Старк выступил вперед с тем же выражением гнева на лице. Автомат Затаки повернулся в его сторону.

– Разве сторонники аятоллы Хомейни – убийцы? Разве таков закон ислама?

Какое-то мгновение Старк думал, что Затаки сейчас нажмет на курок, потом со своего места поднялся мулла Хусейн.

– Я полечу на вертолете. – Мулла повернулся к Руди. – Вы клянетесь, что не будете хитрить и вернетесь сюда без всяких уверток?

После недолгой паузы Руди нервно пробормотал:

– Да.

– Вы христианин?

– Да.

– Поклянитесь Богом, что не обманете нас!

Снова пауза.

– Хорошо, – сказал Руди. – Клянусь Богом, что я не обману вас!

– Как можно ему верить?

– Я не верю, – просто сказал Хусейн. – Но если он обманет Бога, Бог накажет его. И его спутников. Если мы не вернемся или он привезет с собой беду… – Мулла пожал плечами.

АБЕРДИН, ПОМЕСТЬЕ ГЭВАЛЛАНА. 19:23. Они сидели в комнате с телевизором и смотрели на большом экране запись сегодняшнего перенесенного матча по регби между сборными Шотландии и Франции – Гэваллан, его жена Морин, Джон Хогг, обычно пилотировавший их 125-й, небольшой реактивный самолет, принадлежащий компании, и еще несколько пилотов. Счет был 17:11 в пользу Франции, время шло к середине второго тайма. Мужчины разом застонали, когда шотландец не удержал мяч, французский форвард перехватил его и продвинулся на сорок ярдов.

– Ставлю десять фунтов, что Шотландия все равно выиграет! – объявил Гэваллан.

– Идет, – откликнулась его жена и расхохоталась, увидев выражение его лица. Она была высокой, рыжеволосой, в элегантном зеленом платье в тон ее глаз. – В конце концов, я наполовину француженка.

– На четверть. Твоя бабушка была нормандкой, quelle horreur[16], и она…

Оглушительный взрыв ликования прокатился по комнате, заглушив его остроту: шотландский полузащитник в схватке завладел мячом, перебросил его крыльевому, тот – следующему игроку, который оторвался от кучи, сшиб со своего пути двух соперников и устремился к зачетной зоне в пятидесяти шагах впереди, уворачиваясь, с фантастической ловкостью меняя направление, вот он споткнулся, но каким-то чудом удержался на ногах и метнулся вперед в последнем волнующем, великолепном броске, чтобы нырнуть за линию – и тут же быть погребенным под кучей тел и громом рукоплесканий. Попытка! Счет теперь 17:15. А успешная реализация доведет его до ничейного.

– Шотландия, вперрре-о-о-о-о…

Дверь открылась, появился слуга. Гэваллан тут же поднялся с места, с болезненным нетерпением проследил за ударом, который принес нужные очки, и облегченно выдохнул.

– Удвоим ставку, Морин? – крикнул он поверх бури воплей и заторопился из комнаты.

– Идет! – выкрикнула она ему вдогонку.

Придется-таки ей расстаться с двадцаткой, подумал он, крайне довольный собой, пересек коридор большого, беспорядочно выстроенного старого дома, который был обставлен добротной мебелью со старой кожей, хорошими картинами и прекрасным антиквариатом – многие предметы были привезены из Азии, – и вошел в свой кабинет напротив. В кабинете его шофер, а также заряжающий на охоте и человек, пользовавшийся его полным доверием, поднял трубку одного из двух телефонов:

– Извините, что прерываю, сэр, мне…

– Вы дозвонились до него, Уильямс? Здорово… счет ничейный, семнадцать – семнадцать.

– Нет, сэр, сожалею, все линии по-прежнему заняты… но я подумал, что этот звонок достаточно важен… Сэр Иэн Данросс.

Разочарование Гэваллана мигом улетучилось. Он взял трубку. Уильямс вышел и закрыл за собой дверь.

– Иэн, как здорово, что ты позвонил, вот уж приятный сюрприз!

– Привет, Энди, ты не мог бы говорить погромче? Я звоню из Шанхая.

– Я думал, ты в Японии, тебя я слышу хорошо. Как идут дела?

– Великолепно! Лучше, чем я ожидал. Послушай, мне нужно спешить, но у меня тут прозвенел один звоночек, даже два. Первый: тайбаню срочно нужен какой-нибудь финансовый успех, чтобы вытащить себя и «Струанз» из дыры в этом году. Что у нас с Ираном?

– Все утверждают, что там всё успокоится, Иэн. Мак контролирует ситуацию, насколько это возможно. Нам пообещали передать все контракты «Герни», поэтому, со своей стороны, мы дадим все и даже больше, даже удвоим прибыль, если только не случится какого-нибудь форс-мажора.

– Наверное, тебе следует исходить из того, что может и случиться.

Приподнятое настроение Гэваллана тут же испортилось. Раз за разом его старый друг частным образом передавал ему какое-нибудь предупреждение или информацию, которая позже оказывалась поразительно точной. Он так и не узнал, откуда Данросс берет эти сведения или от кого, но ошибался он крайне редко.

– С этой минуты я так и буду действовать.

– Следующее. Я только что узнал, что отдано тайное распоряжение – на очень высоком уровне, возможно, даже на уровне кабинета – о перестановках, как финансовых, так и административных, в «Импириэл эр». Это вас как-то коснется?

Гэваллан помедлил с ответом. «Импириэл эр» была владельцем «Импириэл хеликоптерз», его главного конкурента в Северном море.

– Не знаю, Иэн. По моему мнению, они попусту растрачивают деньги налогоплательщиков. Реорганизация им точно бы не помешала. Мы бьем их одной левой по всем статьям, какие только приходят в голову: безопасность, тендеры, оборудование… Я, кстати, заказал Х63.

– Тайбань знает?

– От этой новости у него чуть зад не прорвало. – Гэваллан услышал знакомый хохоток и на миг почувствовал себя в Гонконге, в старые дни, когда Данросс был тайбанем, когда жизнь шла по натянутой проволоке, но была дико интересной, когда Кэти была Кэти и ничем не болела. Йосс, подумал он и снова сосредоточился. – Все, что касается «Импириэл эр», – важно. Я немедленно все проверю. Другие новости бизнеса отсюда очень хорошие. Новые контракты с «ЭксТекс». Я собирался объявить о них на следующем заседании правления. «Струанз» ведь опасность не грозит, правда?

Снова этот хохоток.

– Благородный Дом всегда в опасности, парень! Я просто хотел тебя проинформировать… Нужно бежать… Передай Морин мою любовь.

– И Пенелопе. Когда мы увидимся?

– Скоро. Я позвоню, как получится. Передай большой привет Маку, когда его увидишь. Пока.

Погруженный в раздумье, Гэваллан присел на край дорогого рабочего стола. Его друг всегда говорил «скоро», и это могло означать месяц, или год, или даже два года. Уже больше двух лет прошло с тех пор, как я в последний раз с ним пересекся, подумал он. Жалко, что он уже не тайбань! До чего ж обидно, что он ушел! С другой стороны, для всех нас приходит время двигаться дальше и освобождать место. «С меня довольно, Энди, – сказал ему тогда Данросс. – „Струанз“ чувствует себя лучше некуда, семидесятые обещают быть фантастической эрой для роста и экспансии и… Ну, все это перестало быть увлекательным». Этот разговор состоялся сразу после того, как ненавистный соперник Данросса Квиллан Горнт, тайбань компании «Ротвелл-Горнт», утонул во время несчастного случая на яхте у берегов Шатянь в гонконгских Новых Территориях.

«Импириэл эр»? Гэваллан взглянул на часы, потянулся к телефону, но рука его замерла, когда он услышал негромкий стук в дверь. Морин просунула голову в комнату и просияла, увидев, что он не говорит по телефону.

– Я выиграла, двадцать один – семнадцать. Ты занят?

– Нет, заходи, дорогая.

– Не могу, нужно проверить, готов ли ужин. Через десять минут? Можешь заплатить мне сразу, если хочешь!

Он рассмеялся, поймал ее, крепко обнял:

– После ужина! Вы сногсшибательная пташка, миссис Гэваллан.

– Хорошо, смотри только, не забудь. – Ей было уютно в его объятиях. – С Маком все в порядке?

– Это Иэн звонил. Просто передать привет. Из Шанхая.

– Ага, вот еще один очень милый человек. Когда мы его увидим?

– Скоро.

Снова она рассмеялась вместе с ним, ее глаза танцевали, кожа отливала цветом молока. Впервые они встретились семь лет назад в Эвисъярд-Касл, где тогдашний тайбань Дэвид Мак-Струан давал бал в канун Нового года. Ей было двадцать восемь, она только что развелась, детей не было. Ее улыбка сдула тогда все паучьи тенета, опутывавшие его сознание, и Скот прошептал ему на ухо: «Пап, если ты не притащишь вон ту женщину к алтарю, значит ты и вправду с ума сошел». Его дочь Мелинда сказала ему то же самое. И вот три года назад все так и получилось, и каждый день с тех пор был днем счастья.