Грязные ругательства над головой.

Другой голос, не тошнотворно бархатистый, а грубый, злобный. Шершавые руки на теле. Другие, не Губернатора.

Мишель без интереса открыла глаза. Лицо мужчины было знакомым. А имени его она так и не вспомнила, вяло подумала она, пока грубые руки переворачивали на живот. Навалился, что-то шепчет.

Что-то о том, что она сразу ему понравилась, что ей тоже сейчас понравится…

Никаких эмоций это не вызвало. Она уже мертвая. А мертвым плевать, что делают с их телом.

Внезапно тяжесть чужого, отвратительно пахнущего тела исчезла. Грязно выругавшись, насильник поправил одежду и исчез. Мишель даже не заинтересовалась тем, почему он не взял ее, ей было плевать.

И только подтянув колени к животу, обняв их, девушка поняла, что руки у нее свободны. Она неловко села, огляделась.

Вот оно.

То, что ей так необходимо.

Тележка с рассыпавшимися инструментами по-прежнему валялась на боку. Мишель добралась туда ползком.

Скальпель удачно и ловко лег в руку. Очень острый, и резать совсем не больно.

Девушка смотрела, как течет, не сворачиваясь, кровь по полу и впервые за долгое время счастливо широко улыбалась.

Андреа знала, что никогда не забудет эту картину.

Подвал, наполненный диким, ужасным смешением запахов: тлен и кровь. Она застыла, увидев клетку с ходячей.

Мишель была права.

А она до последнего не верила, никак не могла поверить, что мужчина, с которым она делила постель, на самом деле сумасшедший… Потом она обратила внимание на кровь.

Крови было много, очень много, и женщина решила, что они опоздали. Она рванула внутрь, страшась увидеть в клетке тело Мишель, когда услышала тихий смех.

Мишель сидела возле опрокинутой тележки с инструментами, абсолютно голая, избитая, с всклокоченными волосами, покрывающими ее густой спутанной мантией до поясницы. И с перерезанными запястьями.

Именно на них она смотрела и смеялась.

Позже Андреа признавалась, что именно в тот момент она начала седеть.

Эта дикая картина всегда будет перед глазами.

Из ступора женщину вывела подруга.

Мишонн ввалилась в подвал, мгновенно оценила ситуацию:

-Что встала, вяжи ей руки, вон бинты валяются, одень свою рубашку и веди наверх, пока никто нас не застукал. А я здесь разберусь.

И, заметив, что подруга как-то вяло реагирует на ее слова, не в силах оторвать взгляд от находящейся в прострации Мишель, прикрикнула:

-Живо, блядь!

Андреа, никогда ранее не слышавшая, чтоб Мишонн даже голос повышала, не говоря уж о том, чтоб выругаться, подскочила на месте, бросилась к Мишель, тихо приговаривая, начала перевязывать ей запястья.

Потом содрала с себя рубашку, оставшись в майке, накинула на никак не реагирующую на внешние раздражители подругу, и силой повела ее наверх, продолжая бормотать какую-то утешительную успокаивающую чушь.

Мишонн проводила их взглядом, потом повернулась к клетке и вытащила катану.

====== 33. ======

-Ну че, долго еще, Брауни? — Мерл поерзал на сиденье, проверил пальцем заточку лезвия на протезе.

-Примерно два часа, впереди еще городишко, маленький такой. -Мартинез покосился на Диксона, — да не прыгай ты, amigo…

-Заткнись, блядь. — Мерл был недружелюбен.

Его бесило все: незапланированная задержка в пути, когда пришлось объезжать стадо, необычно крупное, движущееся параллельным курсом, странно молчаливый Шейн, практически навязавшийся с ними (он бы предпочел Гризли, хоть поговорить можно), брат, с совершенно никаким выражением на небритой физиономии едущий впереди, на байке.

Дерил бесил особенно сильно: Мерлу было знакомо такое отсутствующее выражение на его лице, и ничего хорошего это не предвещало.

Ни для кого.

Похоже, что когда они доедут до места, за братухой придется смотреть. Это тоже бесило, Мерл привык полагаться на Дерила, хоть он, говнюк, и подвел его своим диким поступком, но до этого -то не лажал!

Тут байк внезапно мигнул фарой, съехал на поворот к городу.

-Куда это он? — Мартинез повернул руль, — мы же хотели объехать по обводной…

-Увидел, походу, че-то, — Мерл пригляделся к прибавившему ход байку, — давай-ка не спать. Слышь, шерифчик?

Говорил тебе уже, не называй меня так… судя по голосу, Шейн был основательно не в духе.

-Да вот, блядь, перебирать буду, как мне тебя называть, — внезапно разозлился Мерл, — может, дорогой? Или красавчик? Или сладенький? О, точно, сладенький!

Шейн на заднем сиденье отчетливо скрипнул зубами, ничего, впрочем, не отвечая. Он уже понял, что Мерла несет на нервяке, и решил не нарываться. Смысла не было: после перепалки, где легко можно было дойти до серьезных оскорблений, ожидалась просто еще одна драка, а времени на такое пустое дело сейчас не было.

Сначала решить вопрос с Мишель. Ну, а потом…

Шейн не был злопамятным, но агрессия, накапливаемая все это время, требовала выхода. Он в очередной раз подумал, что правильно поступил, уехав. В тюрьме становилось все невыносимее.

Бывший друг, наглаживающий живот бывшей Самой Большой Любви в его жизни… Абсолютное, ничем не замутненное счастье в ее глазах… Воспоминания о похожем выражении глаз, когда она была с ним, Шейном… Дикое желание все кромсать, крушить, стрелять.

Он уже много раз подумывал об уходе. Но куда? Неизвестность за воротами укрепленного и безопасного жилья не могла испугать только абсолютно безбашенного человека.

Такого, как Мишель.

Впрочем, Шейн всегда подозревал, что у девчонки основательно поехала крыша. Ну кто, в здравом уме, свяжется с такими отморозками, как братья Диксоны?

Девочка была явно больна…

И доказала это в очередной раз, смывшись в кишащую мертвецами ночь. Хотя, может, наоборот, мозги включились, и она поняла, что снаружи лучше, чем с Диксонами.

Везде лучше, чем там, где Диксоны.

Информация еще об одном укрепленном месте, где живут люди, навела на мысль. Он съездит, посмотрит. И, если там неплохо, останется. Может, стоит попробовать. Может, появится возможность не думать, не помнить, не чувствовать…

Может, появится возможность жить.

Дерил привык полагаться на чуйку.

Как, впрочем, и его брат. Это спасало, выручало во многих ситуациях в прежней и в нынешней жизни. Он практически не думал, когда повернул к городу.

Просто ощущение, что так правильно. Чуйка.

Толпу говнюков он заметил практически сразу, как только въехал в пригород. Они топтались возле небольшого сарайчика, поднимали лапы вверх, стремясь дотянуться до добычи.

До стройной, даже изящной женщины, легко, грациозно, хотя уже и немного приторможенно, передвигающейся на площадке в два квадратных метра, отсекающей тянущиеся к ней конечности (ну надо же!) катаной.

Ходячие рычали, шипели и скрипели, создавая все больше шума, привлекая еще и еще мертвых. И откуда их здесь столько в этом маленьком городишке? Похоже, всех в округе стянуло сюда.

Ходячие, услышав рев мотора, стали оборачиваться, отвлекаясь от своей добычи.

-Так, и че мы здесь забыли? — из притормозившего рядом пикапа выпрыгнул злющий Мерл.

— Ты специально что ли искал место, где их побольше, гаденыш мелкий? — набросился он на брата.

Эй, а я ее знаю! — внезапно подал голос Мартинез, пристально вглядываясь в женщину с катаной. Она была с Мишель!

-Чего? — Мерл развернулся к нему, — так нам же еще ехать и ехать? Какого хера она здесь?

Надо выяснить. Они с Мишель, похоже, подруги. — Мартинез достал нож. Тихо?

-Ну, а то! Че, всю округу собрался в гости звать? — ощерился Мерл, доставая нож, — Сладенький, заходи справа, братуха слева, а мы с Марти прямо пойдем.

Шейн, поморщившись и решая, что припомнит он все когда-нибудь этому отморозку, кивнул и побежал на правый фланг.

Мужчины, рассредоточившись цепью, как во время облавы, споро принялись за дело.