Как оказалось в итоге, всё было намного проще. Когда Стрельцова в четвертый раз брела вдоль фасада самого первого из особняков, она остановилась, чтобы передохнуть, прямо напротив его массивной двери. И увидела на стене рядом с входом надпись и рисунок, сделанные черной краской по трафарету. Надпись на чистейшем русском языке гласила: "Кувшин жив!", а рядом с ней красовался знакомый силуэт с прической-дикобразом.

— Господи, — выдохнула Ангелина. — Как всё, оказывается, просто.

Она подошла к двери и дернула колокольчик. Прошло около минуты, а потом внутри здания послышались шаги.

Дверь отворилась вовнутрь, и перед девушкой возник высокий седой мужчина, облаченный в строгий серый костюм. Ангелина рассчитывала увидеть самого Кушнарёва, но то был не он. "Ну конечно же, — подумала девушка. — Это дворецкий. Как и положено в лучших домах Франции".

— Добрый вечер, — произнесла она по-французски. — Здесь живет мсье Гавриил Кушнарёв?

— Да, — кивнул мужчина. — Он ждет вас. Входите.

"Ждет меня? — изумленно подумала Ангелина. — Но откуда он может знать, что это буду именно я?". В следующий миг она поняла, в чем дело. Разумеется, Андрей Царёв сообщил старому другу об интересе с ее стороны. "Получается, он давно знает о том, что я сумела разгадать их комбинацию. И ждет меня".

Дворецкий провел ее длинным коридором в глубь особняка, после чего они поднялись по лестнице и двинулись в обратном направлении, но уже через комнаты. Ангелина с интересом смотрела по сторонам, отмечая, насколько роскошна обстановка нового жилища Гавриила. Сплошной антиквариат и средневековые раритеты. На стенах висели картины известных художников прошлых столетий — и Стрельцова сильно сомневалась, что это могут быть копии. Вторичность была не в манере Кушнарёва — он, бывало, даже забраковывал некоторые песни "Улицы Морг", если они получались слишком похожими на что-то, уже существующее в чьём-то чужом репертуаре.

Стрельцова вспомнила одно из интервью Царя, в котором тот сказал, что все заработанные музыкой деньги его напарник тратил на развеселые гулянки, а то и вовсе раздавал друзьям и знакомым. В это и тогда слабовато верилось, а уж теперь, когда Ангелина собственными глазами увидела, в какой роскоши проводил свои дни вдали от всех Гавриил Кушнарёв, ей стало окончательно ясно, куда на самом деле уходили его баснословные по меркам российской рок-сцены гонорары.

Дворецкий открыл очередную дверь и уступил Ангелине дорогу, впуская ее в просторную обеденную залу, которая вполне могла бы принадлежать какому-нибудь древнему королю или князю. За длинным деревянным столом, покрытым бордовой скатертью, могли поместиться несколько десятков человек, но сегодня ужин был накрыт только на две персоны. В дальнем конце стола, пристально глядя на вошедших сидел ОН… Гавриил Кушнарёв. Девичье сердце забилось чаще.

— Прошу вас, — дворецкий вышел из столовой и сомкнул за спиной Ангелины тяжелые створки двери. Девушка продолжала стоять у порога, не зная, как ей вести себя дальше.

— Ну что же вы, Ангелина? — сказал Гавриил. Акустика в обеденной зале была такой хорошей, что Стрельцова слышала каждое его слово — как если бы музыкант стоял прямо перед ней. — Проходите, садитесь рядом со мной. Поешьте. Думаю, у вас с момента прилета в Париж росинки маковой во рту не было.

— Но… откуда вы знаете? — Ангелина подошла к Кушнарёву и села за стол. — Вы следили за мной?

— Это нельзя назвать полноценной слежкой, — улыбнулся хозяин особняка. — Но по большому счету — да. У меня есть доступ к базе данных аэропорта Орли и городской системе видеокамер. Впрочем, последним мне пользоваться не пришлось. Узнав, что вы прибыли в город вечером, я сразу понял, что следует ждать вас в гости в течение ближайшего часа.

— А как вы узнали, что я прилетела именно к вам?

— Ну, вы оставили немало следов в Сети, пытаясь найти доказательства того, что я по-прежнему топчу эту землю, — развел руками Кушнарёв. — Признаюсь честно — мне было очень интересно за этим наблюдать.

— Да вы прирожденный сыщик, — улыбнулась Ангелина, чувствовавшая себя уже более раскованно.

— Сыщик? Я? Вы шутите? — рассмеялся Гаврила. — На самом деле, Ангелина, я преклоняюсь перед вашими дедуктивными способностями. Конечно, я надеялся, что оставленный мною код хоть кто-нибудь да сумеет разгадать. Но совсем не рассчитывал, что это произойдет настолько скоро.

— А много ли вообще людей догадалось? — поинтересовалась Ангелина. При этом взгляд ее скользнул по убранству стола, и в животе у девушки заурчало. Это не ускользнуло от внимания хозяина особняка.

— Да вы поешьте, — сказал он, проведя ладонью над столом. — Мы вполне сможем продолжить нашу беседу во время трапезы. Альберт, мой дворецкий, является также прекрасным поваром. Сегодня он приготовил седло барашка по-венгерски и спагетти с семгой в сливочном соусе. Выбирайте, что вам больше по душе.

— Пожалуй, я предпочту второй из этих вариантов, — сказала журналистка, подумав несколько секунд.

— Отлично, — Гавриил подцепил указательным пальцем крышку одного из стоявших на столе серебряных блюд. — Кстати, может быть, перейдем на "ты"?

Некоторое время журналистка и музыкант — сам он к еде почти не притрагивался — беседовали о нюансах европейской кулинарии. Ангелине удалось не ударить в грязь лицом в этом разговоре — во многом, благодаря тому, что в одном из изданий она вела кулинарную рубрику и часто интервьюировала известных московских шеф-поваров. Гаврила позволил ей насытиться и лишь потом приступил к расспросам относительно того, как она здесь оказалась.

— Мне было бы очень интересно узнать — во всех деталях — как проходило твое расследование, — сказал он. — Какова была отправная точка, какими, на твой взгляд, были мотивы, побудившие меня сделать это?

— Но ведь это очевидно, — пожала плечами Стрельцова. — Ты же сам оставил все эти подсказки в песнях.

— Конечно, — кивнул Гаврила. — Но это, так сказать, в общем и целом. Мне же интересно то, каким образом ты истолковала ту или иную песню, какие именно знаки в них увидела.

— Хорошо, сейчас расскажу. Только… можно мне сперва тоже кое-что спросить?

— Ну разумеется, — улыбнулся Кушнарёв. В очередной раз увидев его полухищную, полудобродушную улыбку, Ангелина поняла, что чем больше времени она находится в компании Кувшина, тем большей симпатией к нему проникается. Это показалось ей странным — ведь Стрельцова никогда не принадлежала к той прослойке поклонниц, чьи теплые чувства не ограничивались любовью к собственно музыке группы, а напрямую касались мужской привлекательности ее фронтмена. Ангелина, конечно, уважала Кушнарёва — но никогда прежде она не пыталась представить себе, как его руки обнимают ее, а губы прикасаются к шее. Но вот сейчас… сейчас такие мысли вдруг появились. "Неужели вино в голову ударило?".

— Вот что меня всё время смущало, — сказала Стрельцова. — Все эти тексты писал Сергей — но они рассказывают историю твоего исчезновения. Получается, вы с ним вдвоем всё это спланировали?

— На самом деле — втроем, — ответил Кувшин, после чего выдержал паузу, наслаждаясь произведенным эффектом. — Был еще один человек, чья роль в нашей комбинации оказалась совсем незаметна, но очень важна. Сергей в этой комбинации был драматургом, а я — актером, но мы не могли обойтись без специалиста, который осуществил бы режиссуру. Это был тот же самый режиссер, что поставил наш мюзикл, "Дракулу". Он накладывал мне грим мертвеца — для тех самых фотографий, которые так потрясли Интернет. На одной из них даже можно видеть его куртку — она наброшена на кресло рядом с моим "трупом". Стоит сказать, что мы специально это сделали. Но этого, конечно же, никто не заметил…

— Ничего себе, — потрясенно выдохнула Ангелина. — Я, вот, тоже не заметила.

После этого она принялась обстоятельно рассказывать Гавриилу о своих догадках. Он слушал очень внимательно, время от времени кивая.