Но копаться в себе, чувствовать, как внутри все обрушивается, не давали экзамены. Если, однажды, Женю спросят, как он справлялся с разлукой, он ответит, что есть более важные вещи, которые, скорее всего, разрушат не твои розовые мечты, а саму жизнь. Жизнь, которая полна непредсказуемых вещей, удивительна, ужасна и прекрасна одновременно, бессмысленная и полна мечтаний и целей. А девушка, или парень, заполнявшие какую-ту брешь в сердце и ушедшие также неожиданно, как появились, не дают причин опускать руки перед более ответственными вещами. Жене было тяжело держать такие мысли в голове — не придаваться забвению и уйти в воспоминания вновь. Надо было учить, и он учил.

Казалось, солнце поднимается медленно специально, чтобы дать еще время на повторение. Но этого уже не хватит, никакого времени уже нет. Если вчера не учил, не учил позавчера, то за это прохладное утро ты не выучишь ничего.

Я не хотел, чтобы кто-то провалился из группы. Вечером, может, и были мысли о том, что некоторым не место в колледже, но это так, злость и страх, что я сам не сдам ничего. Но теперь, сидя в маршрутке и зубря через телефон ответы, я понимал, что это только первый курс. Мы не имеем права не сдать, потому что первый курс — ничто. У нас не было экзаменов зимой, мы не ходим в университет, где до экзаменов нужно еще дожить. Жизнь студента полна зубрежки, алкоголя, любви, у кого-то секса, но это на первый взгляд. На деле — ты просто подстраиваешься под новую систему и не замечаешь, как обыденно существуешь до экзаменов, времени, когда ответственность за свой кутеж просыпается перед самым ответственным моментом в данный момент.

Я волновался, родители предлагали принять успокоительное, но мне нравилось чувствовать этот страх, как он ползает по телу, лезет в голову, перебирая все вопросы, ответы, знания, которые в голове уже давно. Ничто так не мотивировало меня, как страх поражения. Что на ГИА и ЕГЭ, что сейчас. Страх. Он заложен с самого рождения, мы боимся еще детьми монстров в шкафу, растем и начинаем бояться, что нас никто не полюбит, что не сможем найти себя. И именно страх подталкивает нас действовать — искать, любить, бороться. Учить.

Пелагея зашла первая в аудиторию, села за компьютер. По указке очкастого преподавателя включила тест и начала решать. Рядом с ней сидела Герда, которая быстро отвечала на вопросы.

Девушка учила все два дня. Чувствовала, что устает, но продолжала набивать голову ответами на вопросы. А Женя… кто он теперь для нее, как не человек, который просто существует. Таких, как он миллион, таких, как она столько же. И теперь они — одногруппники, бывшая пара. Окончат учебу и забудут, не вспомнят друг о друге, будут думать, что кто-то из них уже свел счеты с жизнью. Пелагею такой расклад устроил бы, она не проронит ни слова, ни одарит скорбящих жалостью. Ухмылка на лицо и красивая походка мимо своей первой любви.

В аудитории слышны только щелчки кнопок мыши, тяжелый вздох кого-то в другом конце аудитории. Ритмичный стук сердца слышится в ушах, кажется, что его слышат все присутствующие. Пальцы медленно скользят к нужно кнопке. Курсор на мониторе стоит на нужном месте, ждет указаний. Вопросы плывут перед глазами, появляются точки около нужных ответов, исчезают и дальше по кругу, пока все тесты не заканчиваются.

Очкастый учитель, худой мужчина с обвисшей кожей на лице, делает подсчет процентов, полученных от каждого теста. И вот он говорит:

— Немного не хватило.

В эту секунду хотелось провалиться глубоко под землю, или уйти куда-нибудь, где никому не сдался твой сраный диплом уже с пятью тройками. (Да и вряд ли он будет нужен, оценки — не показатель твоего интеллекта.)

Девушка вышла в коридоре. Ее словно окружила толпа репортеров, которые вели прямую трансляцию своего канала.

— На сколько сдала?

— Трудно было?

— Списать вообще нельзя?

— На «3» сдала, — холодно ответила Пелагея. — Отвалите от меня.

Подготовка была в жопе, по крайней мере такое чувство было не только у меня. Зашел, сел и чувствуешь, как задний проход забит двумя днями зубрежки.

И все равно «3», и иди на хрен отсюда — зови другого.

Мог получить только две тройки, а получил целых шесть! Это же, сука, надо так проебаться на экзамене! Стараешься, тратишь время и все через жопу.

— Надо было сливаться сразу, — сказал Марк, у которого была аналогичная ситуация с Пелагеей и мной. — Так бы пересдал сразу осенью, а теперь… На хуе вертел эти экзамены!

— Угомонись, Марк, — сказал Руслан, который сдал на «5», — у нас еще анатомия осталась.

— Ха-ха-ха… а-а-а, сука… — Марк положил голову на плечо Руслана. — Столько времени, а все… каким образом-то?!

— Хер знает, каким, но… вот так вот.

Лёня был равнодушен ко всему этому. Что там будет с анатомией его не волновало. Провалится — и пусть. Он провалился разом с пятью предметами, поэтому теперь ему ничего не страшно. Бояться нечего, потому что изначально было срать на результат.

Женя сдал, но был на самом краю, чтобы упасть вместе с Лёней и еще несколькими студентами. И тогда его охватило сладко чувство победы, которая охватывала каждого студента-медика, вообще сдавшего экзамены. Тогда никому не было важно, какой результат они получили, студенты просто радовались, что справились. Остальное было неважно. То, что они сдавали не сделало бы их фельдшерами. Было стыдно провалить фармакологию или патологию, но все остальное… Никому нет дела до всего остального. Кому какое дело, если ребенок имеет отклонения при рождении, — это не забота фельдшера. Куда смотрят окна здания и с какой стороны стоит мусорная корзина около двери — это не к фельдшеру.

Он пошел в общежитие сдавать анатомию. Рядом шли Костя, Руслан, Марк и все остальные.

«Леч Д» шел сдавать анатомию уже с измотанными, уставшими головами. У половины группы не было желания даже повторять что-либо, все перестало иметь значения. Кто-то сдал, кто-то нет, но они закончили первый курс, а производственная практика — это то, что им не хватало. Некоторые перешептывались, говорили о том, что лучше все лето практиковаться в больнице, чем сдавать экзамены. Студенты-фельдшера видели своими глазами только дну сторону медицины. Уколы, капельницы — это обычное дело, которому можно обучить каждого.

***

Несколько человек сидели на ступенях в общежитие. Стоять, идти домой не было сил. Отдохнуть. Нужно подышать воздухом, проветрить голову, никуда не направляясь. Голова пустовала, какие-то небольшие картинки мелькали перед глазами. В основном это был подсчет результатов, поставленные в зачетку оценки. Но ни вопросов, ни ответов, ничего, что отняло так много времени, уже не было в сознании. Летний ветер унес все с собой.

— Надо напиться, — сказал Леня.

— Согласен с тобой, — промолвил Костя, сдавший экзамены на «4». — Я хочу забыть весь этот день.

— И это только первый год! — поражался Леня. — Какие из нас медики получатся?

— Удивляюсь, что ты задаешься этим вопросом, — заметила Милана.

— В такие моменты появляется пища для размышления. Только вот, пережевав все, понимаешь, что ты тут никому не нужен. Платишь им — они тебя терпят, только бабки неси.

— Ну, Кости платишь, то тебя сразу пинками не выпроводят из шараги, — отозвалась Герда. — Это не медфак.

— И, слава Богу, что это так!

— Что, ребята, — обратился к присутствующим Костя, — будем послезавтра заливать в себя все, что можно?

— Еще закурим как следует, от души, — сказал Руслан. — Мы должны отметить конец курса. Эй, Марк, за бухлом поедешь со мной?

— А денежка есть? — усмехнулся Марк.

— Ты че, угощать не будешь нас?!

— Перебьешься, Руслик!

Смех пронесся по группе.

— Я не смогу, — сказала Дарина.

— Ой, и я тоже, — добавила Каролина.