Знак информационной продукции 12+

© Гадиятов В. А., 2018

© ООО «Издательство «Вече», 2018

Эта командировка на Север, куда Иван приехал по заданию фирмы, начинала его утомлять. Почти месяц прошел, как он уехал из дома, а результатов было немного. Теперь он ждал груз, который должен был баржей прийти с верховьев Лены, но он где-то застрял. Иван уже поднял начальство речного порта, звонил в пароходство. Его утешали, просили подождать, и в итоге – полное бездействие. Не теряя времени, он занялся еще одним делом. За неделю Иван обошел все инстанции. Побывал он в ФСБ, в военкомате, в архиве, но нигде никаких следов, никаких зацепок не нашел. Да, в том районе были десятки сталинских лагерей. Самых разных лагерей. Ну и что? Этот факт теперь был известен. Среди лагерей были даже женские, а один, по рассказам очевидцев, стоял недалеко от этого поселка.

«”Малиновый звон” – вон как здорово звучало его название, – думал Иван, вспоминая о своих похождениях по властным структурам, – а как только представишь, сколько в том лагере людей погибло, жутко становится».

В основном все лагеря стояли вдоль Магаданской трассы. Но в том месте, которое его интересовало, лагеря никогда не было.

Слабым утешением стала встреча с геологами. Поговорить с ними посоветовала директриса местного краеведческого музея Лиля Андреевна. Здесь Иван провел всё утро и не пожалел.

– Геологи наши места знают лучше всех, – как птичка, щебетала немолодая женщина. – Они занимаются составлением геологических карт и поисками полезных ископаемых. А для этого, молодой человек, надо всю площадь планшета заходить маршрутами. Это значит – всё пешком, всё своими ногами. Вот и представьте себе, кто тут может с ними сравниться!

– А охотники, оленеводы?

– Ну что вы! У тех совсем другие задачи. Так далеко они редко заходят. Им там нечего делать. Не забывайте, молодой человек, в нашем районе горы, поэтому не везде ещё пройдешь. А вот геологи порой залезают в такую глухомань или на такие высоты, что даже страшно становится. Но музею их работы только помогают. А вообще когда люди не сидят на одном месте, а находятся в постоянном движении, у них больше шансов встретить что-нибудь интересное. Ну и они, конечно, больше видят, кругозор у них пошире.

Она как-то странно посмотрела на Ивана, и ему показалось, что директриса считает его полным дилетантом в таёжной жизни.

– Путешествия, маршруты – это всё очень интересно и увлекательно, – продолжала хозяйка музея, – однако для их проведения необходима ещё материальная поддержка. Конечно, такие мероприятия лучше проводить как-то организованно. У вас, молодой человек, я думаю, всё ещё впереди. Я уверена – вы всё успеете. У вас всё получится.

Лиля Андреевна улыбнулась, и её улыбка сразу растопила ледок, появившийся в душе Ивана. Ему стало легко.

– Вот эту коллекцию триасовой фауны составил Алексей Владимирович.

Она показала на окаменелые ракушки, лежавшие в застекленном шкафу. Возле каждой из них примостилась аккуратная этикетка, написанная на латыни.

– Тут целый стратотипический разрез. Ну, как это понятней сказать…

На секунду директриса замялась, подбирая слова из сложной геологической терминологии.

– Этот впервые описанный разрез – эталон эрчинской свиты триасового возраста, – уточнила Лиля Андреевна. – То есть на основании этого разреза выделяют похожие образования в других районах. Понимаете?

Иван послушно кивнул, хотя толком не понял, каким образом это делают. А директриса увлечённо рассказывала дальше.

– Кстати, вы представляете, каждой такой ракушке не один миллион лет! Можно сказать, что они были свидетелями зарождения жизни на земле.

Лиля Андреевна перешла к другой витрине. В ней камней уже не было.

– А вот предметы быта оленеводов прошлого столетия, – показала она Ивану. – Их тоже нашли геологи. Ну а про сталинские лагеря – то, о чем вы спрашиваете, – это другой разговор, – резко переменив тему, посмотрела она на него.

– Лагеря – это наша боль, это наши слёзы, – тяжело вздохнув, сказала Лиля Андреевна. – Тысячи человек прошли через них. К счастью, теперь это уже история.

Потом она долго и со знанием дела говорила на эту тему, называла десятки людей, отбывавших заключение в этих местах. Многие из них были известны всей стране. Лиля Андреевна показала даже схему, на которой были показаны места расположения сталинских лагерей. Они были разбросаны по всему листу и волнистой линией тянулись вдоль Магаданской трассы. В одном месте кресты цепочкой уходили на север. Как оказалось, от этого развилка трасса шла на Верхнетурск. В тех местах заключённые разведывали и добывали оловянную руду – вот туда и тянулась эта извилистая линия. Но северную трассу в отличие от Магаданской успели проложить только до Тальникового. Этот поселок особняком стоял в горах, и дальше пошёл зимник, обозначенный на карте пунктиром. Поэтому крестов там было поменьше, но они все равно стояли. Стояли, потому что города и посёлки строились руками заключенных. Они разрабатывали месторождения полезных ископаемых, заготавливали лес – осваивали огромные территории Северо-Востока страны. Восточней этой цепочки крестов – там, где у Ивана был нанесен прямоугольник, ни одного, даже самого маленького крестика он не увидел.

Иван узнал, что планшет, куда входили интересующие его места, снимал его тезка – Иван Васильевич Синицын. В то время он был начальником геолого-съемочной партии, которая проводила там работы. Синицын значился и главным автором отчета, составленного по итогам этих работ. Геологическую съемку проводили лет двадцать назад, и, естественно, многое он позабыл. Да и вообще-то было отчего: после той работы Синицын составил уже не одну карту на другие площади и написал с десяток приличных отчетов. Но всё же главное он помнил. В первую очередь это касалось его непосредственной работы.

Сначала Синицын обстоятельно расспросил Ивана о предмете его интереса в этом труднодоступном районе и, видно, когда удовлетворился ответом, перешел к делу.

– Площадь листа у нас была порядка четырех тысяч квадратных километров и всюду только горы, – протирая очки, спокойно начал Синицын. – Одни горы. Ну, в общем, карту мы сделали нормально. За геологию я ручаюсь.

Он был очень моложавым и крепко сложенным. От него исходила какая-то убеждённость в своей правоте и уверенность в своих силах.

– С соседними листами у нас получилась практически полная увязка, а такое в картосоставительстве не часто бывает. Обычно выходит какая-нибудь нестыковка: то границы не совпадают, то возраст не тот. Словом, сложностей здесь хватает, у нас же, скажу я вам, всё получилось нормально. – Он говорил не спеша, выдерживая паузу, и Иван сразу подумал, что Синицын неплохой докладчик. – А вот с поисками, надо признаться, не все прошло так гладко, – продолжал Иван Васильевич. Он даже поморщился и почесал затылок. – Понимаете, район тяжелый, высокогорье, глубоко врезанные долины. И самое неприятное, что там практически нет руслового материала. В таких условиях нормальные поиски не проведёшь. А мы ведь в основном искали шлихованием. Это метод поисков такой, – посмотрев на него, пояснил Синицын. – В лотке промываешь пробу, и в конце там остаются только тяжелые минералы. Для промывки желательно, чтобы был песочек с камушками и с глинкой. В такой массе лучше сохраняются тяжёлые минералы.

В дверь тихо вошёл невысокий плотный мужчина. Иван Васильевич встал из-за стола и, поздоровавшись, попросил его зайти позднее.

– Кое-как наши промывальщики лоток наскребали, – продолжал Синицын, – выхода тяжелой фракции в шлихе практически никакого. Понимаете, нет его: всё смывается в этих горных реках – не успевает он накапливаться. Условия не те. При опробовании нам бы надо было побольше брать материала: ну хотя бы по два-три лотка. Тогда бы, глядишь, и пробы были более представительными…