Ленивый Петя, уже оценивший гору бумаги, оставленной к переработке Коротких, не заставляя упрашивать себя, тренированным жестом фокусника извлек из тумбочки черную продолговатую коробочку домино.

Лева прошел к своему столу и резким рывком выдернул из стакана, использущегося в виде морга для исписанных авторучек, короткую стрелу для дартса и задумчиво воззрился на Коротких, ожидая разрешения ситуации.

– Мы с Брюховцом по делу… И перевесьте мишень на стену, я говорю. Глаза кому-нибудь выколите! Пошли, Рэмбо! – Коротких пропустил вперед, двинувшегося развинченной походкой Брюховца, которому Петя подчеркнуто подобострастно подал фуражку.

Обычно новая информация по управлению разносилась быстро. Личный оперативный состав начинал оперативно чехлиться, готовясь к выездам. Но в данном случае – Лева с Петей переглянулись, – оставленные в неведении оперативники ничего не знали. Так что пришлось подступиться к бумажной работе. Петя, решив все предварительно обмозговать и напитать серые клеточки микроэлементами, вскрыл свой стол, выдвинул ящик и достал целлофановый пакет с бутербродами.

– Правильно, война – войной, а обед – по расписанию. Что, не доели тараканы?

– Я их протравлю, гадов, – Петя впился зубами в бутерброд. – Питаться надо регулярно, – выдал он сентенцию, пережевывая пищу.

– Правильно. Ешь чаще, но больше!

Не в силах ответить, Петя покивал, достал с полки кружку с изображением щита и меча, озабоченно всмотрелся в нее, поколебался и все же вылил остатки бурой жидкости в горшок с кактусом, скромно прилепившийся в уголке широкого подоконника.

– Коротких узнает, станет буйным, – констатировал Лева.

– А как он узнает?

– Недоброжелателей полно у каждого человека. Ты помнишь, как он за Палычем гонялся, пока тот не заперся в туалете? – Лева фыркнул.

– А что такое? Чего это? – обеспокоился Петя.

– А ты не знаешь?! Палыч вылил в горшок сто грамм метилового спирта. Для опытов…Алхимик хренов! – добавил оценку Лева. – Этот кактус аж обмяк, и иголки стали не колючие. Но ничего, смотри – держится. Опять распушился, – он осторожно потрогал пальцем растение. – Аклимался!

Петя поколупал пальцем в земле, приминая чаинки.

– Это может, ему полезно? Сколько витаминов. А когда это было?

– Весной.

Петя посожалел о своем отсутствии:

– Я в госпитале лежал.

– Палыч потом неделю прятался по закоулкам.

– Вечно он учудит что-нибудь!

– Да, битому неймется…

– А что, Базилио сильно разозлился? – осторожно поинтересовался Петя.

– Вот чудак-человек, я ж тебе рассказываю. Не убил чуть. Та ты же знаешь – для него этот кактус дороже коллеги по совместной борьбе с криминалом. Не знаю, как он к детям своим относится, но за колючку эту он придушит.

– Ладно, не пугай, – Петя выбросил в корзину целлофан от нервно уничтоженных бутербродов и углубился в ворох бумаги.

Придал импульс пытливым умам приснопамятный Палыч, оживив унылую атмосферу документарных разработок. С сигаретой в зубах заклятый друг эксперт-криминалист картинно материализовался в проеме и с демонским видом оглядел оперов. Те приготовились в ожидании.

– Могу вам сообщить – попрошу внимания, – что возникла серьезная, подчеркиваю, серьезнейшая, оперативная необходимость бросить все лучшие кадры управления на борьбу с преступностью…

– Наконец-то, – лукаво обрадовался Лева.

– …на выезде! – эффектно окончил сообщение Палыч и отбросил жидкий чубчик с высокого лба с глубокими залысинами.

Лева с Петей переглянулись и без сожаления отложили изучаемые материалы. Оба были обложены толстыми папками. Петя к тому же перед приходом криминалиста, шевеля бровями, перелистывал Уголовный кодекс, ища подходящую статью для первого подозреваемого. Что Палыч тут же отметил предположением, что он ищет ее для себя.

Моторный Лева, как всегда, включился первым:

– Так, вошел и объяснился. Что ты знаешь?.. Кстати, по поводу лучших кадров могу встречно, в порядке обмена, проинформировать, что даже Брюховец брошен на задание, что способно поколебать этот тезис. Или ты только себя имел в виду?.. Но мы готовы присоединиться. А, Петя?

Петя помолчал и, выдержав паузу, враждебно посмотрел на Палыча.

– Я вижу, что ты недоволен, – Палыч прицелился двумя, сложенными вместе, пальцами и сощурил глаз.

– Ты, Палыч, не обращай на Петю внимания. Он опасается нерегулярности питания при выполнении розыскных мероприятий. Отбрасываю мысль, что он обиделся на коллегу за предположение о поиске уголовной статьи – это, безусловно, не в правилах душевного Петра Петровича. Возвращаясь же к возможному отъезду, хочу отметить, что нам-то не привыкать, – и Лева подмигнул, обозначив родство с Палычем.

После этого он пружинисто подскочил с места. Напористо покрыл расстояние до напрягшегося Палыча и ткнул того кулаком в грудь. Они изобразили легкую борьбу.

– Вам бы только развлекаться, – обронил Петя, угрюмо наблюдая короткую схватку.

– Петя, смотри на это, как на неизбежность, работать-то надо, и нетолько в четырех стенах, – попытался успокоить слегка запыхавшийся Палыч. – Хоть развеешься от своей пыли!

Спарринг-партнеры вернулись и осмотрели коллегу на предмет запыленности. Петя попытался дотянуться через стол до товарищей, но безуспешно. Лева с Палычем уселись на подоконник и закурили.

Петя собрался, наконец, для нанесения ответного удара, что выразилось в легкой улыбке. Но начал он знакомым удрученным голосом:

– Теперь понятно, чего ты так радуешься…

– Ой, не надо, не надо!.. – попытался упредить нападение Палыч.

– Экскременты надоело изучать, – победно выдал Петя и скорбно вздохнул.

Неизвестно, над чьей судьбой – Палыча или своей – он печалился больше.

– А что, правда, что наш дурачок, тоже в работе? – осведомился Палыч у Левы через плечо. Он слез с подоконника, подцепил дротик из настольного канцелярского прибора и теперь метился в мишень на двери.

– Ох, не любишь ты Василия Сергеевича. Даже непонятно за что? А ведь он так добр всегда к вашему брату криминалисту! Жалеет вас, убогих, – огорченно посожалел Лева, покачивая головой в знак неверия в реальность подобного развития событий и распушил усы в предвкушении реакции.

Палыч остановил бросок в точке отрыва дротика от пальцев:

– Это провокация! Попрошу занести это в протокол.

Лева тут же предложил Пете взяться за эту работу. Тот тут же нарочито пододвинул к себе лист бумаги.

– Я с большой, товарищеской, дружеской симпатией, – пошел по нарастающей Палыч, которого, похоже, тема взволновала, – отношусь к геноссе Коротких. Так что эту грязную выходку и происки недоброжелателей, желающих посеять и тому подобное, и на этом, так сказать, подняться, я бы заклеймил… – Палыч соревновался с Левой в перегруженности предложений и витиеватости спича. – И попросил бы не вбивать клин, и не растаскивать, а также не передергивать. Все знают, – здесь Палыч обратился за помощью даже к Пете, – как я уважаю Василия Сергеевича!

Дав отповедь, Палыч снова прицелился, посчитав тему исчерпанной.

Но надежды его оказались преждевременными. В лучах интереса коллеги Лева одобрительно продолжил:

– Молодец, Палыч! Даже после того случая! Доброе сердце у тебя. Просто молодец, ничего не могу сказать…

Палыч вновь не смог исполнить бросок и дозированно взорвался:

– Какого-такого случая?!.. Не было никакого случая. И все!

– Ну, мы не знаем, общественность, я имею в виду, что там было, то есть происходило, у вас, там, в туалете… Это когда тебя не было, – предельно участливо добавил он для млеющего Пети, – в нашем крыле.

Злопамятный Петя лыбился от удовольствия.

Палыч аж покраснел от возмущения:

– А ничего в туалете не было, и не могло быть. Он туда не попал!

– Ну, на этот счет есть разные сведения, – измывался Лева, ероша усы.

– И долго же ты там сидел? – дружелюбно спросил Петя. – Экскременты поди изучал?

– Эх, Петя, Петя, я-то тебя всегда держал за достойного, вменяемого сослуживца… И ты туда же! Подумаешь, какой-то кактус! Вон он, вон стоит! Полстакана спирту всего… А он, смотри, только крепче, я бы сказал, забористее стал. Можно так выразиться, стал совершеннолетним. Наливать ему теперь можно.