Он молча подошёл к почёсывающему татуировку Максу и молча уставился на него, словно ожидая, что тот первым начнёт разговор. Макс идиотом не был, поэтому молчал в ответ.

— Я тебя внимательно слушаю, — Константинов, тщательно выговорив каждый слог, многозначительно посмотрел на подчинённого. — Где отчёт по прошедшей операции?

«Издевается», — зло подумал Макс.

— Операция завершилась неудачно, — недовольно буркнул он.

— НЕУДАЧНО?! — Константинов истерично расхохотался. — Он сказал «неудачно»… Совсем охренел… Ой, не могу, сейчас лопну!

И тут же вмиг стал предельно серьёзным.

— «Полный провал» — это по твоему то же самое, что «неудачно»?! — рявкнул он на него, брызгая слюной. — Мало того, что они сделали вас как котят, так ещё и безнаказанно смылись через канализационный люк в подвале! Как ты меня достал! Ну, ничего, я сейчас быстро с тобой разберусь…

Он, уткнувшись в свой терминал, продолжил бормотать себе под нос:

— Одним махом… Долго ты у меня в печёнках сидел! Вот только найду твой профиль, и все мои проблемы закончатся…

— Их было больше, — сказал Макс. Он не оправдывался, он констатировал факты. — И они оказались лучше вооружены, чем мне сказали.

— Лучше вооружены, значит..? Как будто ему про ЭМ-гранаты никто ничего не говорил…

— В жопу ЭМ-гранаты! — взорвался Макс. — Там был Петров! С огнемётом! И они были все экипированы в какие-то защитные костюмы против шокового оружия…

— Не неси бред! — крикнул на него Константинов. — Какие ещё защитные костюмы, ты совсем из ума выжил?!

— Ну, либо защитные костюмы…

Макс увидел свой пистолет возле ботинка шефа. Поднялся, взял его в руки и тут же выстрелил двадцатью СЭЗами в полковника. На секунду лицо того вытянулось в удивлении, но только лишь на секунду. Сверкнула голубая молния, и толстый, набитый гневом полицейский предпенсионного возраста мешком с картошкой рухнул на траву.

— …Либо моя пушка барахлит, — закончил Макс. — Но как мы только что убедились — она полностью исправна.

— Молодец, мужик! — услышал он чей-то вполне одобрительный возглас.

Сразу за этим последовали редкие и какие-то нерешительные аплодисменты. Видно, некоторые оказались благодарны за эту его выходку.

Майор, вполне возможно, который скоро станет бывшим, только хмыкнул и прямым ходом направился искать Серёгу. Тот наверняка должен ему поведать, где можно найти пушку, раза в три мощнее его табельного оружия, раз уж оно стало бесполезным.

Современные канализации ничем не отличались от тех, которые были ещё в двадцатом веке. Гигантская река нечистот, текущая к колоссальному заводу по очистке сточных вод. Конечно, с открытием технологии дезинтеграции можно было сливать всё это дерьмо в здоровенный бак для последующего уничтожения, но так город быстро бы лишился пресной воды, которую можно было переработать и снова пустить в ход, да и энергетические затраты на уничтожение подобной реки внушат ужас любому. Да и на экологию бы это дурно влияло, дезинтеграция всё-таки не идеально чистая технология. Поэтому все нечистоты стягивались постепенно в несколько широких туннелей, в которые бы поместились суборбитальные шаттлы при необходимости, а затем быстро текли к группе отстойников, размещённых как раз на границе заброшенных домов Старой Самары.

Нельзя не отметить, что воняло здесь так, что даже самые современные носовые фильтры справлялись с запахом далеко не полностью. Ну и все прелести внешнего вида отнюдь не радовали глаз.

Идти им приходилось достаточно медленно, поскольку находясь по колено в слабом потоке фекалий, изрядно разбавленных водой, ноги то и дело поскальзывались. Весь пол был в какой-то клейкой и слизистой массе, которую вода не была в состоянии смыть, да и стены сплошь поросли мхом, так что в качестве опоры они так же годились крайне плохо. Хорошо хоть фонарики у всех были закреплены на голове и включены.

— А я думал, что дерьмо по трубам плывёт, — с отвращением глядя себе под ноги, заметил Ломоносов.

— Ха! Держи карман шире! — громко воскликнул Кинг. — Из-за того, что мы едим всякую дрянь в виде полуфабрикатов, наше говно растворит любые пластиковые трубы. А камню на всё плевать.

— Растворит?! — ужаснулся идущий позади них Ганди с большим заплечным рюкзаком. — А как же мои ноги?! Надо было предупреждать, чтобы я скафандр захватил с собой!

— Тише вы! — шикнул на них его сосед Пётр Первый. — Разорались тут. Здесь акустика отличная, кабы погоня нас по ней ни вычислила.

— П-погоня? — заикнулся Ломоносов и резко обернулся, осветив всю группу своим фонариком.

— Да успокойся ты! — Пётр Первый поднял руку, прикрываясь ладонью. — И в глаза не свети, а то так ослепнуть не долго. Нет никакой погони, и не будет! Мы же специально пошли здесь поэтому! Или ты думаешь, что хоть кто-нибудь из этих толстых легавых сунется сюда?

Ломоносов поразмыслил и согласился. Движение вновь продолжилось.

— Плевать на погоню, — довольно прогудел темнокожий Кинг. — В моей маскировке есть плюс. Смотри. Оп!

Он сделал шаг в сторону, чтобы выйти из света чужих фонарей, и выключил свой. Вонючая тьма мгновенно поглотила его.

— А я тоже так хочу! — обиделся его товарищ. — Скинь мне образ, а?

— Сам виноват! — усмехнулся Кинг, вновь вернувшись в колонну и включив обратно фонарик. — Хотел быть толстым русским учёным? Получи. Тем более что терминалов у нас нету, так что хрен тебе, не выйдет скинуть!

Все коротко хихикнули от их перепалки. Сказывалось недавнее нервное напряжение, им сейчас покажи обычный палец и потряси им в воздухе — и тот засмеют.

Не смешно было только Петрову.

— И хватит болтать, — добавил Пётр Первый. — А то во рту уже неприятный привкус появился.

Следующие минуть пять было слышно только тихое хлюпанье воды от их шагов, да изредка чья-нибудь сдержанная брань — упасть было очень легко, но им пока везло, и дело до конца не доходило. Наконец, пройдя расстояние, как им показалось, равное одной астрономической единице (примечание: сто пятьдесят миллионов километров, среднее расстояние от Земли до Солнца), они вышли из тесного узкого тоннеля в большой, метров пять в поперечнике, но зато с бортиками, ширины которых хватало для человека. С огромным облегчением взобрались на него.

— Вот, опрыскайте этим ноги. Отличная штука!

Ганди снял с плеч рюкзак и достал оттуда три небольших баллончика с чистящим спреем. Тот действительно проявил чудеса буквально через секунду после применения: одежда и обувь немного подсохли, а налипшая грязь осыпалась на пол мелкой коричневой пылью.

— А освежителя воздуха у тебя нет, случаем? — поинтересовался между опрыскиваниями Ломоносов.

— Сюда целый танкер нужен, не меньше, — заметил Кинг. — Кончай брызгать, весь баллон, поди, извёл уже! Мне оставь немного…

— А вы слышали, что под «Астолом» в канализации снова видели аллигатора? Мы как раз скоро мимо одного из его офисов будем проходить, — заметил кто-то под шумок общей перепалки.

Но Петрову было не до болтовни. Вот он провёл в «Спруте» уже две успешные операции, и эффект от последней будет гораздо сильнее, чем от всего того, что он творил самостоятельно или вместе со своими дружками (которые теперь после чистки мозгов право от лева еле отличают), суммарно. И, как он понимал, это было только начало. Так им объяснял Воробьёв, их лидер, этот напыщенный попугай с замашками либераста. Идеи у них обоих хоть и совпадали, но, проведя только две операции, Петров начал думать, что для него «Спрут» — только временная попутка. На каком-то этапе придётся сойти с этого лениво набирающего скорость поезда, взять штурвал в свои провонявшие напалмом руки и рулить… куда?

Он не знал. Он привык плыть по течению, ориентироваться на вспыхивающие события и обстоятельства словно на маяки в туманном море, ловко лавируя между скалами и рифами.

Чего это его вдруг понесло на морскую тематику? Моряком он, вроде, никогда себя не считал, хотя его батяня всегда силком затаскивал его с собой на их яхту, и они сплавлялись вниз по течению, огибали давно облысевшие Жигулёвские горы и возвращались назад. Не важно.