Литмир - Электронная Библиотека

План этот осуществился лишь отчасти.

Без датчан и саксонцев Петр действовал увереннее и успешнее. Правда, и шведских войск в Финляндии было меньше, чем в Германии – не более десяти тысяч солдат, большая часть которых сидела по гарнизонам.

Сначала русские заняли Гельсингфорс (Хельсинки), в то время небольшой городок, а к концу лета, тоже без боя, взяли «Абов». Шведы повсюду отступали. В октябре адмирал Апраксин и генерал Михаил Голицын все же навязали близ Таммерфорса (Тампере) шведскому командующему Карлу Армфельдту битву и заставили его с потерями отступить, а в начале следующего 1714 года Голицын добил шведов под деревней Лаппола. У Армфельдта к тому времени оставалось всего 5000 голодных, измученных солдат; большинство из них были убиты либо захвачены в плен. Русским удалось оккупировать Финляндию, так что в военном отношении кампания увенчалась успехом, но главной своей цели – принудить Стокгольм к сдаче – она не достигла. У Швеции не было ни денег, ни армии, но она продолжала держаться, казалось, на одном упрямстве Карла. На отчаянные мольбы о мире, которыми короля засыпало правительство, бендерский затворник неизменно отвечал отказом.

Оставался, однако, последний оплот шведской мощи – военный флот. Хоть после основания Санкт-Петербурга русские и понастроили на Балтике немало кораблей, но вступать в бой с противником не решались. Шведы полностью доминировали на море.

Много кораблей с пушками и даже наличие базы для снабжения и ремонта – это еще не флот. Нужны опытные адмиралы, офицеры, матросы. С этим у России пока дела обстояли неважно. Петр навербовал много европейских моряков, но и те были не первого сорта.

Командующий Балтийским флотом Корнелиус Крюйс был некогда нанят Петром во время большого заграничного путешествия в Амстердаме, где служил мелким портовым чиновником, а теперь сразу стал вице-адмиралом. Хороший администратор, Крюйс никогда не командовал эскадрой в бою, из-за чего произошел инцидент, оконфузивший молодой русский флот.

Летом 1713 года Крюйс с тремя линейными кораблями встретил в Финском заливе три небольших шведских вымпела и погнался за ними. До сражения дело не дошло. Все русские корабли, включая флагманский, сели на одну и ту же мель, причем 50-пушечный «Выборг» вытащить не удалось – пришлось его сжечь.

За этот позор суд приговорил Крюйса к смертной казни, которую заменили ссылкой. Сурово были наказаны и капитаны – все иностранцы.

Поэтому выходить в открытое море русские предпочитали очень большими группами кораблей, на которые шведы не осмелились бы напасть. Так, перевозя весной 1713 года десант в Финляндию, Петр собрал целую армаду из 95 военных галер и 110 транспортных судов. В шведской же эскадре, действовавшей против русских, насчитывалось всего три десятка кораблей.

Однако летом 1714 года возникла ситуация, когда морское сражение стало неизбежно. Нужно было доставить провиант и подкрепления армии, находившейся в Або. Как обычно, для этой цели в плавание отправилась огромная русская эскадра из сотни кораблей под командой генерал-адмирала Апраксина. Сам царь тоже был здесь под флагом «шаутбенахта Петра Михайлова». Но близ полуострова Гангут фарватер преградил шведский вице-адмирал Ваттранг. У него было недостаточно сил для нападения, но более чем довольно для обороны. Источники оценивают размер шведской эскадры по-разному. Сам Ваттранг в своем судовом журнале перечисляет 20 боевых кораблей – в основном небольших, но это был закаленный, превосходно обученный флот, выстроенный в боевой порядок. Нападать на него было страшно, однако и отступить нельзя – это поставило бы русские войска в безвыходное положение, им пришлось бы уходить из Финляндии.

Петр придумал построить волок через перешеек полуострова и перетащить более легкие корабли на руках. Узнав об этом от местных крестьян, Виттранг отрядил контр-адмирала Эреншельда с частью судов блокировать проблемный участок, а сам с основными силами остался на месте. Разделение и так небольшой вражеской эскадры, а главное штиль, лишивший шведов подвижности, побудили Петра и Апраксина к действию – момент действительно был очень удачный.

Сражение при Гангуте. Гравюра М. Бакуа

27 июля 1714 года русский флот принял участие в настоящем морском сражении – первом в своей истории. Гребные суда, не зависевшие от ветра, обошли основную шведскую эскадру почти без потерь. «Господствовал мертвый штиль, а малый ветерок, который дул, был с севера. К нашему величайшему огорчению, эта масса галер прошла мимо нас… Лишь одна галера была прострелена нами и попалась нам в добычу», – пишет шведский флагман. Зато русским «попалась в добычу» вся эскадра Эреншельда: 18-пушечный фрегат и шесть судов меньшего размера. Передовым отрядом командовал «шаутбенахт Михайлов», который, конечно, не мог упустить случая лично поучаствовать в морском бою. Неприятеля взяли на абордаж. Раненый Эреншельд попал в плен.

Победа при Гангуте не означала, что русский флот уже достиг зрелости. Успех был обеспечен огромным преимуществом, да и действовали петровские галеры попросту, без маневрирования и артиллерийской дуэли – воспользовались благоприятными погодными условиями. Осенью того же года, столкнувшись с менее ласковой погодой, генерал-адмирал Апраксин понес от нее куда худший урон, чем от шведов: во время бури утонуло 16 кораблей и несколько сотен моряков.

Все же гангутская виктория означала, что теперь у шведов нет преимущества и на море. Любимое детище Петра город Санкт-Петербург наконец мог чувствовать себя в безопасности.

Это было тем более важно, что незадолго перед тем царь совершил деяние, не имевшее прецедентов в отечественной истории: перенес в юный город столицу. Начиная с 1712 года, когда Россия более или менее оправилась после Прутского потрясения и ослабел накал шведской войны, царь впервые за долгие годы всерьез занялся делами мирными: переустройством государства, гражданскими реформами и строительством. По его собственному выражению, он кроме шпаги взялся и за перо.

Главным из невоенных расходов стало форсированное обустройство невского города. С этого времени туда начинают массово присылать рабочих (в 1712 году – сорок тысяч человек), свозить всевозможные строительные материалы, а области страны облагаются специальным побором на Петербург.

Петр давно уже стремился проводить в любимом городе как можно больше времени, но теперь он делает Санкт-Петербург своей постоянной резиденцией. Официального манифеста о новом статусе города не публиковалось, но считается, что не позднее 1713 года, когда на Неву перебрались двор, основные правительственные учреждения и иностранные посольства, петровский «парадиз» сделался столицей.

О Петербурге будет более подробно рассказано в третьей части тома, сейчас же отметим политический и исторический смысл этого судьбоносного события. Он очевиден: государство переносит центр управления на окраину лишь в том случае, когда собирается расти по этому вектору и дальше. Петербургская Россия, в отличие от России московской, ориентировалась исключительно на Европу. Петр больше не думал ограничиваться одним-единственным балтийским портом. Теперь у него появились планы экспансии на запад – утвердиться в захваченной Прибалтике, а если получится, то и западнее. По меткому выражению В. Ключевского, у Петра зародился новый «спорт» – охота вмешиваться в дела Германии: «Петр втягивался в придворные дрязги и мелкие династические интересы огромной феодальной паутины. Германские отношения перевернули всю внешнюю политику Петра, сделали его друзей врагами, не сделав врагов друзьями… Главная задача, ставшая перед Петром после Полтавы, решительным ударом на Балтийском море вынудить мир у Швеции, разменялась на саксонские, мекленбургские и датские пустяки, продлившие томительную 9-летнюю войну еще на 12 лет».

Царь надолго погружается в германские заботы.

Пока Петр был занят Финляндией, на западном фронте происходили важные события. Шведская армия Стенбока, блокированная в голштинской крепости Тённинг, держалась сколько могла, но, не получая подкреплений и истощив запасы продовольствия, в конце концов капитулировала. Меншиков в сентябре 1713 года с помощью присланной королем Августом осадной артиллерии принудил к сдаче Штеттин. Саксонцы захватили принадлежавший шведам остров Рюген. У Швеции из всех заморских владений в Германии оставалось лишь несколько разбросанных по побережью крепостей: Штральзунд, Бремен, Верден и Висмар.

35
{"b":"636405","o":1}