*Мир? * — повинуясь зову, повторно протягиваю руку. Девушка осторожно, будто боясь спугнуть, нерешительно пожимает ее. Мягкая ладошка отдает приятным теплом, и тут я понимаю, что эта ее просьба — это всего лишь способ обмануть меня и поднять себе цену, придерживаясь уже привычного образа. Правды хулиганка стесняется, и увидев мой понимающий взгляд, смущенно отводит глаза, при этом на ее лице рдеет румянец.

«А она вполне милая, когда не стоит из себя принцессу…» — подумал я, глядя на нее. Похоже, что Анну, в отличии от меня, ей обмануть не удалось.

Из этого инцидента я и понял, почему соперниц не прибавилось — все же теперь обо мне ходят слухи, что я в драках участвую, парней не боюсь, и вообще стал безбашенной школьницей, с которой лучше не связываться. Забавно, но про Сашу такие же слухи ходили. В принципе — ничего не изменилось, со мной все так же никто не общается, но это уже не тот игнор, хотя и не ото всех. Сталкер никуда не делась, чем меня напрягала. Ее неоднозначный взгляд, легкий румянец на щечках — то еще зрелище. Не подумайте, я не против женского внимания, но когда оно такое пристальное, а я в теле девушки… обидно, короче, хотя и лучше, чем внимание Коли, от которого меня аж трясет.

Говоря о сталкерах и наблюдении — часто стал ощущать на себе чей-то взгляд, от которого волосы вставали дыбом. Я не из пугливых, но стал часто озираться по сторонам, пытаясь вычислить наблюдателя. И… безрезультатно. Чаще всего чувство слежки приходило на улице, в многолюдных местах, поэтому найти того, кто следит за мной я просто не мог.

*А что, если это кто-то из тех, о ком говорила Марси? * — встревоженно произнесла Аня, когда двигались с Сашей и Колей домой, и меня опять проняло это жуткое чувство липнущего ко мне взгляда. Беглый осмотр окрестностей ничего не дал, и лишь на секунду мне показалось, что в проезжающем мимо автобусе кто-то следил за мной, но времени разглядеть каждого пассажира мне не хватило.

— Аня, случилось что-то? — окликнул меня Коля, успевший уйти с Сашей немного вперед.

— А, нет, все в порядке.

«Было бы, если бы это перестало повторяться», — мрачно подумал я, нагоняя ребят.

Появление безмолвных наблюдателей уловить было сложно — ощущение слежки появляется не сразу, проявляясь в виде зудящего чувства, от чего становишься нервным и беспокойным. Понять, в какой именно момент за нами начинают следить и откуда ведется слежка практически невозможно. Я еще спокойно такое переношу, но вот хозяйка тела уже вся извелась.

*Чего они хотят?! * — по приходу домой нервы девушки не выдержали, и у нее началась истерика, от которой и меня потряхивало. — *Что мы им сделали? Почему они не подходят, а лишь смотрят? *

— Ань, успокойся, они ничего не смогут нам сделать. Мы постоянно находимся под охраной, брат готов приехать по первому звонку, нам ничего не угрожает. Они боятся нас, вот и изучают.

Понимая, в каком она сейчас состоянии, я решил сделать горячего шоколада. Приятный аромат и сладость во рту должны отвлечь девушку от пугающих мыслей и привести в себя. Главное самому не паниковать и не подавать виду, что есть хоть какая-то опасность, тогда есть шанс, что Анна проникнется моей уверенностью.

— Сама подумай — у тебя сейчас есть друзья, которые готовы прийти на помощь по первому зову. Есть я, хоть боец из меня и неважный, но все же. Тебе нечего бояться, я не дам тебя в обиду, гарантирую.

*Ты пообещал*, — тихо произнесла девушка через какое-то время, — *и я доверяю тебе. Защити меня*.

— Может прозвучать клишированно, но я тебя не брошу, хотя бы потому, что мы с тобой в одной лодке.

*Пожалуй*, — неуверенно хихикнула Аня.

Ни для кого не секрет, что иногда наши друзья могут не разделять наших взглядов и убеждений, часто начиная ревновать к другим. Довольно эгоистично, не правда ли? Мы так устроены, и ничего этого не изменит, кроме нас самих. Очень обманчивое ощущение появляется, когда ты дружишь только с одним человеком и со временем начинаешь считать его своим. Да, если открыто спросить об этом себя, то будешь отрицать до последнего, говоря, что это не так, и человек волен делать что ему угодно, но это лишь самообман, и он вскроется при первом же случае, когда твой единственный друг начинает общаться с кем-то, помимо тебя. Появляется гаденькое чувство предательства, хотя и пытаешься это всячески отрицать, ведь, если задуматься, то предательства, как такового, и не было, однако сердцу не прикажешь.

Помимо неприятного и противоречивого чувства, появляется еще и стыд за свой эгоизм. Не у всех и не всегда, но в большинстве случаев, и это второй круг ада. Не избавившись от навязчивой идеи предательства, тебя еще начинает подъедать и совесть за твои мысли. «Как я могу о подобном думать? Ведь человек не обязан ограничивать свой мир только на мне, это неправильно!» Ведь все предельно ясно для тебя, так почему тогда становится так больно при виде человека, который перестал смотреть только на тебя? Почему так мерзко от вида его улыбки, подаренной кому-то еще? Есть же ты. Ты, по-настоящему преданный ему друг… Преданный им друг.

Хуже становится не только от постоянного вида его общения с другими и постоянном самобичевании, но и от незримой и практически неосязаемой цепи на твоей шее, что не дает тебе сказать ему это. Из раза в раз наблюдая его в компании других людей, ты чувствуешь, как частичка тебя умирает, а вслед за ней пропадают светлые эмоции, связанные с этим человеком. Хотя, правильнее будет сказать, омрачаются. Да, забыть их невозможно, из головы такого уже не выкинешь, поэтому ты начинаешь чувствовать, как в тебе зарождается новое чувство. Злоба. Обида. Непонимание.

Ты пытаешься убедить себя в том, что тебе теперь наплевать на этого человека, что тебе все равно, с кем он общается, но это не так. Это все еще самообман. Ложь, которая со временем превратится в правду, если давать ей и дальше питаться твоими отрицательными чувствами. Избранный тобой человек все еще даже не догадывается о том, что происходит у тебя на душе, и от этого еще больнее, хотя, опять же, себе ты в этом не признаешься.

Конечно, настанет момент, когда человек почувствует похолодание в ваших отношениях. Почувствует, что вы отдаляетесь, но уже не сможет ничего сделать. За редким исключением, но это не твой случай. «Но ведь все шло хорошо, так почему ты стал таким?» — вот что он спросит. И опять внутри все взорвется от обиды, ведь он не понял, он не видит, каково тебе сейчас! Можно ли его назвать другом после такого?

Ты не скажешь правды, ведь ты гораздо, гораздо выше этого, и если он не понял, то это его проблемы. И не важно, что после этого ты останешься один, ведь ты сделал все правильно. Наверняка он попробует еще не раз с тобой поговорить, постарается наладить контакт, извиниться, не понимая, в чем его вина. И ты ему откажешь, хотя в глубине души тебе будет очень больно от этого, ведь часть тебя была готова его простить и принять таким, какой он есть. В тот момент, когда ты ему откажешь, эта часть умрет окончательно, оставив вместо себя лишь горький пепел, который и придаст тебе новый, безжизненный цвет. Возможно ты изменишься после этого, станешь более резкий, циничный, хладнокровный. Перестанешь близко подпускать к себе людей, разучишься привязываться. Ты станешь новым человеком, больше не способным страдать из-за кого-то, забывшим, что такое привязанность и научившимся запросто отпускать людей, когда те уходят, но вот тебе вопрос — после всего, будешь ли это еще ты? Нет. Лишь серая, мертвая часть, которая была когда-то тобой, не способная познать удовольствие от настоящей дружбы. Озлобленная на весь мир, обиженная тень человека, доверие которого так жестоко растоптали.

Но я отвлекся. Сейчас меня должны волновать совсем другие мысли, но почему-то я просто не могу думать о другом, заметив взгляд Саши. Некогда озорной блеск ее необычных, зеленых глаз потух, а жизнерадостное личико стало неотличимо от маски. Аня этого не замечала, а я вот смог. Сколько раз я видел такой взгляд, наполненный скрываемой горечью и тоской. Улыбка, больше не дарящая тепло, натянутая и неровная. Я не раз сталкивался с подобным, поэтому сразу понял, что все плохо.