— Прости меня. — не говорит, выдыхает вместе с опаляющим дыханием.

— И ты меня… — глотаю последний звук, чувствуя как в моё тело протискивается что-то большее и более горячее чем пальцы.

Не спешит. Слишком медленно, слишком тягуче, так, что у меня внизу живота начинает всё в узел скручиваться и хочется плакать. Прячу лицо в изгибе локтя, боясь что он поймёт мои слёзы неправильно.

Тёплые ладони Лекса на моих бёдрах подрагивают, весь напряжён до предела, чувствую почти интуитивно, он даже дышать перестал. Закусываю нижнюю губу чтобы не выпустить из себя ни звука. Плевать на то, что тягучее чувство давления и заполненности переросло в лёгкую боль, этим меня уже не испугаешь. Просто до одурения хочется толкнутся на встречу, самому перешагнуть эту черту, когда уже не больно, когда только одна, пульсирующая в опустевшей голове мысль: ближе, больше, сильнее.

Хватаю его здоровой рукой за бедро, чувствуя прохладную влажную кожу под пальцами и тяну на себя. Протяжно втягивает воздух сквозь зубы и с шипением входит на всю длину. Передышки не делает, начинает двигаться практически сразу. В начале медленно, как будто прислушиваясь ко мне и только когда я срываюсь на протяжные стоны, уже не в силах держать всё в себе, толкается чаще и сильнее. Заметив что я подстроился под его ритм и сам уже двигаюсь ему на встречу, отпускает мои бёдра и упёршись одной рукой в стену перед моим лицом, свободной обхватывает меня за грудь. Начинает в прямом смысле выбивать из меня воздух каждым толчком, до одури прижимая меня к себе, мягко прикусывая кожу на шее, опаляя своим дыханием мне затылок. Руки немного затекли и чувствую как саднит кожа на локтях, но это мелочи по сравнению с тем, что чувствует остальное моё тело. Каждое движение — новый разряд по напряжённым мышцам. Если бы не рука Лекса, удерживающая и намертво приклеившая меня к нему, я бы уже давно не устоял на подкашивающихся ногах. Когда становится слишком: слишком много жара, слишком много сорванного обоюдного дыхания, слишком хорошо, так что почти невыносимо — срываюсь на крик. И почти вою, когда чужая плоть внутри меня как будто становится ещё больше и горячее, начинает пульсировать, а за спиной как-то вымученно и протяжно стонет Лекс. Окунаюсь в этот сумасшедший водоворот практически одновременно с ним, отключаясь от реальности, теряя последние силы и только благодаря Лексу не сползая по стенке на пол.

Слышу своё хриплое дыхание, которое вырывается сквозь потрескавшиеся обкусанные губы и чувствую как слегка саднят шрамы на спине от слишком близкого трения тел друг о друга. Поясница недвусмысленно ноет от перепавшего на её долю напряжения, лёгкое жжение между бёдер. Но даже это сейчас кажется приятным. А ещё тепло тела рядом.

— Как ты? — хрипит мне где-то в шею и даже сквозь свою полуотключку слышу тревогу в его голосе.

— Если ты думаешь, что я сейчас начну жалеть об этом… — облизываю пересохшие губы и с улыбкой продолжаю. — Не дождёшься.

Тихо смеётся и выдыхает с облегчением зарываясь своим лицом мне в волосы.

— Может в кровать? — предлагаю лениво, чувствуя что готов вырубится прямо тут, полу стоя, полу зависая в его руках.

— Останешься? — шепчет едва слышно.

— Уже остался…

Виной тому нервное напряжение, или недосып последних дней перед выпиской из больницы, но как меня несли в кровать я уже не запомнил.

========== Начало пути ==========

2 года спустя

— Блять, убери руки! Имей совесть! — рычу в подушку сквозь сон, чувствуя как по саднящей спине бегают чужие пальцы.

— Ещё болит? — в голосе едва сдерживаемый смех.

— А то ты не знаешь! — поворачиваю голову и краем глаза смотрю на полностью одетого Лекса, сидящего на краю кровати.

— А я говорил тебе, не геройствуй. Нужно растянуть на несколько раз.

— Откуда же я знал, что будет так?! — с шипением переворачиваюсь на бок и чувствую как начинает гореть огнём кожа на спине. — Нужно помазать.

— Только там? — спрашивает понизив голос и я вижу как завораживающе сверкают у него глаза.

— Очень смешно… — кое как поднимаюсь и забив на свою наготу подхожу к огромному зеркалу в двери шкафа. Поворачиваюсь к стеклу спиной.

— Нравится? — Лекс подходит сзади и тоже смотрит на меня в зеркало.

— Угу. — кошусь на полностью разрисованную спину и довольно улыбаюсь. Впервые за долгое время я смотрю на себя без лёгкой доли отвращения. Чёткие полосы многочисленных шрамов, которые я всячески пытался спрятать и которых жутко стеснялся, теперь не видны. Вместо них, кожу покрывает плотный цветной рисунок. Я долго думал, чем прикрыть своё уродство, а несколько недель назад, Лекс сам случайно подкинул мне идею. Просто выдернул из просторов инета эскиз одного из начинающих мастеров и спросил: «Как тебе?». И я влюбился, если так можно назвать чувство, которое возникло к рисунку, как только я понял, что именно это должно быть на мне. Биомеханика. Стальной позвоночник на шарнирах, разноцветные провода опутывающие железные рёбра, остатки рваной кожи по краям рисунка. Всё было настолько реально, что я тут же решил «Хочу!».

Единственной моей ошибкой было то, что в спешке избавится от следов давно прошедшего, категорически отказался растянуть работу на несколько сеансов и по идиотски решил вытерпеть всё от начала до конца. Не смог. По прошествии восьми часов меня просто начало колотить от боли, а спина казалась сплошным горящим участком кожи. Прекратить эту глупую пытку решил Лекс. Договорился о следующем сеансе, помог мастеру обработать и закрыть плёнкой уже готовый рисунок, кое-как одел меня чумного и вытащил на воздух.

Опускаю взгляд и смотрю на свою поясницу, где прорисован только контур и пока нет той реалистичности и бросающейся в глаза, резкости красок. Кожа на верхней части спины всё ещё припухшая и покрасневшая, но уже без сочащихся сукровицей ранок.

— Опоздаешь. — Лекс шлёпает меня по ягодице и пока я не треснул его с локтя в ответ, отскакивает и скрывается на кухне, крича уже оттуда. — Кофе, или чай?!

— Яду! — ору в ответ и морщусь, слегка двигая лопатками. — И я сегодня дома!

— Не часто ли вы начали лекции пропускать, молодой человек. — заходит в спальню минуты через две и смотрит как я кряхтя и матерясь натягиваю на себя футболку.

— Я вообще подумываю о заочке. — всё-таки влезаю в футболку и уже намного быстрее натягиваю домашние мягкие штаны.

— С какого перепугу? — замирает в проёме двери и следит за мной недовольным взглядом.

— Работать пойду. — отстраняю его с прохода и тащусь на кухню, где на тарелке уже уложены бутерброды, а в чашках ароматный чай.

— Ты походу, по башке своей пустой давно не получал? — Лекс заходит следом и садится напротив, отодвигая подальше свою чашку.

— А что такого? — поднимаю на него возмущённые глаза. — Может я не хочу на шее у тебя сидеть.

— Разве я против? — Лекс вздыхает и возводит глаза к потолку.

— Во-о-от! Ты даже не отрицаешь, что я у тебя там сижу!

— Ты не так понял…

— Я всё так понял. — откидываюсь на стуле желая изобразить победную улыбку, но получается только болезненный оскал, когда истерзанная спина проезжается по спинке стула. Дёргаюсь от боли и от всей души расплёскиваю на колени чай с чашки, которую так неудачно держу в руках. — Блять! Сука! Чтоб его!

— Ну вот. — вполне спокойно говорит Лекс. Потянувшись, берёт с соседнего стула полотенце и кидает в меня, попав прямо по перекошенному лицу. — Куда тебе работать, ты вон чай без посторонней помощи выпить не можешь.

— На хер иди, а?! — грохаю полупустой чашкой о стол, выплёскивая остатки чая на скатерть и начинаю вытирать безбожно ухайдоханные штаны, чувствуя как неприятно припекает кожа под тканью.

— Ладно. — соглашается то ли с моим посылом, то ли чем-то своим и не обращая никакого внимания на мои попытки вытереться выходит с кухни. Слышу как обувается в коридоре.

Выхожу следом в подостывших, неприятно липнущих штанах и с кислым выражением лица.