как он облизывал губы — крупные, которые изумительно целовать и чувствовать на теле.
От собственных мыслей хотелось стонать в голос и закрывать лицо руками опять, но Чхун Сам навис над ним, прижимая руки к кровати, и поцеловал — ласково, мило и пьяняще, язык облизал его нижнюю губу, от чего юноша мгновенно вспыхнул, прикрыл глаза и потянулся навстречу.
Если… Если так будет всегда — он согласен. Согласен остаться даже на всю жизнь, какой бы длины она ни была. Главное — впервые быть счастливым, впервые быть единственным любимым.
Мелькнуло лицо Чон Вона, и юноша стиснул зубы, отмахнулся от воспоминаний, а скользящие по его плечу губы только помогали.
Чхун Сам — не Чон Вон. Он не обманет так. Не откажется от него. Он по-настоящему любит.
Мин Гем только с Чхун Самом ощущал помимо надежности и уюта еще и такую ласку, такую нежность и заботу. Он чувствовал себя драгоценным, и это было так непривычно, а неуклюжесть одноклассника лишний раз напоминала — он первый, первый у него.
Первый и единственный.
В глазах вампира по отношению к нему всегда было всепоглощающее терпение, ласка и преданность, и Мин Гем ощущал себя бездонной черной дырой, которая жадно поглощала все это.
Он — черная дыра, которая растворит в себе Чхун Сама без остатка, никогда не отпустит, не ослабит своего притяжения.
Больше — никогда, Пак беззвучно стиснул кулаки и дал себе обещание.
Ягодицы были смяты, мягко, но настойчиво, юноша безмолвно попросил раздвинуть ноги, и Мин Гем безропотно подчинился, мягко выгибаясь навстречу скользящим по телу рукам.
Забыться, забыться до конца, поглотить, растворить в себе всю эту ослепительную нежность, от которой хотелось плакать — настолько она была чужда и незнакома ему.
Ануса коснулся скользкий палец, вошел глубже, и парень рефлекторно сжался, потом ощутил ладонь Чхун Сама на щеке и успокоился, позволяя протолкнуться дальше, растягивая податливые мышцы.
Когда неприязнь исчезла вместе с неприятными ощущениями, Мин Гем выгнулся со стоном удовольствия, царапая простынь ноготками.
Чхун Сам заботливый, он старался делать все как можно аккуратнее и безболезненнее, и парень ценил это, всеми силами стараясь отвечать взаимностью.
Первый толчок, первые крепкие объятия. Анус саднил, но теплые поцелуи снимали слезы с глаз, не позволяя им скатиться по лицу, оставляя соленые дорожки на коже. Мин Гем царапал сильную широкую спину и сдавленно дышал, удерживая партнера от толчков тихими просьбами, а когда боль стала терпимой — ладошкой хлопал по спине, без слов давая разрешение, и они продвинулись дальше.
Это было и больно, и приятно, и с каждым толчком, с каждым поцелуем Мин Гему хотелось поблагодарить, сказать спасибо судьбе, что в свое время они не слишком далеко зашли с Чон Воном. Да, он успел изучить его тело, как никто до этого, но самого постыдного, самой главной ошибки они так и не совершили.
Мин Гем не влюбился в своего «благодетеля» так же сильно, как в Чхун Сама.
У вампира было сильное и красивое тело, и, когда он приподнялся на руках, чтобы толкнуться глубже, ощутимее и приятнее, юноша с наслаждением провел руками по шее и плечам, огладил широкую грудь. Рядом с ним его любовник — настоящий мужчина, на таких моментально вешаются девушки, и…
Какое счастье, что Мин Гем успел. Какое счастье, что он любим, любим взаимно, хотя наговорил столько ужасных слов!
Чхун Сам выдохнул что-то ласковое, снова вгоняя распаленного удовольствием парня в краску, вынуждая сцепить ноги за спиной, прижаться так крепко, как хватало сил, и закрыть глаза, ощущая, как прокатываются по всему телу горячие волны.
Он даже не понял, когда все закончилось — все будто вмиг усилилось во много раз, глаза, казалось, закатились под веки, и сквозь свой же крик он помнил еще ноющую поясницу, когда он содрогался и стонал, захваченный обрушившимся на каждую клеточку удовольствием.
Звуки возвращались с задержкой — как только парень прекратил слышать лишь собственное сердце, то тут же услышал тяжелое дыхание нависающего над ним Чхун Сама.
