Щёлкнул замок, дверь стремительно распахнулась. Мама Вадика оказалась в точности такой, какой и представляла её Аня – невысокого роста, полновата, волосы тёмно-русые с ниточками седины собраны в пучок на затылке.
– Проходи, детка. Давно трезвонишь? На лоджии была, лук раскладывала. Там звонка не слышно.
– Простите, что без предупреждения. На неделе не могла дозвониться, а сегодня…
– Пустое. Не разувайся, я ещё не прибиралась. Иди на кухню, чаю попьём.
Аню знобило, она сидела в тесном углу, обхватив чашку ладонями. Безуспешно пытаясь справиться с нервной дрожью, задала-таки волнующий вопрос:
– Зоя Ефимовна, скажите, где могила Вадика.
– Могила? – Голос женщины показался Ане испуганным. – Видишь ли, деточка. Я собираюсь хоронить сына на родине. Урна с прахом там, в зале. Хочешь посмотреть?
– Урна? Его сожгли? – возмущённо воскликнула Анна.
– Как прикажешь везти? Урну удобнее, – Зоя Ефимовна совладала с эмоции, в голосе угадывались учительские нотки. Вадим говорил, что мать преподаёт историю в гимназии. – На Урале похороню Вадима. Рядом с отцом. Вряд ли ты доберёшься до его могилы, так что не обижайся.
– Но почему не здесь?
Женщина коснулась идеально уложенных волос, сдвинула в сторону нетронутый чай и поведала гостье историю их переселения в Подмосковье.
Болезнь Вадима была наследственной. Его отец умер, когда мальчику было два года. Зоя Ефимовна тянула ребёнка одна, получая мизерную поддержку от государства. В середине девяностых начались сложности. Зарплату бюджетникам задерживали, устроиться на другую работу в их городке не получалось. Тогда Зоя Ефимовна решила ехать в Москву. Хотела быть рядом со столичными докторами, чтобы те наблюдали за сыном. Продав дом на родине, смогла купить лишь скромную квартиру здесь. Но всё-таки это казалось спасением. До лучших в стране клиник можно было добраться часа за два. К несчастью, жизнь сына это продлило всего на каких-то шесть-восемь лет.
– Он любил тебя, детка, – вздохнула женщина и сделала глоток остывшего чая, – больше всего на свете Вадюша хотел создать семью. Но обречь тебя на тот путь, который прошла я, не посмел.
– Как плохо, что вы увозите его, – Анна вытерла слёзы ладонью.
– Пойми, детка, тебе он никто, даже не жених. Забудешь. Время пройдёт и забудешь. А у меня там муж, я хочу ухаживать за его могилой. Свекровь и моя мать уже совсем старухи.
– Вернётесь на Урал?
Зоя Ефимовна кивнула. Аня, чуть посомневавшись, задала главный вопрос:
– Где мобильный телефон Вадика?
Женщина удивлённо приподняла бровь, разомкнула губы, точно хотела спросить о чём-то, но удержалась. Поднялась и достала трубку из ящика буфета.
– Зачем тебе? Он разряжен.
– А зарядка?
– Вот, – Ещё раз рука Зои Ефимовны нырнула в ящик.
Анюта поставила мобильный на зарядку и, порывшись в сумочке, достала свой. Найдя в контактах номер, нажала «вызов». Раздалась знакомая мелодия – проснулся телефон Вадима.
– Смотрю, не доверяешь мне, детка, – сказала Зинаида Ефимовна.
У Анюты похолодело в груди от строгого тона, будто её вызывают отвечать невыученный урок. Девушка, не поднимая глаз, шепнула:
– Простите. Меня беспокоит необъяснимая вещь.
Аня открыла в мобильном Вадима папку «отправленные сообщения». Тех, что получала после его смерти, не оказалось в списке.
– Вы ничего не удаляли?
Зоя Ефимовна отрицательно покачала головой:
– Не трогала с тех самых пор, как Вадюшу увезли на операцию.
Аня открыла эсэмэску, которую получила в ресторане.
– Вот, смотрите. С его номера пришло, – не дожидаясь ответа, поднялась. – Спасибо за чай и простите за беспокойство.
В прихожей, взявшись за ручку двери, спросила:
– Когда уезжаете?
– В каникулы.
– Вернётесь?
– Да. Надо дотянуть до пенсии. Там трудно устроиться на работу.
– До свидания.
– Заходи, детка.
Ливень прекратился. Аня брела, не выбирая куда ступить, и холодная вода раза два залилась через борт высоких ботинок. Хорошо, что они были тесными, и ноги не промокли. Дома девушка закрылась в своей комнате и не отвечала на расспросы матери. Ничего не хотелось. Ни пить, ни есть, ни спать. Держала в руках давно начатую книгу, но глаза раз за разом пробегали по одной строке. Содержание ускользало.
Мысли мучительно вращались: что за игры ведёт некто незнакомый? Сообщения можно посылать с компьютера, но почему они высвечиваются, как отправленные с номера Вадима? Кому это нужно? Кто следит за жизнью Ани?
* * *
В понедельник Люся подкатила к подруге:
– Была у неё?
– У кого? – прекрасно понимая, какое любопытство разбирает Шалунью, Анюта не торопилась его удовлетворять.
– У матери Вадима! У кого ещё! Кузя, имей совесть, я тебе адрес раздобыла!
Аня кивнула и только. Они сидели в уголке чайной, забитой работницами, разговаривали шёпотом, чтобы не привлекать внимания.
– Не молчи! Сказала она тебе?
– Сказала. Увезёт на Урал.
– Что увезёт?
– Прах.
– Прах? – Люся округлила глаза, потеряв возможность говорить.
– Чему ты удивляешься? – спросила Аня с жалкой улыбкой на губах. – Могила будет далеко, вряд ли доберусь туда.
– Ничего себе! Права, значит, я была. А Фома скандал устроил. Мужики! Ничего не понимают в жизни.
Кузницина не слушала подругу, не до её рассуждений было. Надежда на то, что любимый человек жив, которая вопреки здравому смыслу теплилась в сердце, окончательно погасла. Шалость по-своему поняла печаль подруги.
– Забудь! Забудь о нём. Представь, какую бы ты получила свекровь, если б у вас срослось.
– Какую?
Люся сделала высокомерное лицо.
– Она не такая, – возразила Аня.
– Уверена, из-за этой Зои Ефимовны твой Вадик не повёл тебя в ЗАГС.
– Не говори, чего не знаешь. Пошли. Работать.
Едва Аня расположилась за столом, к ней подрулил Кедров. Пахнуло мужским потом. Не моется он, что ли! Кузницина подалась вперёд, но Митя наклонился за ней. Хоть нос платком затыкай.
– Анна, тебя просят задержаться после смены.
Девушка кивнула, не уточняя, кто и зачем хочет с ней поговорить. Ей хотелось, чтобы мастер поскорее отошёл в сторону. Митя хмыкнул. Помычал и, наконец, двинулся вдоль рядов. Ффу-ух. Ну и аромат! Соседка с пониманием улыбнулась:
– Мужик!
Аня не нашла ответа, хорошо, что звякнул телефон. Достала, посмотрела на экран. Сообщение от Вадима! Просто край! Не читать? Помедлив, открыла. «Не соглашайся!» Поспешно спрятала трубку и сердито прошептала:
– Ну, это уже ни в какие ворота!
Гена
После звонка все засуетились, только Кузницина продолжала работать.
– Ты чего это? – тронула её Шалость. – Айда! Фома сегодня не заедет. Пройдёмся, потрепемся.
– Иди одна, Люся, мне надо отработать… Должна полчаса.
– Кода это успела задолжать?
– Ты в отпуске была, я отпрашивалась.
– Хочешь, с Митей поговорю? Он спишет.
– Иди, Люся!
Шалунья пожала плечами и отправилась в раздевалку. Вместо неё в цех вломилась сменщица. Аня поспешно убрала рабочее место и скользнула к Митиному «аквариуму» После того случая, когда они с Захаровной поцапались, видеть её было выше сил.
– Кузнецова? – поднял голову Митя. Он заполнял журнал выработки.
Аня не стала поправлять, лишь спросила:
– О чём хотел поговорить?
– Не я. Переоденься и выйди на аллею. Геннадий Аркадьевич ждёт на скамейке.
– Зачем? – удивилась Анюта.
– Его спрашивай, – холодным тоном ответил мастер и снова склонился над бумагами.
Выйдя из здания, Аня поёжилась. Солнце висело низко. Не грело, завораживало холодным светом. На скамейке, чуть дальше урны с окурками, сидел, вытянув длинные ноги парень, который не так давно посещал цех. Одет он на этот раз был просто: тёмно-зелёный костюм – Аня назвала бы лыжным – толстые мягкие штаны, куртка с капюшоном и трикотажными манжетами. Рядом с Геннадием стоял объёмный рюкзачок. Анюта присела с другой стороны и рассматривала юное лицо с прикрытыми веками.