Больше не тратя на неё слов, Скайхок снял девчонку с кровати, будто куклу, и лёгким шлепком отправил к двери, сунув ей в руки её барахло — малиновый топ и кожаные чёрные шорты, валявшиеся на полу.

Сам он неторопливо побрёл в душ. Собственные комнаты над клубом он обустроил просто, без шика, но с максимумом удобств. Это было даже странно для пацана, выросшего в лачуге с глинобитными стенами и земляным полом, пацана, который обычно полоскал свою задницу в ручье. А может, как раз и не странно.

Усмехаясь, Скайхок прислушался к весёлому гвалту своих Волков и их друзей, доносившемуся снизу, из зала. В пятницу вечером на огонёк вполне мог забрести чужак, приехавший откуда-нибудь из города. Что ж, как забредёт, так и выбредет, подумал он равнодушно.

Серия 2

Подкатив к клубу на своей «Хонде», Юта припарковался рядом со входом, прямо под мигающей тремя цветами неоновой вывеской с кривовато намалёванными крыльями и надписью «Крылья ангела». Он не заблудился и не стал добычей стервятников, как предрекал говнюк Тони, но найти это затерянное в глубине пустыни место ему было не так-то легко.

Он знал, что в таких местах незнакомых байкеров встречают настороженно. Тем более, если члены банды и в самом деле были по уши замешаны в каких-то тёмных делишках. Но… не отступать же! Знакомый азарт боевой лихорадки зажигал Джону кровь.

С любопытством попялившись пару минут на чужие байки, рядком стоящие под навесом, он толкнул дверь клуба, и сразу же в нос ему ударил запах сигаретного дыма, пива и крепкого алкоголя, а в уши — гомон мужских голосов, женский хохот и гитарные переборы «Black Sabbath», несущиеся из огромных колонок. Всё, как надо, с одобрительной ухмылкой подумал Юта, обводя цепким, но внешне беспечным взглядом всю эту «ангельскую» забегаловку. Что заставило его удивлённо вскинуть брови, так это огромный рыжий кот, который безмятежно дрых на высоком табурете у барной стойки, свернувшись калачиком и не обращая ни малейшего внимания на царивший вокруг бедлам.

Юта непринуждённо прошёл прямо к этой стойке, ловя на себе чужие внимательные взгляды, словно втыкающиеся в него со всех сторон. Что ж, пускай смотрят, пускай изучают.

Он облокотился на стойку и почесал за ухом кота, лениво приоткрывшего один зелёный глаз. Бородатый плечистый бармен слегка наклонился к нему из-за стойки. В его татуированной ручище было зажато не самое чистое полотенце, которым он любовно вытирал стакан.

— Будешь что-то пить, парень? Ты заплутал?

— Скотч. Чистый, — Лаконично отозвался Джон, перекрикивая неутихающий гомон, громыхание тяжеляка в колонках и стук бильярдных шаров в соседней комнате. У бармена-то голосок явно был поставлен за время работы в таком месте. — И я не заплутал.

— Хм, — с сомнением на лице бармен плеснул в протёртый полотенцем стакан неразбавленного скотча из отдельной бутылки и поставил его перед носом у Юты, который от души понадеялся, что чистый виски как следует продезинфицирует эту посудину.

— Я ищу работу, — видя резонный вопрос, написанный на широкой физиономии бородача, Джон не стал тянуть кота за яйца. — Мне говорили, что Волкам нужен механик. Не скажешь, где и с кем можно это перетереть?

Молчание бармена сопровождалось очень красноречивым взглядом из-под кустистых бровей. Юте пришлось вытянуть из кармана двадцатку и двинуть вперёд по стойке.

— Посиди пока здесь, парень,— скомандовал бармен, накрывая купюру огромной ладонью. Джон только поджал губы, надеясь, что бородач всё-таки пойдёт советоваться с самим Скайхоком на предмет того, подпускать ли пришлого парнишку для разговора или нет. Хотя тот никуда не торопился, продолжая полировать свои стаканы.

— Как тебя зовут, друг? — полюбопытствовал Юта.

— Друзья, — с ударением на этом слове, чуть помедлив, ответил бородач, — зовут меня Большим Майком.

— Подходяще, — одобрил Юта. — Ну, а кота?

— Томми, — нехотя проворчал бармен, а Томми, услышав своё имя, чуть дёрнул левым ухом.

Юта снова почесал его за этим ухом, потом поддел стакан с пойлом, которое всучил ему бармен, и повернулся, чтобы повнимательнее рассмотреть зал. Уяснить, кто с чем сюда пришёл. Как оказалось, он не зря присматривался: у кого-то из-за поясного ремня торчала рукоять револьвера, у кого-то только нож в ножнах, у кого-то — обрубок биты, и Юта отстранённо подумал, что это его совсем не удивляет. Пройдох здесь хватало.

Сам Юта ничуть таких не боялся. Выросший в самом неблагополучном районе Фриско, он повидал всякое, научившись стрелять раньше, чем закончил среднюю школу. Воспитывали его отец и старший брат — после того, как мать сбежала от такой чахлой жизни с каким-то мудаком, бросив сыновей и мужа. Отец Джона умер, когда тому сравнялось восемнадцать, — рак. Брат погиб во Вьетнаме. Сам Джон ещё старшеклассником едва не попал в тюрягу, отстаивая справедливость среди уличной шпаны. Из-за этого обострённого чувства справедливости он и пошёл в академию — чтобы служить и защищать, как говорилось в присяге. А любовь к мотоциклам ему привил дядя, тоже волк-одиночка, давно сгинувший где-то в Мексике.

Поэтому Юта мог и не стараться придумывать себе легенду: стоило только вычеркнуть из биографии пункт об академии да вписать вместо него работу автомехаником и пару приводов в суд.

Отпив скотча из стакана, Юта поморщился, понимая, какую палёную гадость ему подсунул бармен. Скотч, ну надо же! Стоило пива взять, с досадой подумал он, приглядываясь к бильярдному столу.

Джон подозревал, к бильярду новичка так сразу не подпустят, хотя руки у него прямо зачесались погонять шары. Но он только поглядывал на байкеров, наслаждающихся неспешной игрой. Немного поодаль он заметил парочку девиц, видимо, принадлежащих клубу. Девицы игриво косились на Юту и хихикали. Одна из них, рыженькая и веснушчатая, подмигнула ему и пропела:

— Малыш…

И засмеялась, смачно выдыхая сигаретный дым. Джон рассеянно улыбнулся ей, подмигнул в ответ и снова с досадой глянул на никуда не спешившего бармена. А тот вдруг вскинул голову, посмотрев на лестницу, ведущую на второй этаж, и тут же засуетился, хватаясь за бутылки.

Юта тоже посмотрел наверх, на площадку лестницы, с превеликим любопытством. Сердце его невольно застучало громче.

Он не знал в лицо этого их Скайхока, в его распоряжении не было ни одной фотографии. Лишь пара отчётов полевых агентов и полицейских с весьма расплывчатым описанием внешности Вождя. Так что Джон занервничал, боясь попасть впросак. Как на свидании вслепую, с невольным смешком подумал он.

*

Скайхок спустился по ступенькам, спокойно поглядывая вокруг, неторопливо прошёл мимо бильярдного стола: кому-то просто кивнув, кого-то хлопнув по плечу, а кому-то крепко пожав протянутую ладонь, но никого из ребят не пропустив. Его молодняк, удостоенный всего лишь кивка, потом из кожи вон лез, лишь бы перейти в разряд тех, кому Вождь пожмёт руку.

Это льстило Скайхоку, что греха таить, но и изрядно раздражало. Он не мог понять, когда успел стать каким-то гуру для своих ребят. Он знал, что в банде считали, будто Вождь заговорен от неудач, что индейские духи мастят ему, что он видит людей насквозь, и всё такое прочее. Он не пресекал подобные толки лишь потому, что они шли на пользу делу. Но иногда это его бесило, что да, то да.

Он сразу заметил чужака, примостившегося на табурете неподалеку от Большого Майка со стаканом пойла в руке. При виде этого стакана Скайхок едва заметно скривил губы — Майк всегда наливает чужим самое отъявленное говнище, которым только двигатель впору было промывать, да и то с оглядкой.

Этого парня Скайхок никогда прежде здесь не видел, и он показался Вождю совсем сопляком. Под потёртой кожанкой к его телу плотно прилегала чёрная футболка, а джинсы были выпачканы в красной дорожной пыли. Прикатил на байке, сразу видно. Ещё Вождь заметил, что на загорелой шее парня болтается армейский жетон на тонкой цепочке. Светлые волосы его были коротко острижены.

Чужак походил на бывшего вояку или копа. Был ли он тем или другим? Возможно, и тем, и другим? Но заявиться подсадной уткой в логово Волков, щеголяя армейской выправкой, стриженым затылком и солдатским жетоном на шее было бы верхом идиотизма.