У меня, молодой матери, было ровно 17 пеленок. Я складывала их пополам, одна служила полотенцем, остальные употреблялись в течение дня как подгузники, и я думала только о том, чтобы они не закончились раньше, чем я выстираю их ночью в ванне.

Каждый день я пекла хлеб, у меня это хорошо получалось. С радостью вспоминаю моменты, когда Джошуа ползал по полу и обсыпа́л себя мукой с ног до головы.

Рождение первого ребенка принесло проблемы со здоровьем. Я страдала от хронического инфекционного воспаления матки. И вообще в нашем браке все шло не так, как я хотела. Через год после заключения брака мы с Гарри обвенчались в мормонском храме, заключив вечный союз. Это было для меня важным событием: я сделалась очень религиозной. Гарри же вернулся к разгульной жизни. Нам случалось проходить через периоды, когда он пил не переставая и тратил деньги, отложенные на квартплату. Два раза я спасала положение, продавая все свое имущество, даже обручальное кольцо, чтобы расплатиться, например, за грузовой автомобиль, по которому мы задолжали. Образ жизни Гарри ставил его и в другие, весьма щекотливые ситуации; сейчас я понимаю, что я, наверное, так никогда его и не простила.

В девятнадцать лет я родила второго ребенка: у нас появилась дочка, которую назвали Бобби Джин. Беременность протекала сложно, тем более что большую часть времени я провела на кушетке в бесконечном ожидании Гарри. Он уходил с работы в 11 вечера, а дома появлялся в 4 утра пьяный.

В этот период я пережила довольно необычный опыт. Мы переехали в новую квартиру. Каждый день я слышала детский плач, доносившийся из угла комнаты. Я слышала этот плач очень отчетливо – казалось, что ребенок плачет где-то этажом ниже. Я поинтересовалась у соседки снизу, но получила отрицательный ответ. Зато она сказала мне, что до меня в моей квартире жила женщина, у которой умер ребенок.

Мне показалось, что в этом плаче было какое-то послание, адресованное матери. Соседка позвонила той женщине и попросила ее прийти, чтобы встретиться со мной. Я узнала, что та женщина не была верующей, не была мистически настроена. После смерти младенца она потеряла все, что имела, – ушли деньги, распался брак. Она сказала мне, что комната, в которой я слышала плач, была у них детской. Я чувствовала, что дитя хотело успокоить мать, снять с нее тяжесть утраты. Оно хотело передать ей, что с ним все хорошо. Услышав эти слова, женщина заплакала; казалось, ей от этого полегчало.

Итак, я использовала свои психические способности, чтобы помочь другому человеку. Этот опыт стал искрой, которая зажгла во мне идею стать настоящим медиумом.

В 20 лет мне удалили аппендицит. После операции сказали, что нужно предохраняться по крайней мере в течение года, но Бренди, мой третий ребенок, решила все по-своему. Она появилась на свет несмотря на то, что мы совмещали разные противозачаточные средства, в том числе презервативы. Девочка с голубыми глазами, светлыми волосами и солнечным характером – такой она родилась, такой остается и по сей день. Но вскоре после ее появления на свет меня ждала новая операция. Я страдала от опущения матки, близкого к выпадению, и ее пришлось удалить. Мне было всего 22 года, и к тому времени мое тело уже претерпело ряд операционных вмешательств.

Моя мама преодолела много жизненных невзгод, и для меня она всегда была воплощением идеала. Мы с Гарри тогда жили в Спрингвилле (штат Юта). Однажды мы – мама, я и дети – решили забраться на небольшую гору недалеко от моего дома. Помню, я гордилась тем, как ловко мы с детьми вскарабкались наверх по крутому склону, даже моя мама от нас отстала. Оказавшись на вершине, я решила, что лучший способ быстро спуститься вниз – съехать на спине по песчаному руслу пересохшего ручья. Проезжая мимо мамы, я успела сказать, что это отличный способ оказаться внизу. В ответ она прокричала, что так не думает, но уже через пару секунд сама устремилась вниз, обгоняя меня. Она скользила по каменистой части склона и смачно бранила всех и вся. Услышать ругань из уст мамы было большой редкостью, и я прокричала ей вслед, чтобы узнать, что это с ней было. «Я не нарочно!» – проорала она. В этот момент я перестала думать о ней как о безгрешном существе: она стала для меня реальной женщиной, обычным человеком.

Гарри начал работать в сети супермаркетов «Фред Майер» помощником менеджера. Его работа предполагала постоянные переезды. На какое-то время мы даже расстались, он уехал жить к своей маме, но вскоре она прислала его обратно, уговорив извиниться за свое поведение. И я решила снова дать ему шанс – ради наших детей.

Интересно, что мы практически не ссорились. Когда назревали какие-то противоречия, Гарри замыкался в себе и переставал со мной разговаривать. Это приводило меня в отчаяние – вопросы, волновавшие меня, не удостаивались внимания, никакие проблемы никогда не решались. И все же, переехав в Айдахо, мы постарались начать все заново.

Наверное, больше всего разногласий было вызвано подходом к работе. В нашей совместной жизни мы прошли через несколько периодов, когда Гарри сильно злоупотреблял алкоголем. Но чаще всего мы не видели друг друга просто потому, что он все время проводил на работе. Он хорошо общался с детьми, когда был дома, но в том-то все и дело, что случаи, когда и дети, и он были дома в одно время, были весьма редки. Игры с детьми – одно из моих любимых воспоминаний из их детства, но их отец обычно не принимал участия в наших забавах. Мужчина должен работать, без сомнения; но он должен оставлять время и для своей семьи.

Я ценила брак с отцом моих детей, я любила его так крепко, как только могла, но все равно в глубине души знала, что мне многого недоставало – недоставало великой любви, любви глубокой, страстной, такой, которая была бы за пределами человеческого разумения. Любви, которую я познала раньше и которая ждет меня в будущем. Я знала, что достаточно встретить того человека и мы сразу узнаем друг друга.

Примерно в то время – мне было около 26 лет – меня начали посещать сны и видения, в которых фигурировал какой-то мужчина из Монтаны. Это были романтические сны – в них не было и намека на сексуальность, я вообще никогда в жизни не видела снов эротических. И все же я чувствовала себя виноватой. Тогда мы с Гарри впервые в жизни собирались купить дом, все шло неплохо, мы чувствовали, что справимся. Здравый смысл твердил мне, что я не хочу разрушать наш брак и думать о побеге с каким-то приснившимся мужчиной.

Меня тоже взяли на работу во «Фред Майер», в отдел растительных средств, и я изо всех сил принялась изучать полезные свойства трав. Это был вполне счастливый период жизни. Потом я решила работать в фирме «Айдахо Сьюприм», занимавшейся переработкой картофеля. Должность была не ахти – я оказалась в отделе контроля качества. К тому же работала со сменщицей, довольно скверной женщиной, напоминавшей характером мою свекровь.

Потом Гарри лишился работы в супермаркете и как-то внезапно опустил руки. Я просила его идти искать работу, а он отвечал, что не собирается этого делать. Я твердила ему, что если так будет продолжаться, то у нас отберут дом, а он отвечал: «Ну и что?»

Со временем я начала понимать, что он страдал хронической депрессией, и возможно, я могла ему тогда помочь, если бы знала об этом состоянии больше. Понимая, что дом потерян и Гарри сдался, я подала на развод.

Мы с детьми переехали в жилой фургон. Через год с Гарри произошел несчастный случай на работе, и нижняя часть его тела оказалась парализованной.

Гарри помог мне уйти от тех сложностей, которые я испытывала, живя с отцом и мачехой, и благодаря ему я смогла приблизиться к реализации своей судьбы. Да, наша совместная жизнь была трудной, но и нельзя сказать, что у нас все было плохо. Он подарил мне троих прекрасных детей, в каких-то вещах он был для меня учителем, и неплохим. Совсем недавно я попробовала с ним свои методы целительства – он начал двигать ногами, и это произошло на глазах одной из моих учебных групп.

Этот ранний этап моего пути принес много переживаний, но и дал мне силы для дальнейшей жизни. Я называю данный период «одной из моих прошлых жизней».