Элиза, никогда в жизни никуда не опаздывавшая, уже ждала ее в кафе за привычным столиком: он находился чуть в стороне от основного потока, поэтому никто не ходил мимо и не слушал их разговоры. Правда, и официанты сюда заглядывали редко, но они уже давно изучили вкус всех трех подружек, а потому в лишнем визите не было нужды.

Катя еще не пришла. Вот кто любитель всегда и везде опоздать!

– Привет, дорогая! – Вика чмокнула Элизу в щеку, бросив сумочку на пустой стул и с удивлением отмечая, что сегодня Элиза выглядит не так идеально, как всегда: у белой блузки чуть-чуть испачкан чернилами рукав, по шее спускается выбившаяся из тугого пучка прядь русых волос, а помада на губах почти полностью стерлась.

– Выглядишь не очень, – заметила Вика.

Элиза подняла на нее уставший взгляд и улыбнулась уголком губ.

– Кто еще скажет тебе правду, как не лучшая подруга?

Вика рассмеялась, знаком давая понять проходящему мимо официанту, что ей как обычно.

– Что случилось?

– Ничего особенного, – Элиза вздохнула и принялась помешивать ложечкой кофе. – Одна учительница ушла в запой, на всех раскинули ее классы. Мне достались уроки русского языка и литературы, представляешь? Нет, я хорошо его знаю, и говорю без акцента, но это пять дополнительных уроков в неделю!

Вика сочувственно вздохнула. Она прекрасно знала, что для подруги значат лишние пять уроков. Пять внеочередных изменений в расписании. Для Элизы это была почти катастрофа. Рядом с чашкой кофе уже стояла бутылка негазированной воды. Элиза имела странную особенность: она всегда пила много воды, когда нервничала.

– А кто запил? Не Марина Соболева?

– Ты с ней знакома? – удивилась Элиза.

– Мельком. Видела ее пару раз у Тамары. Томка жаловалась, что она часто в запои уходит.

Это было не совсем правдой: Марину Соболеву Вика знала с детства. Как, впрочем, и половину жителей этого городка. С тех пор, как повзрослели, близко они не общались, поэтому Вика считала, что имеет право говорить, будто знакома с ней только через Тамару.

– У Тамары? – переспросила Элиза.

– Самойловой. Та еще мать Тереза, вечно всем помогает. Ее дочь вроде у тебя учится. Алиса.

Элиза кивнула.

– Видимо, в этот раз помощь опоздала. Начальство серьезно настроено ее уволить.

– Жаль, – вздохнула Вика, – людям нужно давать второй шанс.

– Второй – может быть, – согласилась Элиза, – но это уже сто двадцать второй. Алкоголикам не место в школе.

На щеках Вики вспыхнул яркий румянец. Она поняла, что это был укол и в ее адрес. Вика давно и прочно была влюблена в мужчину, который также имел проблемы с алкоголем, и Элиза не упускала случая напомнить, что она думает по этому поводу. Но что Элиза знает об этом? Она младше на целый год, ей всего двадцать шесть, всегда была любима в семье, никогда не чувствовала себя ненужной. Родители ее обожали, мужчины провожают взглядом, но ей хорошо одной, она не нуждается в постоянном спутнике жизни. Легко заводит романы на одну ночь и не жалеет, когда утром они заканчиваются.

Вика была другой. Своего отца она видела очень редко. Они всегда жили с мамой вдвоем, а отец приходил только на выходные, и то далеко не каждые. Лет до пяти Вика не задавала вопросов, искренне считая, что так и должно быть. И лишь став чуть постарше, осознала, что это неправильно. Еще через несколько недель она задала вопрос, которого так боятся все матери-одиночки.

В отличие от большинства женщин, Викина мама не стала врать дочери о доблестном летчике-испытателе. Да и как тут соврешь, когда «летчик-испытатель» иногда является и даже приносит дочери мелкие подарки, деньги на которые смог урвать из семейного бюджета. Она сразу рассказала Вике о том, что у ее отца есть другая семья. И даже другая дочь, всего на два месяца старше самой Вики. К которой он приходит каждый день, а не только иногда на выходные, которую каждый вечер укладывает спать, читает ей сказки на ночь и носит на руках, когда у нее что-то болит. Мама не стеснялась в выражениях, Вика до сих пор помнила тот страстный монолог, заставивший ее рыдать всю следующую ночь в подушку. Новость о том, что у папы есть другая девочка, которую он любит гораздо больше нее самой, казалась ей странной, несправедливой, неправильной. Ведь она такая хорошая, прилежная, послушная, как ее можно не любить? О том, что папа ее не любит, она догадалась сразу, ведь если бы любил, жил бы с ними. Мама особо и не пыталась опровергнуть эту ее догадку.

С тех пор Вика болезненно жаждала любви, особенно от мужчин. Костя, пусть и выпивает иногда, ее любит. Дарит цветы по праздникам, приносит продукты, когда она болеет. Это главное.

Возможно, именно поэтому Вика и не отвернулась от Инги, когда та приехала из Москвы. Понимала, каково ей: остаться одной, без семьи, друзей, мужа. Вспомнив об Инге, Вика вновь взглянула на телефон, который с самого начала положила перед собой на стол, хотя обычно подруги старались не доставать их во время встреч.

– Ждешь звонка? – тут же спросила Элиза.

Вика кивнула.

– Скорее, жду смс о том, что абонент появился в сети. – И, не давая Элизе задать следующий вопрос, уточнила: – Это не Костя.

По взлетевшим вверх красиво подведенным бровям Вика поняла, что Элиза подумала именно о нем.

– А кто?

– Инка Подгородцева вчера пропала. Уехала утром в Алексеевск, и с тех пор тишина.

– Подгородцева? – Элиза нахмурилась. – Жена мэра?

– Ага.

– Я видела ее вчера после обеда.

Вика вскинула голову и удивленно посмотрела на подругу.

– Где?

– На Заболотной дороге. Она уже возвращалась в город, мы встретились как раз на самом узком месте, едва разъехались.

– На Заболотной? – Вика нахмурилась и потерла лоб. Что Инга могла делать на Заболотной? Дорога узкая, плохая, местные предпочитали ею не пользоваться. Только вот такие, как Элиза, кому чем меньше людей вокруг, тем лучше. И у кого большая машина с хорошей проходимостью, потому что застрять там проще простого, а потом несколько километров идти по лесу пешком за помощью. Впрочем, у Инки как раз такая машина. – Надо позвонить, сказать, – пробормотала Вика, уже набирая номер Васильева. – Пусть посмотрит там. Вдруг она где-то застряла?

– Подгородцеву?

– Нет, – Вика мотнула головой. – Мужик какой-то, он по поручению Подгородцева Инку искал. То ли из полиции, то ли что-то такое… Алло, Максим? – спросила она в трубку, потому что на том конце как раз ответили. – Это Виктория. Я по поводу Инги.

– Да, она была у нас вчера, – высокая молодая женщина с длинными, выкрашенными в желтовато-белый цвет волосами, профессионально улыбнулась. – Она заказывала для мужа зажим для галстука и запонки и приехала забрать их.

– А во сколько это было?

Девушка наморщила высокий лоб и чуть закусила губу.

– Около четырех, наверное, на часы я не смотрела. Я уже пришла с обеда, но до сдачи смены было еще далеко. Так что часа три-четыре. Но скорее четыре.

– Как вам показалось, она выглядела обычно?

– Что вы имеете в виду?

– Она не была напуганной? Взволнованной? Может быть, с кем-то говорила по телефону?

Ровные белые зубы снова поймали в плен нижнюю губу, и Максим внезапно подумал, что если она делает так каждый раз, когда думает, а обручального кольца на пальце так и нет, то думает она не очень часто. Выглядело это весьма и весьма сексуально.

– Нет, – наконец твердо заявила девушка. – Кажется, все было как обычно. Она очень вежливая и красивая, всегда уверена в себе и улыбчива. Вчера все было так же. Попросила показать ей заказ, затем красиво упаковать его, расплатилась и пожелала хорошего дня. Ничего необычного.

Поблагодарив разговорчивую девушку, Максим попрощался и вышел на улицу. Это был третий, последний магазин из названных Викторией Архиповой, и только в нем ему повезло, что казалось немного странным. Он больше не следователь, никакого удостоверения у него нет, просто пришел незнакомый человек, начал задавать вопросы о клиентах. И ему ответили. Если откровенность Архиповой можно было списать на обычную любовь к сплетням, то эта блондинка его удивила: она ведь профессионал, как может давать сведения о клиентах посторонним людям? Впрочем, на что-то такое Максим и рассчитывал, иначе какой смысл был бы ехать в Алексеевск? Он давно заметил, что люди в маленьких городах более доверчивы и словоохотливы, чем в мегаполисах. Алексеевск не был таким крохотным, как Лесной, но и до крупных городов ему было далеко.