— С ней всё будет хорошо? — Смотрю на полосу пляжа, но нигде не вижу её маленькой фигурки.
— Она уже большая девочка, поверь, — хмыкает. — И она утащила мою рубашку.
Смеётся, прижимая меня к боку, и я удобно устраиваюсь у него под рукой, обхватив его за голую поясницу. Мне не нужно спрашивать куда мы идём, я и так знаю. И надеюсь, что слишком умная и догадливая Алиса, не придёт в домик на берегу моря раньше времени.
*
Лицом в мягкие простыни, пальцами сжимаю ткань в надежде не выпустить из своего горла рвущийся наружу стон. Нежные руки осторожно держат меня за поясницу, влажные губы скользят по лопаткам, по позвоночнику, прихватывают кожу на шее, и когда зубы сжимают мочку уха, я не сдерживаюсь. Протяжно выдыхаю с хриплым звуком и слегка шевелю бёдрами, желая ускорить процесс.
— Не торопись, — выдыхает мне в ухо и со всевозможной осторожностью продвигает в меня два пальца. — До утра далеко…
Выгибаюсь от пронизывающих меня ощущений и думаю о том, что до утра возможно меня просто не хватит. Мне достаточно даже его руки, чтобы сорвало крышу, а впереди ещё вся ночь. Наша последняя ночь на этом берегу. В этом доме, почти наедине с нашей любовью.
— Хочу… — стону в подушку и слышу, как его пальцы выскальзывают из меня и на замену приходит что-то намного крупнее и горячее.
Входит почти без остановки и замирает на несколько секунд. Всё ещё переживает, всё ещё боится, что мне больно. Но за эту неделю мы столько часов провели в этой огромной постели, в комнате Марата, что мой организм уже просто свыкся со всем, что с ним вытворяют и принимал это с удовольствием, иногда переходящим в полуобморочное состояние.
Сам толкаюсь, вынуждая его двигаться, и прикусываю себя за запястье, чтобы не быть услышанным за пределами этой комнаты. Распластываюсь на простынях, бесстыдно выгибая бёдра и особо остро воспринимая каждый толчок внутрь моего тела. Хриплю в свою ладонь, когда Марат переходит на бешеный ритм, и тоже начинает протяжно постанывать. Чувствую сильно сжавшиеся пальцы на своих бёдрах и понимаю, что он забылся, наконец-то перестал осторожничать, начал брать то, что нужно ему, а не только отдавать.
Сжимаю зубы, чтобы продержаться ещё хоть немного. Перед глазами красные вспышки, в ушах нарастающий звук, разгоняемой по телу кипящей крови, в груди мечется бешеное сердце, кажется готовое предать в любую секунду и просто остановиться от такого наплыва чувств.
Сквозь волны удовольствия, накатывающие всё чаще, в сознание пробивается хриплое рычание над моей головой. Приглушённое стиснутыми зубами, но всё равно слышимое. И я позволяю себе кончить, пачкая чистые простыни и свой живот. Забываю о Нине Павловне, которая возможно прямо сейчас проходит мимо двери этой комнаты. Кричу так, что кажется лёгкие сжались до размера сдутого воздушного шарика, и когда Марат наконец-то останавливается, всхлипываю и понимаю, что плачу по-настоящему.
Чувствую, как из меня выскальзывают и мягко переворачивают на спину. Лёгкое дыхание на моих ресницах и щеках. Сейчас поцелует в нос… И он правда целует, как маленького, как делает теперь всегда после…
— Только второй раз за сегодня, а ты уже рыдаешь. — Дует мне в лицо и убирает со лба мокрые волосы.
— Да иди ты!.. — Улыбаюсь сквозь слёзы и сам не понимаю, почему меня так разобрало.
— Как скажешь… — Возвышается надо мной, упираясь на вытянутые руки и лукаво смотря мне прямо в глаза, начинает сползать вниз.
— Марат… Подожди… — Пытаюсь скинуть его с себя, но куда там. — Я не смогу…
— Я это уже слышал, кажется вчера… И знаю, что врёшь… — Его губы касаются моего влажного подрагивающего живота, и я прикрываю глаза.
— Смерти моей хочешь… — шепчу и закусываю нижнюю губу.
— Если твои стоны и крики — это выражение предсмертных воплей, то мне нравится, как ты умираешь… — Проводит языком по моему члену, и я вздрагиваю.
— Мне тоже нравится… — Вплетаю пальцы в его слегка отросшие волосы и выбрасываю из своей головы все мысли до единой. Думать о чём-либо мне просто не позволят в ближайший час… А скорей всего до утра.
