— Что случилось?

— В офисе у меня была ужасная паника. Я словно потерялась во времени. Как будто все время моя грудь была сована тисками. — Но все меняется, когда ты рядом. — Почему так происходит?

— Так бывает. Ты практикуешь технику дыхания?

— Время от времени.

Я смотрю вниз в пол, не желая устанавливать с ним зрительный контакт. Боюсь, что он поймет, что я не следовала его рекомендациям. Разве только упражнения для дыхания.

— Это очень хорошо, — либо он не замечает, как я уклончиво отвечаю, либо дает мне шанс все исправить. — Это как-то помогает тебе?

Он улыбается, и я понимаю, что это второй вариант.

— Это меня успокаивает, — признаю я на выдохе. — Не так идеально, когда у меня был панический приступ в офисе, но все прошло гораздо лучше. Когда я почувствовала, что вот-вот потеряю сознание, то попыталась сконцентрироваться на дыхании и вернуть контроль.

— Итак, ты пришла к выводу, что дыхание помогло тебе дистанцироваться от страха?

— Да.

— Хорошо, уже лучше, — он наклоняется вперед в своем кресле. — Как насчет того, чтобы рассказать немного о том, что вызвало твою панику в последний раз?

— Я была на работе. Встретила коллегу, и он забросал меня вопросами о компании. Большинство моих приступов происходили на работе, что, конечно, не лучшее место. Последняя паника накрыла меня именно на работе, что было самое ужасное на этой неделе. Я чувствовала, будто умираю. Думала что у меня сердечный приступ прямо в офисе.

Мои глаза плотно закрыты, меня охватывает ужас от одной только мысли, что мой очередной приступ паники снова случился на работе. Это очень утомительно.

— Ладно, — он замолкает, и я слышу звук карандаша, который строчит по бумаге. — Расскажи мне о своей работе. Ты говорила, что работаешь в сфере маркетинга, но что входит в твои повседневные обязанности?

Открыв глаза, я гляжу на него.

— По-разному. Я отслеживаю заявки, связываюсь с клиентами, обсуждаю детали. Иногда это визиты к ним и совместные обеды. Если клиент согласен, я продумываю стратегический план маркетинга, чтобы соответствовало всем его требованиям. Вот, если коротко.

— Уверен, что есть немного больше, чем это?

— Да, но мне не хотелось бы утомлять тебя подробностями.

— Можешь мне ответить, сейчас тебе нравится там работать?

— Мне нравилось раньше, просто сейчас все по-другому, — я делаю вдох. Вдруг, рассказ о работе вызывает спазм дыхания.

— Почему по-другому?

Мне кажется, будто лед расползается по моим венам, и я пытаюсь контролировать свои эмоции. Доктор кивает мне с одобрением. Я выдыхаю и пытаюсь продолжить.

— Продолжай, Ева, я здесь, рядом, — успокаивает он меня.

— Я была там из-за Ричарда. Он дал мне работу. Он проверял меня, научил всем тонкостям. Он поощрял меня. Я просто не могу быть там без него. Чувствую, что это неправильно.

Слезы прорывают плотину, и я думаю, что выгляжу сломленной, но когда я ловлю взгляд доктора Монтгомери — в них только сострадание и понимание. В его глазах я вижу поддержку и силу.

— Я понимаю, что для тебя это трудно, но думаю, что мы уже сдвинулись с мертвой точки. Ты не замечала, в какой момент появляется эта тяжесть?

— Замечала.

— Хотела бы поделиться? — улыбается он.

— Не особо, — смеюсь я. — Если в этом нет необходимости, — он закусывает губу, и я улыбаюсь, опуская глаза на записи в своем дневнике. — Вот и прекрасно.

Я просматриваю страницы, одну за другой. Запись за записью, пока не становится ясным очевидное. Я морщу лоб.

— Вижу, ты что-то нашла. Общая схема?

— Когда смотрю в твои глаза, думаю, ты знаешь, что это, док.

— Догадываюсь, — он смотрит на меня с выражением полного понимания и чего-то еще, что я не могу понять. Я чувствую, как будто он хочет сократить расстояние и дотянуться до меня, но потом так же быстро все исчезает. — Продолжай.

— После глубокого вдоха и такого же выдоха я продолжаю.

— Работа. Это почти всегда случается на работе.

— Почему ты думаешь, что это так?

— Если бы я знала ответ на этот вопрос…

— Вижу, что ты запуталась, но вот почему мы здесь. Мы разберемся с этим вместе.

— Ты не можешь просто сказать мне?

— Я могу сказать тебе свою версию, но пока ты не выяснишь это для себя, ты не поймешь. Это как вырастить цветок. Сначала ты высаживаешь семена в почву, наливаешь немного воды, но, в конце концов, семена должны прорасти самостоятельно. Все, что ты можешь сделать для него, это ухаживать с помощью необходимых инструментов.

— Понятно. Подробности ни к чему, — злюсь я, и он снова смеется. Это красивый звук.

— Расскажи мне, что Ричард делал для тебя в офисе и вне офиса. Ты говорила, что он всегда был рядом, постоянно присутствовал в твоей личной жизни, и на работе он помогал во время твоей стажировки. Есть что-то, что он еще делал для тебя?

— Он давал мне поддержку.

— Кто-нибудь еще так делал?

— Нет.

Он опускает глаза, и его челюсть напрягается. Мой ответ, кажется, вызывает у него печаль и гнев одновременно.

— Итак, теперь, когда ты работаешь, тебе больше не требуется подтверждение того, что ты хорошо делаешь свою работу?

У меня отвисает челюсть. В этом причина?

— О чем ты говоришь?

— Это было больше, чем поддержка. Это утверждение, верно? Признание? — он кивает, пока я обдумываю его слова. — Не в этом ли причина? Кто-то другой давал тебе поддержку, помогал с карьерным ростом?

— Никто не помогал. Ну, никто, кроме Ричарда.

— Итак, твоя вера в себя зависела от его присутствия?

— Да, наверное.

— И как ты сейчас чувствуешь себя на работе?

— Замкнутой. Я понятия не имею, что делаю. Я не могу найти правильное решение для чего бы то ни было. Как будто я растеряла навыки. Как будто я не знаю, что делаю сейчас, без его присутствия. Боже, я так по нему скучаю.

— И что, ты думаешь, Ричард сказал бы на это?

Я закрываю глаза и слышу его голос в моей голове.

— Он бы сказал, что это смешно. Что я удивительная девушка, и я могу преуспеть в том, что делаю и планирую.

— Итак, вот, что я думаю. Ричард был отцом и наставником для тебя на протяжении почти всей твоей жизни. Думаю, причина твоих панических атак, которые, в основном, происходят в офисе, потому что тебе необходима поддержка и одобрение в том, что ты делаешь. И это ты всегда получала именно там и только от Ричарда, а не от своих родителей, а теперь его отсутствие — это гигантская пустота, которая проявляется в беспокойстве.

Я слушаю его слова, и они открывают так много смысла. Как я не видела этого? Я была так ослеплена своим горем, что не понимала очевидных вещей? Ричард был моим отцом, моей матерью... моим наставником.

— Так что мне теперь делать? — мямлю я.

— Делай то, что он посоветовал бы. Составляй планы на каждый день, действуй. Каждый раз, когда ты начнешь паниковать, когда будешь сомневаться в своих способностях выполнять свою работу. Когда ты сомневаешься в своих решениях — представляй, что Ричард рядом. Вспоминай о нем, подумай, какой бы совет он тебе дал и что ты сможешь из этого воплотить в своей реальной жизни. Помни его слова, наставления, анализируй их и живи по ним. Он был твоим лидером. Теперь тебе самой нужно научиться быть лидером, Ева.

— Я не знаю, вдруг я не смогу.

— Ты сможешь, — его голос такой напористый и уверенный.

— Откуда тебе знать?

— Потому что я верю в тебя.

Тепло от его слов проникает в меня. Знакомые слова, Ричард однажды сказал их. Они вселяют в меня веру.

Глава 14

Ева

3 недели спустя

Запись в дневнике:

С тех пор, как мы выяснили, что работа являлась причиной паники, число приступов сократилось. Это безумие, но техника, которую использовал доктор, кажется, работала.

Единственное, что не улучшилось, — это мои кошмарные ночи. Я по-прежнему испытываю страх от одной только мысли о том, чтобы лечь спать. Не понимаю, почему я до сих пор не сказала ему. Хорошо, это не совсем правда. Я слишком напугана, чтобы признаться в этом. Боюсь, что как только пойму истинную причину, это сломает и поглотит меня целиком. Вместо этого каждую неделю я сижу на диване напротив него и притворяюсь, будто подобное никогда не случалось.