— Хорошо, круто.

О, Боже, что я несу. Он рассказывает, что его бывшая девушка умерла, и все, что я могу сказать: «хорошо, круто». Я наблюдаю за ним в течение минуты.

— На самом деле, ты выглядишь так, как типичный любитель зарубежного кино.

— И что это за тип?

— Серьезный, угрюмый и задумчивый.

— Подожди, я действительно так выгляжу? — гримасничает он.

— Что-то типа того… Ты все время очень серьезный.

Он смотрит вниз на свои руки, на стол, затем поднимает глаза, чтобы встретить мой взгляд. Его обычно бледно-голубые глаза кажутся совершенно безжизненными.

— Такой я только с тобой, — его голос низкий, и он звучит виновато.

Я на миг замолкаю, пытаясь понять то, что он только что сказал.

— О.

— Я не это имел в виду.

Я неловко ерзаю на своем месте.

— А что ты имел в виду?

— Ты мой пациент. Я должен вести себя подобным образом.

— Но почему? Мы просто двое людей, которые пьют кофе и разговаривают.

— Где бы мы ни находились, мы никогда не будем просто друзьями, которым захотелось выпить чашечку кофе.

— Я… Я не понимаю, — мой голос звучит громче, чем я предполагала, и он оглядывается по сторонам, прежде чем опирается на стол и шепотом отвечает мне.

— Как твой психолог, я не должен пересекать определенную черту. Наше общение касается тебя. Если речь пойдет про меня, то можем пересечь эту черту.

Ноет в груди, я ненавижу это.

— Я не думаю, что все так категорично.

— Так должно быть. Даже то... То, что едим вместе... Даже это не одобряется.

— Тогда почему ты здесь?

Он качает головой и прикусывает губу.

— Мне нужно было увидеть тебя. Убедиться, что ты в порядке. Я считаю, что не вправе оставаться в стороне, — мышцы на его челюсти дергаются, и я понимаю, что он хочет сказать больше, но не решается.

— Я не хочу, чтобы ты оставался в стороне. Я чувствую себя комфортно с тобой, хотя обычно я не… — мой голос срывается, губы дрожат.

— Ты не должна чувствовать себя комфортно со мной. Будучи друзьями... Мы нарываемся на неприятности.

— Меня это не волнует, если только речь не о тебе?

Он смотрит вниз и вздыхает, затем поднимает взгляд.

— Меня это не волнует. Это АПА.

В изумлении поднимаю бровь.

— Американская Психологическая Ассоциация. Это заботит их, — уточняет он.

Понимание этого разрывает меня на части.

Я хочу продолжить спор, что в этом нет ничего необычного, но понимаю, что он не уступит. Я не хочу лишиться нашего общения, поэтому делаю выдох и изображаю фальшивую улыбку.

— Тогда расскажи мне об этом фильме, — прошу я, по сути, меняя разговор. Если это все, что мне дано, я отказываюсь тратить время на разговоры о том, почему мы не можем быть друзьями.

Как только мы заканчиваем, и доктор Монтгомери оплачивает счет, мы оба встаем, чтобы выйти из ресторана. По мере приближения к двери, он удерживает ее открытой, позволяя мне первой покинуть помещение. Когда я прохожу мимо, он кладет руку мне на поясницу, и мое тело напрягается, словно меня ударило электрическим током там, где он прикасается ко мне. Реальность начинает смешиваться с фантазией о том, что мы могли бы быть просто друзьями, решившими поздно ночью перекусить вместе в городе.

— Мне туда, — я жестом указываю в сторону своей квартиры.

— Мне в противоположном направлении, но я тебя провожу, — он топчется на месте, покачиваясь вперед и назад на пятках, и я думаю, что он тоже не готов расстаться. — Ты живешь на Тридцать третьей, да?

— Да, высотка на углу. Но ты вовсе не должен...

— Мне бы хотелось, — его голос становится тихим, глаза бродят по мне. Они прекрасны. Они всегда были такими ясными? Что со мной такое? Мне нужно убираться отсюда. Мне нужен воздух и расстояние от этого человека, который вызывает помутнение моего рассудка, потому что прямо сейчас мне плевать на АПА или как там это называется. Все, что я хочу, это смотреть в его глаза и улыбаться.

— Когда вернешься домой, я хочу, чтобы ты попрактиковалась в дыхании и визуализации. А еще рекомендую тебе принять ванну.

— Ладно, — пищу я. От мысли о том, что он будет знать, что я буду лежать голой в ванне, мои щеки краснеют.

— Хорошо, отлично. Я думаю, что в действительности сегодня это должно помочь, но если не поможет, позвони мне, мы сможем обсудить это, несмотря на то, что мы встретимся в пятницу.

Ни один из нас не произносит ни слова весь остаток пути до моей квартиры. Когда мы подходим к дому, на подъеме, я поворачиваюсь к нему лицом и случайно теряю равновесие. Мое тело кренится вперед. Я собираюсь упасть на бетонные ступени, когда две сильные руки меня ловят. Он тянет меня к себе и удерживает в своих объятиях.

Поднимаю глаза, наши взгляды встречаются. Я теряюсь в завораживающей синеве его глаз, не желая отпускать их. Но потом вижу, как его щеки бледнеют, и из уст вылетают проклятья. Он закрывает глаза, и прежде чем открыть их, отстраняется от меня. Я не знаю, что делать или как продлить этот момент, поэтому тянусь вперед, и касаюсь его рукой.

Нежно...

Мягко...

Я слышу, как он вдыхает, пока подушечки моих пальцев прикасаются к его коже.

— Спасибо, Доктор Монтгомери.

Он выдыхает.

— Пожалуйста, зови меня Престон. После вафель, поздних ночных звонков и спасения тебя от падения, мы можем обращаться друг к другу по имени.

Он смеется, чтобы сгладить ситуацию, и это посылает тепло в мое тело.

— Спокойной ночи, Престон.

Его имя соскальзывает с языка, как грязный секрет. Как запретный плод. Как то, что я хочу повторять снова и снова, но не должна.

— Спокойной ночи, Ева.

Глава 17

Ева

Я забегаю в офис в пятницу утром на последних минутах до начала рабочего дня, но это не страшно, если бы я опоздала. Большинство сотрудников работает из дома. Красота маркетинга в том, что вы можете управлять процессом из любой точки мира, что было бы для меня предпочтительнее после похорон и начала панических атак. Но, к сожалению, сейчас я работаю с новым проектом, и мне нужно встречаться с Майклом каждый день, так что работать из дома — не вариант.

Я осматриваю кабинет, мне любопытно, где Сидни. Она ушла из квартиры рано утром, и я ее не видела. В то время как я ищу ее, замечаю, что у окна стоит Барри. Когда он замечает меня, его зрачки расширяются, и он движется в мою сторону. Настроения общаться с ним нет, поэтому я рассматриваю шансы на побег. Прибавляю шаг, направляюсь в комнату отдыха, как будто там меня ждет спасение, где нахожу Сидни у кофе-машины.

— Эй, так вот ты где , — говорю я, прохожу в комнату и тянусь за кружкой.

Она оглядывается через плечо и улыбается мне.

— Что такое? Боже мой, я без сил.

Мой желудок сжимается. Интересно, может, причина ее усталости — последствие моего вчерашнего ночного кошмара? Или еще хуже, последствие моих недельных кошмаров.

— Где ты была этим утром?

— О, я должна была забрать баннер, который заказывала для клиента.

Машина оживает, и она наклоняется ближе, чтобы поговорить.

— Этот новый проект меня доканает. Что происходит у тебя? Я редко вижу тебя. Ты всегда бегала, суетилась, а теперь, когда ты дома, отсиживаешься в своей комнате. Ты в порядке? Ты хоть немного поспала прошлой ночью?

— Полагаю, да, — улыбаюсь я сквозь зевоту.

— Кстати, как продвигается лечение? Выяснили что-нибудь еще?

Ее бровь поднимается, и я смеюсь.

— Это не так просто, Сид. Уверена, что это займет больше пары бесед или одного телефонного звонка, чтобы помочь исправить меня.

— Телефонный звонок? Ты не говорила про это? — упс. — Что случилось?

В ее глазах изумление, а с каждым словом, что она произносит, тон ее голоса поднимается на октаву.

— Несколько дней назад я была жутко напугана, — бормочу я, прекрасно понимая, что она захочет подробностей, а я слишком устала от всего этого, чтобы обсуждать подробности прямо сейчас.