В том, что Сартон не виновен во всем, что произошло с ней в том мире, Лина была абсолютно уверена. Виновен ли водитель фуры в смерти Игоря? Мужчина был трезв, пытался остановиться, отвернуть. То, что у фуры отказали тормоза – не его вина. Тем более, он ехал по городу, а значит, должен был притормаживать и останавливаться на светофорах. Просто все так совпало. А вот в потере ребенка кроме себя винить некого. Крепкий кофе, минимум еды, иногда алкоголь, многочисленные антидепрессанты – все это не могло не сказаться на организме. Она ведь и не знала о ребенке, пока не стало слишком поздно. Если бы знала – цеплялась за него до последнего, как за спасительную соломинку. То, что мать была бы рада ее смерти, что племянники прятались, когда она приходила домой, невестка избегала с ней общаться, брат не стеснялся в выражениях, объясняя, какая она дура – и в этом тоже виновата только она сама.

Она носилась со своей болью и обидой на мир, не замечая, как причиняет боль близким людям. Жаль только, что она осознала это слишком поздно. Уже не попросить прощения у матери, брата, невестки, не поиграть с племянниками, не сводить их в зоопарк и на новый мультфильм в кино. Значит, надо начинать все сначала. Уже завтра она вступит в игру, начавшуюся задолго до ее попадания сюда. И от того, какой выбор она сделает, будет зависеть не только ее, Эвелины, жизнь, но и много других людей.

Лина сама не заметила, как заснула. В этот раз она оказалась на берегу моря. На ней были коротенькие джинсовые шорты и белая майка. Она шла по полосе прибоя. Вода ласкала босые ноги. Он подошел и пошел чуть позади. Лина нее стала оглядываться, только протянула назад руку. Он поймал ее ладонь и чуть сжал.

Какое-то время они так и шли, молча, она чуть впереди, он позади. Наконец, Лина закрыла глаза и остановилась. Сильные руки тут же обняли ее и прижали к себе. Она замерла, боясь проснуться и спугнуть красивую сказку.

– Завтра тебя ждет сложное испытание, девочка моя, – тихо произнес он, – тебя ждет самая сложная борьба – с самой собой. Тебе придется преодолеть свои страхи, чтобы прийти ко мне.

– Я знаю, – Лина осторожно обняла его. – У меня было достаточно времени, чтобы подумать. Все, чего я когда-то боялась, произошло. А новых страхов не появилось.

– Уверена? – сколько надежды в его голосе. – Если бы я знал, что это будешь ты, малыш, я бы придумал что-то другое. Но тогда у меня не было времени, чтобы как следует подумать. У меня его вообще не было.

– Сартон, я пройду, – Лина не хотел слышать этот виноватый тон. И зачем он так крепко прижимает ее к себе. Что это? Не надо. Все потом, не сейчас.

Она отстранилась от него.

– Что-то не так, малыш? – ну зачем, зачем это беспокойство в голосе. Оно порождает новый, самый опасный страх.

– Покажи мне мой сон, – попросила Лина.

– Девочка моя, зачем? – а теперь эта боль. Неужели он не понимает.

– Покажи. Сегодня мне надо проснуться от крика, – шаг к нему, обняла, на мгновение крепко прижалась. – Или я стану одной их тех, кто не смог пройти.

– Как скажешь, малыш, – Сартон, наконец, понял ее мотив. – Хоть мне и не хочется, чтобы ты видела все это, но смотри.

Внезапно побережье сменилось уютной городской улочкой. Сартон исчез, вместо него появился Игорь.

– Эвелинка, два месяца, и ты станешь моей женой, – все как в тот день. Его взгляд натолкнулся на цветочный магазин через дорогу. – Подожди пару минут, я быстро.

Он целует ее, делает шаг на мостовую. Все как в замедленной съемке. Шаг, еще один, на другом конце улочки показывается фура. Она едет медленно, кажется, Игорь еще успеет сойти с проезжей части. Но он не торопится. Грузовик все ближе. Водитель давит на тормоза. Но поздно, слишком поздно. Резкий рывок ручника, скрип тормозов, но маленькая фигурка пешехода уже смята капотом. Сильный удар отбрасывает Игоря в сторону. Еще один удар, уже о металлическое ограждение. Металл прогнулся, а на асфальт падает изломанная человеческая фигурка. И кровь, как же много крови. Вся простынь в крови. Этого не может, не должно быть. Этот ребенок все, что у нее осталось от Игоря. Она не может потерять его. Только не это.

– Нееет! – Лина подскочила от собственного крика. Лицо было в слезах. С большим трудом ей удалось поймать сознание, вновь соскальзывающее в бездну отчаяния. Нельзя, хватит. Но как же больно от этих воспоминаний. Что ж, пусть будет боль. Она осталась одна, больше никого нет, и больше никого не будет. Она не позволит никому завладеть своим сердцем. Как мантру Лина повторяла эти слова: «Никого, одна, совсем одна».

Как только маг увидел, что Лина проснулась, то тут же подошел к ней.

– Это сон, милая, только сон, – от избытка сочувствия в его голосе Лину чуть не передернуло. – Все прошло.

«Спасибо, что обнимать не полез», – мелькнула непрошенная мысль, но она тут же отогнала все постороннее. Сегодня будет игра одного актера, и она сыграет свою роль до конца.

– Почему они, – всхлипнула Лина, – почему именно они. Что я такого сделала, чтобы отнимать у меня всех.

– Не надо, не плачь, – рука мага осторожно коснулась ее волос. Лина не удержалась и поежилась, но тут же замаскировала свою реакцию новым приступом истерики.

– Мы ведь только хотели быть вместе, за чтоооо! – и новый поток слез.

«Главное, не переиграть, – мелькнуло в голове, – иначе меня раскусят. Больше никаких слов, буду только плакать».

– Боюсь, Сартон не из тех, кто считается с нашими желаниями, – сколько же в словах сожаления, – но в твоих силах отомстить ему, милая. Ведь это сбудет справедливо, его жизнь в обмен на жизни родных.

Лина молча кивнула, размазывая слезы по лицу и нещадно натирая глаза. Похоже, маг купился. Как же хорошо, что она снова увидела тот сон, иначе ее план с треском провалился, даже не начав претворяться в жизнь.

Между тем маг извлек откуда-то кинжал. Серебристое лезвие украшала причудливая гравировка, рукоять же напротив была простой, лишь обмотана полоской кожи, чтобы не скользил в руке.

– Держи. Тебе надо будет пройти сквозь пещеру. Там живут какие-то магические создания, но тебя не тронут, иди смело. В конце пещеры будет проход, а за ним укрытие Сартона. Только ты сможешь пройти туда. Там ты найдешь убийцу близких, – маг встал и протянул Лине руку, помогая подняться. – Иди, милая.

Маг проводил Лину до входа в пещеру. Дальше ей предстояло идти одной. «А ведь какой жмот, – подумалось Лине. – Мне тут, понимаешь ли, его конкурента устранять, а он завтрака пожалел. А вдруг я от голода не дойду, упаду по дороге». Мысль эта так насмешила ее, что Лина ускорила шаги, дабы оставшийся снаружи маг не услышал ее хихиканья.

Постепенно пол понижался. Скудное свечение, исходившее от стен, позволяло лишь идти, не спотыкаясь. Разглядеть же, что находится в десяти шагах, было уже невозможно. По коже забегали мурашки. Лина зябко поежилась. Хотя ее и снабдили одеждой, но тонкая рубашка и юбка не шли ни в какое сравнение с любимыми джинсами и водолазкой. Плащ остался на площадке, где они ночевали.

Спустя какое-то время Лине стало казаться, что она слышит чьи-то голоса. О чем они перешептывались, она не могла разобрать. Но звуки были слишком зловещими. Хотелось уже поскорее добраться до Сартона, но ход, казалось, не имел конца. Что-то дернуло за волосы, потом за подол. Лина почувствовала, как нарастает паника. Все сильнее хотелось развернуться и побежать к выходу. Но что-то говорило, что есть только один путь – вперед. Стоит ей развернуться и конец.

Лина остановилась. Злобное шипение раздавалось со всех сторон. Усилием воли она заставила себя сделать несколько глубоких вздохов. Затем в памяти вновь прокрутила последний сон, сосредотачиваясь на мельчайших деталях. Вот фура, Игорь лежит на дороге со смятой грудной клеткой – мгновенная смерть. Вот она смотрит на окровавленную простыню. Мать, не зная, что она уже вернулась домой, говорит кому-то по телефону, что желает своей дочери смерти. Шипение стало тише. Аура страха начала отпускать.