– Вот она, расплата! Хоть поздно, но она пришла. – Иван наступил на гнилую доску, она хрустнула под ногой, запахло плесенью.

Остатки этого лагеря непосвящённые воспринимали как обыкновенные развалины, каких хватает повсюду. Но всё равно чем-то холодным и мёртвым веяло от этого грешного места. Как-то непроизвольно передавалось то гнетущее состояние, которое когда-то испытывали жившие здесь люди. Временами у Ивана мороз пробегал по коже, от боли щемило сердце.

«Сколько же было таких лагерей? – ковыряясь в траве, думал Иван. – Сотни, тысячи. Да что там тысячи! Вся страна была огромным лагерем, опоясанным такой же проволокой».

Борис до мелочей продумал план поисков, которые хотел провести в квартире деда. Искать можно было прямо сейчас, но все дело упиралось в металлоискатель, а где его взять, не вызывая лишних вопросов и подозрений. А пока Борис решил начать поверхностный осмотр.

«Мои старики тут, конечно, уже покопались, но, я думаю, ничего они не нашли. Дед был не так прост, как некоторым казался. Это он с виду вроде бы обыкновенный старикашка, а что у него было в душе – одному богу известно. У таких обычно всё хорошо спрятано. Небось где-нибудь в стене тайничок устроил. А может, и под полом».

Борис всё осмотрел и на миллиметровке составил детальный план квартиры. Разноцветными фломастерами он вынес самые перспективные места, где, по его мнению, можно было найти этот тайник. Красным цветом на нём были обозначены кабинет, ванная, туалет и кладовка. Их он считал объектами первоочередных поисков. Кухня и большая комната были обведены синим фломастером. Коридор – желтым. На него, как на объект третьей очереди, он надежд не возлагал. Прятать там было негде: мебели нет, стенки тонкие, пол на самом ходовом месте – вскрывать его мог только совсем ненормальный. На другой план, как он сам его назвал, – пообъектный, Борис нанес все, что находилось в каждой комнате. Здесь была показана мебель, коробки и разный хлам.

Поиски он начал в кабинете. По его расчетам получалось, что тайник должен быть в столе или в диване.

«Возле этого стола дед почему-то всё время крутился. Такое впечатление, будто он что-то писал. Как ни придешь – он все время за столом с ручкой. Может, мемуары писал?»

От этой мысли Борису стало смешно.

«Ну, какие у бывшего кадровика могут быть мемуары? – сев в кресло, размышлял Борис. – А может, на кого-нибудь досье строчил? Появилась возможность – вот и решил стукнуть. Ну, тогда он слишком часто стучал. За то время, которое он тут живёт, уже давно можно было всех жильцов заложить. Да только сейчас вроде времена другие. Кому теперь нужен его бред? Если бы он еще стучал на какого-нибудь кандидата в депутаты или на тех, кто выдвигается на высокий пост, – тогда другое дело: тут любой компромат сгодится…»

На площадке во дворе шумели дети… Соседка с верхнего этажа позвала сына домой. Вовка попросился еще погулять, но мать настаивала на своем. Как только Борис переехал, этот мальчишка сразу стал здороваться. Сколько бы раз он его ни встречал, Вовка всегда говорил «здрасьте». Вначале Борису это нравилось, а потом изрядно надоело, однако мальчишка, как загипнотизированный, всякий раз, увидев дядю Борю, спешил его поприветствовать. В чём дело – Борис долго не мог сообразить и только недавно у него мелькнула смутная догадка: по-видимому, Вовка был без ума от его подержанной иномарки. Борис покатал мальчишку и даже посадил за руль. С той поры дядя Боря уже не казался ему инопланетянином. Вовкина мама снова позвала сына домой. Вовка что-то обиженно буркнул, и вскоре во дворе установилась тишина.

Походив вокруг письменного стола, Борис снова сел в дедово кресло. В голову лезли всякие мысли, но ничего нового он не придумал. Облокотившись о стол, он подпер голову руками и закрыл глаза. В такой позе мыслителя Борис просидел довольно долго, потом резко вскочил и начал из стола вытаскивать бумаги. Их оказалось намного больше, чем он рассчитывал увидеть. Зазвонил телефон. Пришлось всё бросить и бежать в коридор. Звонила Ольга, его давняя подруга. Они уже давно встречались, любили друг друга, однако до свадьбы почему-то дело не дошло.

– Ты так потеряешь клиентуру или тебя купит Ашот, – ровным звучным голосом говорила девушка. – Ёще пару раз раньше времени закроешься, и твои посетители будут ходить к другим. Как ты не понимаешь: нужно быть надежным партнером, – давила на него Ольга. Она словно хотела подчинить его своей воле. – Надо работать, а не бегать по бабам. Опять, наверное, Нина?

«Во дает, – про себя подумал Борис. – Она мне ещё никто, а уже думает о моей клиентуре. Дай ей повод, так скоро будет и мои денежки считать. Ревнует к Нине».

Но ничего этого он говорить не стал, а сказал, что её любит, и назавтра назначил свидание.

Стол был основательным двухтумбовым сооружением из красного дерева с массивной столешницей. Сверху её покрывало зеленое сукно, которое с торцов подвели под темные мореные рейки с горизонтальными бороздками. Помпезность и некоторую торжественность столу придавали красивые резные накладки, закрепленные спереди и по бокам. Они были выточены из целых кусков дерева и покрыты морилкой. Стоял бы этот стол на выставке или в просторном кабинете большого начальника, а не в квартире пенсионера, наверное, смотрелся бы еще богаче. Сколько тут этот стол, Борис не помнил. Ему казалось, что он тут был всегда. Под стеклом ещё сохранились разноцветные бумажки деда и прошлогодний календарь.

В нижнем ящике стопками лежали разные папки. Были здесь скоросшиватели и обычные папки с цветными тесемками, каких хватает в любой конторе. В них Борис нашел разные бумаги. Сколько он ни смотрел – все они каким-то образом относились к работе деда. На одной зеленоватой папке с длинными белыми тесёмками было написано: «Интересно, полезно, прочти». Внутри лежали пожелтевшие от времени вырезки из старых газет. На каждой рукой деда была указана ссылка на издание. Судя по ним, здесь были даже статьи из якутских и магаданских изданий.

«Непонятно, где он их находил? – разглядывая старые вырезки, думал Борис. – Так же просто на улице они не валяются. Значит, даже газеты выписывал? Зачем ему это понадобилось?»

Почти все статьи были о разных экономических и политических курьёзах отдельных регионов страны. В самом низу лежали вырезки, рассказывающие о расстрелах советских заключенных в сталинских тюрьмах и лагерях. Попадались материалы и о массовых захоронениях граждан. Только в двух-трех статьях рассказывалось о расстрелах заключенных в подмосковном Бутово и в Ленинграде. Все остальные материалы освещали события, происходившие в лагерях Северо-Востока страны, – на так называемой Колыме. Отдельные вырезки оказались затертыми. Было видно, что дед их читал по многу раз и с ручкой в руках. Кое-где он подчеркнул названия населенных пунктов и рек, которые, казалось бы, не несли главной смысловой нагрузки статьи, а упоминались только вскользь. Борис почему-то даже почувствовал, что некоторые дед знал не понаслышке.

Кто-то из соседей включил музыку. Старая песня в исполнении Майи Кристалинской, словно на крыльях, влетала в окно, напоминая жильцам о их молодости. Неожиданно заезженная пластинка, как буксующая на месте машина, застряла на полуслове, повторяя: «В нашем городе до… в нашем городе до…» Иголку проигрывателя переставили, и, проскочив какой-то невидимый глазу барьер, песня полилась дальше. Борис оторвался от бумаг и, развалившись в кресле, дослушал песню до конца.

Он несколько раз перелистал все материалы, рассортировал по темам и регионам. Среди них Борис выделил самые читаемые и с подчеркнутыми географическими названиями. Все данные он занес в тонкую ученическую тетрадку. И там же их разнес по нескольким колонкам. Результаты такого нехитрого анализа Бориса обрадовали. Лучше всего получилось с территориальной принадлежностью. Ему стало ясно, что деда больше всего интересовали сведения, касающиеся Северо-Востока страны. И особенно те, в которых освещались события, происходившие в Якутии и в Магаданской области. С определенной долей условности Борису даже удалось выделить район его приоритетных интересов. Получалось, что эта площадь находится между реками Алдан и Индигирка. На физико-географической карте страны, висевшей на кухне, крайними пунктами этой горной местности значились два поселка – Хатырык и Устьярск. Их соединяла знаменитая Магаданская автотрасса. Других населенных пунктов на своей карте он не нашел. Даже по нынешним временам те места были пустынными и практически неосвоенными.