— Прекрати уже меня так называть! Сколько можно? — Отодвигаю её от себя, тоже осматривая проём двери, где только что стоял Марат.

— И правда, целуешься ты ничего так, как для глупой малолетки.

— Я ещё и трахаться умею ничего так, — злорадно шиплю в её сторону.

— Ну это как-нибудь без меня, — закатывает глаза. — И умения твои по этой части тебе тут вряд ли помогут. Тебе теперь надо потренироваться другому… Девчачьим всяким штучкам… Минетик там, например…

— Пошла нахрен! — Отодвигаю её с прохода, намереваясь свалить спать.

— Мы этого как раз для тебя сейчас добиваемся. Не забыл?

— Тихо ты! — шикаю на неё, боясь что нас услышат. — С тобой забудешь.

— Правильно. Слушай мамочку, мой мальчик, и всё у тебя получится.

— Сладких снов, мамочка. — улыбка сама собой расползается у меня на губах.

— И тебе, мой рыжий малыш! — говорит громче, чем нужно, явно с намерением быть услышанной в других комнатах.

Театрально хватаюсь за лицо и слышу в ответ тихое хихиканье. Вот всегда она так. Может зря я согласился на эту затею? Алиса она же как танк, видит цель не видит препятствий, и я сегодня добровольно согласился покататься в этом танке.

========== Часть 12 ==========

На следующее утро в отсутствие Марата, мы с Алиской оккупировали кухню. Я с большой пиццей и стаканом томатного сока. Алька как человек, который вчера выпил в два раза больше моего — с чашкой кофе.

— Что делаем дальше? — уплетая калорийный завтрак, спрашиваю я.

— Используем все имеющиеся преимущества, — кривясь в чашку, выдает она.

— Например?

— Например, Полинку.

— В смысле?

— Не тупи, рыжий! Тебе надо чаще показываться Марату на глаза, а какой у тебя для этого повод?

— Ну поводов практически нет…

— Вот именно! А Полинка — это шикарный повод. Ты занимаешься сестрой, что даёт тебе отличную возможность бесконечно ошиваться рядом с Маратом.

— Но я не очень умею с детьми…

— Придурок, ты с мужиком собираешься спать! Ты тоже в этом ни хрена не понимаешь и не умеешь, и тебя это не сильно пугает.

— Я думаю, это всё само собой выйдет, как с девушками… И меня это пугает. Немного.

— Вот и с ребёнком всё само собой должно выйти. Понял меня?!

— Да понял я, понял! Не ори, аппетит мне портишь.

— И правильно! Не фиг тут чавкать, когда людям плохо!

— Сама виновата.

— Ага. Вот и помогай другим, а тебе потом: «Сама виновата»…

— Я же шучу, Аль…

— Я тоже, между прочим, — прячет смешок в кулаке. — Ты что, реально подумал, что я обиделась? Мальчик мой, не родился ещё тот кобель…

— Я уже кобель? А это круче, чем малолетка?

— Это повыёбистей. В общем, не родился ещё тот, кто меня обидит по-настоящему, ибо мне похрен на вас всех мужиков.

— А как же я? А Марат?

— Ну, вы не в счёт. Вы мои мужики, на вас мой пофигизм не распространяется.

— Ну спасибо! — смеюсь, примеряясь к очередному куску.

— Пожалуйста. Ешь и не обляпайся! — ненавистно отодвигает свою чашку с так и не допитым кофе. — Может поделишься?

— Тебе же плохо вроде?

— Какое плохо, когда твоя пицца всю кухню завоняла!

— Завоняла? Тогда фиг тебе!

— Рыжий! Не беси меня! Я с похмелья страшный человек!

— Да ты и трезвая страшная! Да и не человек вовсе!

— Ах ты!

Заталкиваю в рот остатки своего куска и выпрыгиваю из-за стола как раз в тот момент, когда в мою сторону летит чайная ложка.

— Вот убьёшь меня, Марат тебе не простит! — смеюсь, выглядывая из коридора.

— Марат мне ещё спасибо скажет! Он бедный и не догадывается, какая ему зараза достанется.

— Точно достанется?

— Поверь. Уж я постараюсь. Это ему будет месть за все отобранные в детстве игрушки, за сожжённые картинки с феечками и за фингал у одноклассника Артёма.

— Фингал? — немного опасливо сажусь на край дивана.

— Ага… А Артём между прочим меня любил!

— В каком классе было дело?

— Пятом.

— Ого! Да ты у нас знаток в любви! Со стажем ещё с пятого класса! — Откидываюсь на диване, наблюдая, как Алиса крутит кусочек пиццы в пальцах.

— Угу. Считай, что тебе повезло — ты нашёл профи. — Наконец-то откусывает с выражением полного удовлетворения.

— Как бы мне потом, как твой Артём с фингалом не ходить, а то мало ли…

— Ну если только от меня.

— Ну-ну…

*

Полинка явно не разделяла моих намерений по поводу её папы. Весь вечер она капризничала, да так, что мне было уже не до Марата. Я бы давно спихнул заботу о малышке на самого папашу, но я же пообещал ему помочь, пока он занимался ужином, вот и мучился.

Несколько раз Марат сам порывался избавить меня от истязаний детскими капризами, но всегда нарывался на моё «Я сам!». Конечно всё получилось не так гладко, как я себе представлял, но те моменты, когда Марат подходил ко мне, держащему ребёнка на руках и наклонялся так близко, что я вдыхал его запах, многого стоили. Иногда он случайно касался моей руки, когда успокаивающе гладил Полину по спинке, или ободряюще подмигивал мне и тепло улыбался. Это как-то даже помогало не чувствовать затёкшие руки и начинающую болеть голову.

Момент, когда сестрёнка уснула у меня на руках и вырубился я сам, прошёл незамеченным. В полусне я почувствовал, как с меня, лежащего животом к верху на диване, забирают тёплое тельце малышки. Потом тепло вернулось в виде тонкого мягкого пледа. Глаза открывать было лень, и я только мысленно поблагодарил Марата за заботу. Ещё не достаточно проснувшись, но уже кое-что соображая, я как бы случайно ухватился за руку, поправляющую на моём плече плед, и подтянул её к своему лицу. А может быть это в самом деле было случайно — такое себе продолжение сна?

Рука дёрнулась, но не вырвалась. Замерла, даже пальцы не шевелились. Осмелев или обнаглев, (это с какой стороны посмотреть) я подтянул теплую ладонь ближе и уткнулся в неё носом и губами, обжигая пахнущую мылом кожу своим дыханием. Как же это… охренительно! Всё вокруг как будто замерло, я не слышал ни своего дыхания, ни дыхания Марата. Наверное со стороны это смешно выглядело: согнутый над диваном офигевший Марат и лежащий на этом же диване Я, прижимающий к себе большую мужскую ладонь. Но мне было уютно и я даже позволил себе помечтать, что не плохо было бы уснуть вот так. Я бы смотрел свои сладкие сновидения, а он охранял мой покой…

Так некстати щёлкнула микроволновка, и Марат вздрогнул. Слава Богу, у меня только дёрнулось что-то в животе, внешне я попрежнему оставался «спящим».

— Свят? — едва слышный шёпот надо мной.

Продолжаю делать вид, что смотрю если не десятый, то точно уже восьмой сон.

— Ну что мне с тобой делать? — так тихо, что если бы не полная тишина на кухне, я бы не услышал.

Слышу какое-то движение, и моего уха касается его лёгкое дыхание. Мне кажется или?.. Медленно, очень медленно он вдыхает меня. Да-да, именно вдыхает. Я сам так делаю, когда он рядом, только не так заметно, чтобы не спалиться, и не так близко… Ему же сейчас бояться нечего — я ведь СПЛЮ!

Блять! Марат, как же так?!

И тут же его ладонь выскальзывает из-под моей щеки так осторожно, что я почти не замечаю, весь сосредоточившись на его близости.

Ещё несколько секунд и он уходит. Слышу, как негромко щёлкает открывающаяся микроволновка, звуки ножа стучащего по разделочной доске, тихое бульканье вскипающего чайника. Как будто и не было этих нескольких минут, когда я держал в плену его руку, а он не спешил сбежать от меня.

Я опять остался один, один на один со своей грёбаной любовью. Хотя, может и нет — теперь я начинал верить, что у меня может получиться. И я, кажется, понял, что Марат тоже не совсем такой, каким хочет казаться.

*

От вынужденного притворства на диване меня спасла Алиса. Вернувшись домой, она так грохнула входной дверью, что очнулся бы и мёртвый. Конечно я этим воспользовался и с чистой душой «проснулся». Вернее, сам я сделать это не успел — мне очень «деликатно» помогли.